Минуты на табло плавно утекали. Вот осталось десять минут, потом пять, потом три, одна… потом время вышло, и экраны продемонстрировали белые нули на синем фоне. А еще через несколько секунд Илья как будто попал в воздушную яму на самолете. Во всяком случае, первое впечатление было именно таким. И лишь спустя пару секунд он понял, что ракета остается на месте, но большая часть его веса исчезла. Гравитационный колодец начал работу. Потом послышался легкий шум, который начал стремительно нарастать, перерастая в грохот, стенки завибрировали, и Илья почувствовал, как его вдавливает в кресло. Корабль пошел на взлет.
Илья спешно вспоминал, что ему известно о гравитационных стартах. Ну да, ракета берет мало топлива и много груза, что в разы удешевляет доступ на орбиту. Но была и обратная сторона медали — необходимость держаться первые минуты полета в рамках «колодца» с низкой гравитацией, который был не столь уж и широк. Если ракета выйдет за его пределы до установленной высоты — топлива не хватит ни на подъем на орбиту, ни даже на поддержание достаточной тяги двигателей. Ракета попросту упадет. А держаться в «колодце» трудно, планета вращается, погрешность расчетов и систем управления ракетой растет с каждым километром высоты. Нужен поистине уникальный механизм управления рулями и тягой, сложнейшие расчеты бортовых компьютеров. Пока систему взлета в «колодце» не отработали — ракеты падали частенько. Сейчас, насколько Илье было известно, ситуация улучшилась. Но ракеты все равно иногда падали, подобные сведения в новостях попадались, хотя об этом весьма неохотно говорилось по телевизору или печаталось на русскоязычных Интернет-сайтах. Ну что же, Илья надеялся, что именно ему повезет. Хотя говорить о везении в свете полной неясности его дальнейшей судьбы было сложно.
Хуже всего было в течение первого получаса полета. Все-таки Илья понял, что Соколенко успокаивал их не зря. На курсантов то наваливалась тяжесть, то они провисали на ремнях почти в свободном падении, то ракету одновременно со страшным ударом или резким толчком вело в сторону. Грохот двигателей тоже был неравномерен, режимы их работы переключались постоянно. Вибрация иногда достигала такого уровня, что Илья боялся, что у него раскрошатся зубы. Еще двумя отрицательными факторами были полная неизвестность относительно хода полета и температура, которая быстро росла в пассажирском отсеке. По ощущениям Ильи, она давно перевалила за тридцать градусов и продолжала расти. Очень хотелось пить. Минуты тянулись медленно, казалось, что время остановилось. Иногда, после особенно резкого толчка и изменения шума работающих двигателей, Илье казалось, что всё — ракета выпала из «колодца» и падает вниз. Но перегрузки возвращались, а двигатели вновь наращивали свою огненную мощь, судя по вою и грохоту за бортом судна.
Однако все когда-то заканчивается… Минут через сорок после старта полет корабля стал более ровным, двигатели ревели равномерно и спокойно, ушла вибрация, а в отсек стал поступать холодный воздух. Перегрузки не возвращались, и курсанты зависли в состоянии невесомости, удерживаемые в креслах только ремнями. А еще через полчаса двигатели смолкли совсем и включились экраны.
— Говорит капитан корабля Соколенко! Поздравляю, товарищи бойцы, мы благополучно покинули гравитационный колодец и вышли на промежуточную орбиту Земли. Здесь будем около часа, пока не скорректируем дальнейший подъем до стационарной орбиты и параметры стыковки. Можно оправиться и выпить воды. Внимательно читайте инструкции на экранах, делайте все медленно, без резких движений. Обращаю внимание — туалет специальный, для невесомости, пользоваться им можно, только детально изучив схемы-картинки на ваших дисплеях, а то будете лететь еще полсуток в одном отсеке с, как говорится, продуктами жизнедеятельности, прецеденты бывали. За десять минут до включения тяги дам предупреждение. Но, в общем, все, господа, самый тяжелый участок пройден, дальше лети себе и лети…
«Ямато» изнутри не поражал воображение. Не было никаких огромных футуристических залов управления с большими обзорными экранами, на которых бы светились красивые космические виды. Даже иллюминаторов не было. Никаких суетящихся специалистов непонятной квалификации за компьютерами. Ангаров с разнообразной космической техникой тоже не попадалось. То, что увидел Илья, более всего напоминало внутренности подводной лодки, причем далеко не нового образца. Прямо от шлюзовой камеры начинался довольно узкий и невысокий коридор (два человека разойдутся, трое — вряд ли), периодически разделенный металлическими тяжелыми люками. Вверху по потолку тянулись какие-то трубы и трубки, на стенах находилось множество грубых, явно не привычных сенсорных, переключателей и задвижек, массивных телефонных трубок связи, каких-то угловатых приборных ящиков в боковых углублениях коридора. Надписей на стенах и приборах было много, но, похоже, все они были сделаны на английском языке и со множеством сокращений, делавших невозможным их понимание для неспециалиста. Впоследствии Илья узнал, что централизованное компьютерное управление всеми системами звездолета, безусловно, было, и даже дублированное. Однако все мало-мальски важные системы корабля также могли быть управляемы вручную, на месте, причем приборы были в специальном удароустойчивом и термостойком исполнении, что не лучшим образом отражалось на их эстетике и размерах. Периодически вверх, вниз и в стороны от центрального коридора отходили боковые ответвления. Лестниц не было, лишь на стенках вертикальных туннелей встречались небольшие узкие скобы. Однако при гравитации в девять процентов от номинальной большего и не требовалось. Сопровождающий их космонавт в синем комбинезоне с непонятными знаками отличия (мелкие серые пятиконечные звезды на погонах и американского вида орел на рукаве) объяснил, что главный реактор «Ямато» уже работает вполсилы, питая звездолет электричеством и поддерживая так называемый «гравитационный эффект Самойленкова», создавая небольшую гравитацию. Быстро спуститься вниз или подняться вверх, лишь едва прикасаясь руками к скобам, было не сложно. Хотя сопровождающий категорически не советовал торопиться. По его словам, даже при малом весе масса тела никуда не девалась, и получить травму при неосторожном движении можно было с легкостью.
Группу курсантов провели по центральному коридору, пока они не достигли места, где он сменился чем-то смахивающим на проход в купейном вагоне. По обеим сторонам его находились овальной формы двери высотой в человеческий рост. Сопровождающий ввел код на панели одной из дверей, и та открылась, обнаружив за собой помещение, так же сильно напоминающее купе поезда, но только, естественно, без окна и более широкое и длинное. По сторонам стояли две двухъярусные кровати с тонюсенькими матрацами и ремнями, стол, узкие шкафы между дверью и спальными местами.
— Занимайте места, кому как нравится. Четыре человека на одну каюту. Теперь это ваш дом, — сказал сопровождающий.
После почти суток без еды и многочасового выматывающего полета на орбиту Илья не знал, чего ему больше хочется — спать или есть. Не в лучшем состоянии были и остальные бойцы первого взвода. Поэтому, получив пайки в виде саморазогревающихся пакетов с однородным мясо-картофельным пюре и тюбиков с каким-то бульоном, рыбным на вкус, курсанты, наскоро поев, тут же легли спать в своих ячейках, быстро поделив места… Койки были жесткими, с тонкими матрасами и блинообразными маленькими подушками, но низкая гравитация — лучшая перина.
