Он выбрал удобный булыжник и метнул его вверх, как советовал Морис. Что-то Морис молчит. Если эта тварь не поможет… Еще одно тело свалилось в яму. Ага, теперь вы будете осторожнее. Ага! – он снова почувстовал себя кровожадным и сильным. Интересно, почему Кузи нет? И почему не видно звезд? И почему столько «почему»?
Анжел включил передатчик и попробовал связаться. Ничего. Одни помехи. Ну подожди, дай мне отсюда выбраться. Я тебя не в такую яму закопаю. Он представил себе в какую яму закопает Мориса и чуть не застонал от наслаждения. Месть слаще меда. Я еще вылезу отсюда.
В яму полетело несколько горящих веток. Только этого не хватало. Они собираются устроить здесь подземный костер. Ничего, еще поборемся. Анжел выбрался из-под двух тел (одного целого, а другого разделенного) и встал на одну ногу. Дно ямы уже было все покрыто булыжниками. Он достал баллончик с краской и приготовился. Как только очередной булыжник поднялся в воздух, он нажал кнопку. И все стало видимым.
Невидимок было столько, что они с трудом помещались у края ямы. Сзади, видимо, напирали следующие ряды. Анжел схватил острую палку и наколол одного, еще двоих он успел сбить камнями. Теперь у него было надежное прикрытие.
Вдобавок, он ударил несколько раз в стенку и грунт осыпался, создав что-то вроде пещерки. Анжел забаррикадировался и стал ждать. Ждать пришлось не долго.
– Почему ты не сделал этого? – спросила Кристи.
Уже несколько ночей они проводили вместе и уже несколько ночей им совсем не хотелось спать.
– Ты думаешь, что так просто убить человека?
– Ты делал это много раз.
– Но… Это было иначе.
– Ты обязан был его убить. Ты был обязан по уставу, – сказала Кристи. – Если ты не убьешь его, то тебя казнят.
– Мы никогда не вернемся на Землю.
На Землю – это прозвучало так странно, как будто Земля и не существовала вовсе, как будто она была выдумкой поэтов, как будто все еще существовали поэты, хотя бы один. Как будто.
– Да, – согласилась Кристи и это прозвучало, как финальный аккорд, – да. Мы никогда не вернемся на Землю. И нас осталось всего восемь. И ты больше не командир. Я не стану есть человеческое мысо, когда он вернется с охоты. Ты можешь, если хочешь. Открой окно.
Стальной ставень поднялся. Ночь дохнула свежестью, щелканьем и треском, стрекотанием бесчисленных насекомых.
– Какая дикая планета, – задумчиво сказала Кристи, – я думаю, что были времена, когда человек был совсем дик. Тогда люди так же точно охотились друг на друга и жарили человеческое мясо на кострах. Но они не знали, что это страшно, потому что в них не было разума, который умеет знать. Но мы – мы с нашим разумом, я боюсь, что мы придумаем такое, что даже у тех невинных дикарей кровь бы остановилась в жилах, если бы они узнали. Вспомни, что творилось на Земле, а ведь там были законы. Тоже самое будет твориться и здесь, но лишь законов здесь нет. Беда людей в том, что они отвыкли повиноваться совести и привыкли повиноваться закону. Одно не совсем заменяет другое. И даже не это главное – просто когда исчезает закон, человек превращается в бешеного и почти всесильного монстра, который в конце концов обязательно убивает сам себя. И всех окружающих перед этим.
– С каких пор ты стала философом?
– С тех пор, как начали убивать.
– Еще не все так плохо, – сказал Орвелл.
– Разве? Там что-то горит.
– Где?
– Вон, смотри. Мне страшно.
Над деревьями поднималось едва заметное зарево и оттого звезды гасли, терялись в чернильной черноте.
– Это Анжел развел костер, правда? – спросила она.
– Я сейчас спрошу его самого, – ответил Орвелл и включил передатчик.
– Что это?
– Помехи. Это искуственные помехи. Кто-то вошел в Зонтик.
– Значит, кто-то убил Анжела вместо тебя, – сказала Кристи. – Но теперь ты тем более не командир.
Кузя гулял всю ночь, гоняясь за невидимками, но не поймал ни одного и к утру проголодался. Красная круглая звезда, огромная, в полгоризонта, медленно вставала из-за дальних гор. Она была наполовину срезана облачной грядой. Кузя учуял запах жаренного мяса и резво попрыгал в сторону запаха.
Он остановился у небольшой полянке, не зная, что делать. На полянке догорал костер. На двух исполинских рогатках лежал штырь. Штырем было проколото тело очень большого человека. Человек уже хорошо прожарился. Догорали клочки одежды.
Кузя узнал хозяина и подошел к костру с опаской. Мало ли чего. Но хозяин не шевелился. Кузя оторвал кусок жаренного мяса и убедился, что мясо вкусное, а хозяин не возражает.
Кузя был очень голоден в этот раз, поэтому от жаренного Анжела остался один скелет.
71
Морис работал всю ночь. Чтобы ни случилось с Анжелом, а эта работа должна быть сделана. Морис был специалистом по боевой технике и хорошо разбирался в боевых системах Зонтиков. Лучше всех остальных. Все контрольные схемы он держал в голове. В свое время его приучил к этому Гессе.
– Вы нарушаете инструкцию, – предупредил Зонтик.
– Неужели? – сказал Морис, подолжая входить в электронный мозг.
– Я не понял вопроса. Объясните, пожалуйста, – довольно вежливо сказал Зонтик, но тон его голоса изменился.
Сейчас несколько неверных движений – и конец. Морис вытер каплю пота, которая побежала за воротник.
– Объясняю: ты мне больше не нужен.
Морис набрал нужный код и Зонтик навсегда онемел. Молчи, железяка, твой голос больше не понадобится. Сейчас я выну твой мозг.
Заработало печатающее устройство:
Have pity!
Have pity!
Have pity!
Have pity!
Have pity!
Have pity!
Have pity!
Have pity!
Have pity!
Зонтик имел пять мозговых уровней. После разрушения верхнего два последующих могли общаться по-английски. После разрушения этих, Зонтик мог слушаться лишь простейших команд и был способен только к элементарной самообороне. Морис отключил еще два верхних уровня. Если же разрушить все пять уровней, то Зонтик превратится в груду металлического хлама. Мозг машины был устроен по подобию человеческого. Интересно, можно ли убить его болевым шоком? – подумал Морис. Теперь остались лишь нижние уровни – те которые поддерживают элементарную жизнедеятельность. Зонтик превратился в идиота.
Боевые системы активизировались, корпус задрожал. Сейчас Зонтик готов к бою, (как любой идиот) но сейчас он всего лишь очень прочный танк с сильным вооружением. Он еще способен летать, плавать и грызть скалы, но принимать решения он уже не будет никогда. Have a pity! Электронный мозг Зонтика был настолько сложен, что те его части, которые были отделены при разборке, самоуничтожались за несколько минут – совсем как человеческий мозг. Вот оно.
