«Очень разумный человеческий детеныш, — прокомментировал Горм, вылизывая окровавленный мех на груди. — Теперь я знаю, кто я такой. Говорун!»
«Болтун», — поправил его Иеро, почти тут же поймав мысль девушки. Она их звала.
Через двадцать минут, преодолев несколько завалов, где приходилось пробираться на четвереньках под низко нависшими сводами, они добрались до другого зала, где поджидали их Наста и ее семейство. В руках мужчин были топоры на длинных рукоятях и факелы, освещавшие их бородатые физиономии, русые волосы и широкие плечи; на спинах у них висели мешки, в которых что-то побрякивало — вероятно, добыча. Наста оказалась тоненькой и хрупкой девчушкой лет пятнадцати, но серые глаза на маленьком личике глядели не по-детски решительно и серьезно.
При виде двух вооруженных путников и медведя Ондра, старший из мужчин, что-то сказал; звуки его речи были напевными, мягкими и совершенно непонятными священнику. Другое дело, мысль; если передать ее словами, кузнец любопытствовал, откуда взялись эти три недоумка, встревожившие волколаков. Ответ оказался краток — через девушку Иеро объяснил, что они прилетели с западного материка на воздушном шаре, и что шар ждет их над рекой, за развалинами крепости.
Затем наступило молчание. Ондра размышлял, озирая пришельцев маленькими глазками под нависшими бровями, его сыновья зашли с тыла, не опуская топоров, и, казалось, ждали только отцовского знака, чтобы пустить их в ход. Однако Иеро оставался спокоен; эти люди не были ни разбойниками, ни убийцами, и он ощущал, как исходившая от них волна тревоги постепенно сменяется удивлением и дружелюбием. Наконец Ондра, шевельнув бровями, быстро произнес несколько фраз.
«Отец сказал, — сообщила Наста, — что вы, должно быть, в самом деле те, за кого себя выдаете. Вид у вас необычный, хотя твой высокий приятель немного похож на наших мужчин. Но главное не в этом, главное в том, что ты — говорун! А наш народ очень уважает говорунов! — При этих словах она гордо вздернула маленький упрямый подбородок и стрельнула глазками в сторону Сигурда. — А он тоже умеет говорить без слов?»
«Нет, — усмешкой откликнулся Иеро. — Но со мной есть еще один говорун — вон тот, в мохнатой шубе — и если ты как следует попросишь…»
«Не надо меня просить, — заметил Горм, почесывая лапой брюхо. Я говорю без всяких просьб, когда хочу и сколько хочу».
Серые глаза Насты изумленно распахнулись, рот приоткрылся, затем, справившись с удивлением, она что-то сказала отцу и братьям. Бородачи в три пары глаз уставились на Горма, потом старший хмыкнул, бросил пару фраз сыновьям и махнул рукой, показывая в конец длинного зала.
«Разве в ваших краях нет говорящих животных?» — спросил священник, чувствуя, что они поражены.
«Кроме оборотней — нет, а с ними не очень-то поговоришь. Я слышала, такие есть где-то далеко, там, куда падали бомбы. На севере точно есть. — Наста вдруг помрачнела и, после краткой паузы, добавила: — Оборотни как раз и пришли с севера. Давно! Тысячу, а может и побольше лет назад».
Они уже шли, направляясь вслед за Ондрой и его сыновьями к лестнице, но не железной, как в предыдущем зале, а каменной и хорошо сохранившейся. Шаги будили эхо под сводами огромного помещения, пламя факелов чуть колыхалось в неподвижном воздухе, и Иеро разглядел, что они идут по тропке, петлявшей среди серых холмиков, сложенных из костей и черепов. Он перекрестился, и Наста, бросив взгляд на его помрачневшее лицо, пояснила:
«Рассказывают, что когда пришла Смерть и всюду стали падать бомбы, объявили, что в городе защита надежная. Никто этому не поверил, и одни побежали в лес, а другие — сюда. Те, что прятались в лесу — наши предки, а эти… эти — вот, лежат! И никто не знает, как они погибли. Наши старики и воеводы говорят, что город их пожрал».
«Как он называется на вашем языке?» — спросил священник.
Наста пожала хрупкими плечами.
«Никак! Город, и все… — Они подошли к лестнице, и девушка заговорила снова: — Плохое место, злое, но приходится сюда ходить. Металл нужен и разные вещи, что еще сохранились… Так что отец мой ходит с братьями, и все другие кузнецы да оружейники, и воеводы с ратью. Только рать мала, а город велик, и оборотней с волколаками в нем не найдешь, если сами не захотят показаться. Так и ходим… Идем в подземных коридорах, а потом я слушаю, нет ли наверху поганых, и если нет, поднимемся, возьмем, что надо, и скорее вниз. Волколаки тут не шастают, боятся. Где ворота поставлены, где лестницы обрушены — человек пройдет, а с их лапами — ни слезешь, ни залезешь…»
Эхо смолкло. Теперь они поднимались по лестнице, и потолок был всего лишь на высоте двух человеческих ростов. Факелы мелькали впереди, но Наста шла рядом с Иеро и Сигурдом — то ли хотела поговорить с пришельцами, то старалась держаться поближе к чудесному зверю, понимавшему людские мысли. Может, ее истории предназначались вовсе не для двух чужаков, а для медведя, который с сопеньем ковылял по пологой лестнице.
Хоть эти рассказы не оставили Иеро равнодушным, сейчас его занимало другое. Выбрав момент, когда мысли девушки прервали свой бег, он с нарочитой небрежностью поинтересовался:
«Эти оборотни… Ты слышишь их?»
Наста поморщилась.
«Плохо… Но ни один говорун, даже самый сильный, не слышит их лучше. Они хитры, очень хитры! Умеют прикрывать и себя, и волколаков, своих пособников. Притворяются, что бегает стая крыс, или ящерица ловит мух, или что здесь одна пустота… Ловко притворяются! Если ящеркой, так и в самом деле ее слышишь, а чтоб разобрать, не мнится ли тебе, надо кое-что сделать. — Она помолчала и добавила: — Эти поганые кем хочешь обернутся, кроме человека! Любой морок наведут!»
Не призраки, а действительно ментальные оборотни, понял Иеро. Видимо, эти лемуты владели природным даром к галлюцинации, и была она такой реальной, что обманулся даже он, один из лучших телепатов Канды! Видел ящерицу там, где поджидала хищная стая… На секунду стыд охватил его, но затем вспомнилось, что даже чуткий медведь не заметил опасности. А псы поджидали их в сотне ярдов!
«Ты сказала, надо кое-что сделать, чтоб разобраться с мороком, — осторожно произнес священник, совсем не уверенный, что Наста откроет свою тайну. — Что же именно? Я ощущал и крыс, и ящерицу, и пустоту… Но мне не удалось увидеть оборотня, пока он сам не захотел».
Девушка кивнула русой головкой.
«Так оно и бывает. Пугал, угрожал, да? Что поделаешь, не любят они нас, говорунов! Если б не мы, прорвались бы в лес мимо застав, и много было бы крови! — Вздохнув, она снова коснулась священника мыслью: — А сделать нужно вот что…»
Это был несложный, но оригинальный прием, отработанный, видимо, поколениями лесных жителей. Он не гарантировал успеха, но Иеро преисполнился благодарности к этой юной девушке и подумал, что полезному не стыдно поучиться даже у ребенка. Видимо, она перехватила эту мысль; в слабом пламени свечи он видел, как сердито блеснули ее глаза. Похоже, Наста не считала себя ребенком.
Ее отец и братья поджидали пришельцев у стены, сложенной из массивных гранитных блоков. Ондра кивнул сыновьям, и те, поднатужившись, отодвинули камень; образовалась узкая щель — впору кошке пролезть. Кузнец покосился Горма и снова кивнул. Еще один камень был отодвинут, затем все семеро проползли под стеной, и дыру завалили новыми камнями. Их было много во внутреннем дворике огромного здания, с которым время обошлось милосердно — его галереи и лестницы поднимались до третьего этажа.
