26
К вечеру Анжел вернулся и принес с собой левое переднее колесо с торчащим обломком оси. Евгения сняла стереошлем и сразу заметила, что колесо «не наше».
– А вы что думали? – возмутился Анжел, что я там на морском песочке лежу, да? Да меня четыре раза чуть не расстреляли. Я весь день жизнью рисковал, добывая информацию.
– Информацию, – сказал Дядя Дэн.
– А что?
– А вот как раз информацию добывать не стоило.
– А я ее и не добыл, я только рисковал жизнью. И все зря, – быстро нашелся Анжел.
– Ладно, – сказал Орвелл, – давай, рассказывай.
– Значит, рассказываю. Там на берегу, километрах в пятнадцати от нас, стоит военный крейсер. Там и раньше была площадка, но крейсера не было.
– Точно, – сказал Гессе, – там космодром на семь взлетных мест. Все может быть использовано в военных целях.
– Вот и я то же говорю, – продолжал Анжел, – это боевой. Но он еще не готов, только собирается лететь. Я подошел поближе и открылся. Они хотели вначале выстрелить, а потом решили взять меня живым. Но меня ведь не возьмешь. Я рвздолбал их железяку и принес вот это колесо.
– А люди? – спросил Гессе.
– А людей не было.
– Но одноместные вездеходы не катаются без людей.
– Но это уже не мое дело, – ответил Анжел напыщенно, сел и замолчал.
Придется снова включать системы, – подумал Орвелл, – снова техника без людей. Снова бешенный бульдозер без водителя. Вот это как раз оправдывает наше присутствие здесь.
– Итак, – сказал он, – пора браться за работу. Этот крейсер готовится к полету на Землю. Сейчас мы попробуем с ним связаться, но, я думаю, это бесполезно. Мы здесь для того, чтобы зараза не распространялась. Мы санитары. От нас зависит жить или умереть Земле, нашей родной Земле…
– Не надо столько громких сллов, капитан, – сказала Евгения. – Придется лететь, я правильно поняла?
– Возможно.
– Тогда я им покажу.
Она снова надела стереошлем.
Крейсер готовился к полету. Боеголовки из антиматериии устанавливались на крылатые носители; крылатые носители погружались в бортовые шахты; в баки закачивалось топливо; электронные мозги расчитывали траекторию и все стратегии возможных боев, стараясь во всю свою электронную дурь; системы проходили многократыне проверки. Однажды Крейсер принял сигнал от маленького корабля, который стоял на холме, трусливо окруженный защитным экраном. Маленький корабль запрашивал направление и цель полета. Большой крейсер не ответил на запрос и снова продолжалось то же самое, боеголовки устанавливались на носители; носители опускались в шахты; в баки закачивалось топливо; системы проходили последние проверки – до старта оставались считанные дни.
Как только Хлопушка открыла глаза и уши, она сразу услышала Зонтик.
Это был второй, тот который ушел с Филом и Кристи.
– Алло, как дела? Все живы?
– Ответа нет, – сказал Зонтик.
– Что значит «нет»?
– Люди ушли.
– Куда ушли?
– Женщина ушла в подземный город. У нее не было оружия. Степень опасности оцениваю как высокую либо очень высокую. Мужчина ушел в город. В северо-западном направлении. Был вооружен. Степень опасности оцениваю как очень высокую или смертельную. Мною получен приказ возвращаться.
И Зонтик вернулся.
Фил уходил от центра города в сторону гор, поросших лесом. В горах нет этих проклятых оживших железяк, на которые пришлось расстрелять все патроны.
Несколько раз он встречался на улицах с живыми механизмами; живые механизмы неизменно бросались в атаку и были так же неизвенно взрываемы меткими выстрелами. К концу третьих суток закончилась пища и заряды. Оставался еще нож, которым Фил владел виртуозно. На окраине живые механизмы уже не встречались, так, только всякая мелочь вроде заводных игрушек и рыкающих пылесосов – оставалось опасаться только кузнечиков. Кузнечиков, неверное, было не так много, а после первого боя в лесу осталось совсем мало. Фил дважды видел зеленую морду в зарослях, но кузнечик не подходил. Теперь эти твари стали бояться человека. Правильно делают, что боятся. К вечеру Фил развел костер (сучья были смолистыми, будто сучья настоящих сосен) и стал жарить недавно убитого зайца. Он ушел из города еще и поэтому – в лесу всегда можно прокормиться.
Он был очень зол в этот вечер. Зол на себя, на всех, на эту всю дурацкую планету, на весь мир, на судьбу, которая шла наперекор его вполне справедливым желаниям и даже не собиралась с этими желаниями считаться.
Человек-кузнечик вышел на огонь и на запах пищи. Человек сидел спиной к лесу и лицом к костру. На костре жарилось мясо животного. Винтовка лежала в стороне и, по тому как она была брошена, человек-кузнечик сразу понял, что зарядов нет. Кузнечик сделал несколько небольших тихих прыжков, не приближаясь.
Он двигался легко и упруго, как большой кенгуру. У человека наверняка был нож.
Две руки и нож – это очень много, если это руки профессионала. Кожа на груди кузнечика была покрыта плотными, почти броневыми чешуйками, но шея и сочленения ног не были защищены.
Кузнечик также имел две руки и нож. Он умел пользоваться ножом, но не столь хорошо, как человек – ведь нож специально приспособлен для человека. Кузнечик вначале подумал о том, чтобы взять большую палку, но передумал и остановился на ноже.
Фил был очень зол и с каждой минутой становился злее. Он знал, (одна из первых заповедей) что настоящий боец должен уметь держать себя в руках – а если ты начал злиться, то наполовину проиграл. Держись, не поддавайся, сейчас не время! – приказал он себе и почти успокоился. Спрессованное чувство клокотало, но не мешало разуму. Не поворачиваясь, он слышал, как существо тихо вышло из-за деревьев и медленно пошло по широкой окружности, не приближаясь. Значит, оно боится. Но сейчас оно прыгнет. Пускай. Побеждает тот, у кого крепче нервы.
И он ощутил привычную щекотку тревожной радости – так радуется мужчина, если противник силен.
Костер вяло прогорал, но вспыхивал мгновенными язычками в тех местах, куда падали капли жира. Камни накалились и накаляли воздух, оттого темный город внизу был подернут воздушной рябью.
Что-то огромное взлетело, прошелестело крыльями и остановилось совсем близко. За спиной. Фил положил руку на нож, но не обернулся. Его колени напряглись, тело нагнулось вперед, взвелось как пружина. Он вспомнил учебный фильм о том, как большая собака напала на кошку и проиграла бой: собака бросилась с лаем, но кошка даже не обернулась, а только прижала уши и напряглась; тогда собака остановилась как вкопанная и оба зверя простояли с минуту неподвижно. Потом собака стала ходить кругами, пытаясь подобраться ближе и укусить, но кошка лишь спокойно и очень сосредоточенно смотрела на нее, держа наготове лапу с когтями. И собака ушла – животное боится нападать, если не видит страха.
