От копии, согнувшейся перед своим оригиналом, долетел едва заметный шепот:
— Сними защиту, господин. Тебе здесь ничего не угрожает. С тобой хотят поговорить.
Глядя в глаза Локи, два темных омута на бледном высокомерном лице, священник принялся уничтожать свои ментальные барьеры. Недолгая процедура, но он не успел справиться с ней, как в сознании ревом набатного колокола загрохотали слова:
«Наконец-то он пришел!»
Мысль была адресована не Иеро, и он лишь прищурил глаза, всматриваясь в темную бездну зрачков Нечистого. Дьявола? Сатаны? Люцифера? Сомнения терзали священника. Сейчас, когда он избавился от защиты и вновь обрел ментальный слух, он чувствовал силу Локи и понимал, что хоть она велика, однако не больше, чем у него. Сидевший на троне был тварью с черной душой, злобной, властолюбивой, не ведавшей жалости, но все же он оставался не демоном, а человеком, и дар его, в силу своей человеческой природы, казался не столь огромным, как у Солайтера или чудовищного Дома. Конечно, Локи был могущественней мастеров из Темного Братства, сильнее Обитающего в Тумане, искусней любого наставника из школы Аббатств, но в нем не ощущалось ничего потустороннего или сравнимого с сокрушительной мощью Дома. Иеро знал, что мог бы вступить с ним в битву с немалой надеждой на успех.
И все же не оставалось сомнений, что Локи — человек ли?.. демон?.. — способен творить чудеса. Его ментальный зов летел на тысячи миль, воле его подчинялись Дом и оборотни Моска, его — Другого Разума — страшился даже Солайтер; он мог овладевать душами лемутов, животных и людей и придавать им собственный облик; он плодил свои копии, одушевлял их и уничтожал; и, наконец, он властвовал над огненным лучом и мертвым разумом летающей звезды.
Как? Какими силами свершалось это?
«Наконец-то он пришел!» — гремело в голове Иеро, потом грохот набата сменился серебряным звоном литавр. Говорила женщина:
«Выглядит неплохо. Не каменный истукан вроде Ри Ма, и не такой уродец, как малыш Нергал».
Карлик, сидевший между Локи и крайним пустым креслом, пошевелился и злобно сверкнул на женщину глазами. Его ментальный голос был похож частую глухую дробь обтянутого отсыревшей кожей барабана:
«Хочешь узнать его поближе? Торопись, Кали, пока его не скормили мирмидам!»
«Узнать? Почему бы и нет? Ваши двойники мне порядком надоели».
«Как и твои — нам!»
Ощеривщись в ухмылке, Нергал потянулся к дремавшему на плече нетопырю, и тот, внезапно очнувшись, вонзил мелкие зубы в хозяйское запястье. Брызнули алые капли, особенно яркие и заметные на синеватой коже, но длинный проворный язык тут же слизал их.
«Вампир! — мелькнуло в голове Иеро. — Но зачем эта тварь синюку? Отсасывать дурную кровь?»
Мысль Локи снова грохнула под черепом и раскатилась долгим эхом.
«Ты мог бы добраться сюда быстрее, священник!»
«Тебе известно, почему я задержался», — последовал ответ.
«Да. Что ж, не стоило тебе тревожить „Аргус“ и посылать ему дурацкие приказы! Я не всеведущ, священник, и я не знал, что на твоем воздушном пузыре есть устройство космической связи… не знал и того, что у тебя достаточно мозгов, чтоб им воспользоваться… Это грозило моим планам, и потому твой пузырь был уничтожен. Но я ведь предупредил тебя, не так ли? — Темные глаза сверкнули насмешкой. — Ты должен благодарить меня, священник! Ведь вы спаслись — и ты, и твой чернокожий приятель-хайлендер, и этот боров по имени Гимп…»
«Где мои спутники? — резко спросил Иеро. — Что с ними?»
«Ты слишком тороплив, священник, и забываешь, кто задает здесь вопросы. Слишком тороплив и прыток… — Рот Локи издевательски кривился, цепочка мелькала и посверкивала в длинных беспокойных пальцах. — Прошлой ночью я собирался дать тебе кое-какие инструкции через борова Гимпа, но ты решил, что можешь ими пренебречь… Что подтолкнуло тебя к этому? Страх или глупая поспешность? — Впившись взглядом в лицо Иеро, он выдержал паузу. — Пришлось послать за вами мирмидов, и ты, надышавшись их ядовитых выделений, валялся без чувств до вечера. И кто в том виноват? Твоя торопливость, друг мой, только твоя торопливость!»
«Он расправился с пятью мирмидами и залил Моск ядовитым газом, прикончив наших слуг, — прошелестел ментальный голос. — Он убил нашего эмиссара на северном острове. Он находился среди тех, кто вырезал Круги и все их войско. Этот дикарь опасен!»
Голос, невыразительный, как шипенье змеи, принадлежал желтокожему. Злобен и осторожен, решил священник, соприкоснувшись на мгновенье с его разумом.
«Мы все опасны, Ариман, — откликнулся Локи. — В Теоне слизнякам не место. Этот дикарь убивает с легкостью… Так что же тут плохого?»
«Ничего, — подумал Иеро, — если смерть настигнет злобных тварей вроде вас». Он не дал этой мысли вырваться наружу. Тревога за Альдо и Гимпа терзала его сердце, лицо умирающего Сигурда маячило перед ним, взывая к мщению, и пальцы сами собой легли на рукоять меча. Он не сомневался, что в рукопашной схватке убьет всех четверых; карлик и женщина — не в счет, а Локи и желтокожий Ариман не выглядели могучими воинами.
Пальцы его разжались. Здесь властвовал не меч, а сила мысли.
«Ри Ма прав, он слишком дикий, — торопливой глуховатой дробью раскатились слова карлика. — Я бы скормил его муравьям, но не сразу, не сразу… Почему бы нам не развлечься? Пусть берет свою отточенную железку и бьется с ними один на один. Думаю, шестой или седьмой его прикончит».
«Это глупо, Нерг, — возразил желтокожий. — Лучше отправить его в лаборатории и вырастить клон бойцов, умелых и послушных воинов. А прототип хранить в гибернаторе. Конечно, расчлененным».
«Не раньше, чем я наиграюсь с ним, — прозвенела мысль Кали, смуглой красавицы. — Как-никак, пять убитых мирмидонов, не считая всего остального… Сильный мужчина! Такие мне еще не попадались!»
«Возможно, я учту ваши мнения. — Откинувшись в кресле, Локи оглядел священника с головы до ног, будто прикидывая, на что тот годен. — Возможно… Но лишь в том случае, если мы снова вытянули пустышку».
«В четвертый раз за последние двести лет», — невозмутимо констатировал узкоглазый Ариман.
Слушая их речи и размышляя над своей судьбой, Иеро с осторожностью охотника, что скрадывает редкостную дичь, касался их ментальных аур. Исследование было, разумеется, поверхностным, неполным, но кое о чем он догадался: эти люди не питали симпатий друг к другу. Ненависти, впрочем, тоже; видимо, главным в их отношениях были скрытая неприязнь и чувство усталости, копившейся много лет — или, быть может, столетий. Однако — что казалось поразительным — усталость и неприязнь не исключали доверия. Несокрушимого и полного, какое существует лишь между людьми, объединенными общей целью.
Странный союз!
Но думать об этом не время, решил священник, исподволь готовясь к схватке. Мечом ли, мыслью, но он попробует одолеть Нечистого! Это намерение зрело и крепло в нем с каждой минутой.
