Губы Кристины подрагивали в нервной улыбке. У нее не осталось сомнений, что новость касается именно ее. Но что это, в конце концов?
Отец помахал конвертом.
– Пришел ответ на твой запрос в Чикагский университет. Ты принята!
Кристина почувствовала, что сейчас умрет от счастья. Еще чуть-чуть и все… Она судорожно перевела дыхание и без сил опустилась на стул.
Как же она могла такое забыть? Как?! За последние недели столько всего произошло, что у нее из головы начисто вылетели все насущные заботы и в том числе ожидание ответа из университета, куда она отсылала документы задолго до отъезда в Миннеаполис.
Едва к ней вернулась способность двигаться, она подскочила к отцу и повисла у него на шее, потом бросилась к матери и горячо расцеловала ее в мокрые от слез щеки. Да, похоже, она была эмоциональной именно в мать.
Вот это да! Вот это новости!
Когда она в последний раз была так счастлива? Память услужливо подсунула образ Ника, костер на берегу ночного озера, дикие фиалки в ее растрепанных волосах…
Нет! Хватит! Она не позволит воспоминаниям, какими бы они ни были, отравить ей сегодняшний вечер. Ни за что!
Кристина упрямо тряхнула головой и оглянулась на отца. Тот как раз открыл шампанское и разливал шипящий напиток в хрустальные бокалы. Радужные блики заплясали на счастливом лице Эдварда Риверса, когда он высоко поднял бокал и торжественно произнес:
– За тебя, Кристина! За будущего дипломированного специалиста в области финансов! Я горжусь тем, что ты пошла по моим стопам и выбрала тот же университет, который когда-то закончил я, а он, в свою очередь, выбрал тебя.
Мелодичный звон хрусталя разлился вокруг, и мистер Риверс добавил:
– И я уверен, он когда-нибудь с не меньшей гордостью проводит тебя в большой мир, как сейчас провожаем мы с мамой.
Кристина изо всех сил старалась не расплакаться от переполнявших ее чувств: слова отца тронули ее до самой глубины души. А она-то думала, что ее душа совсем очерствела в своей непробиваемой скорлупе.
Шмыгнув носом, она сказала:
– За тебя, папа! И за твою удачу в Чикаго! Ты ведь так же, как и я, начинаешь новый этап в жизни! Так что она тебе тоже пригодится…
Она не договорила – к горлу подкатил предательский комок, и все остальные слова застряли, но тут Оливия обняла ее за плечи:
– За нашу семью, дорогие!
Поставив пустой стакан на стол, Кристина посмотрела на конверт, который все еще лежал на стуле отца. Руки просто чесались забрать его и подняться к себе в комнату! Ей совершенно необходимо было побыть одной и переварить новости.
– Папа, – она умоляюще посмотрела на отца, потом перевела взгляд на Оливию, – мама, а можно я… пойду?
Отец протянул ей конверт и кивнул в сторону двери.
– Конечно, милая, иди! – в глазах Оливии стояли слезы, да и мистер Риверс выглядел подозрительно. Он щурился, как от бьющего в глаза света, хотя лампы в столовой горели не так уж и ярко.
За считанные секунды Кристина взлетела на второй этаж, прижимая к себе драгоценный конверт. Скорей, скорей! Она ворвалась в свою комнату и, захлопнув дверь, попыталась отдышаться. Воздуха не хватало не столько от быстрого бега вверх по лестнице, сколько от переполнявших ее эмоций. В голове творился полный сумбур, мысли кружили в бешеном водовороте, перескакивали с одного предмета на другой.
Так, надо обдумать все по порядку, а то сейчас голова ее просто взорвется от сегодняшних новостей. Она обхватила голову, словно бессознательно пыталась предотвратить такой невероятный вариант развития событий. Нужно найти какой-то якорь, за который можно было бы зацепиться и успокоиться.
Кристина метнулась к окну. Усевшись на свое привычное место, она закрыла глаза, глубоко вдохнула и заставила себя досчитать до десяти.
Один, два, три…
Чикаго!
Есть! Вот оно! Вот ее якорь… Или, скорее, маяк.
Итак, для начала – просто поездка на выходные. Ну и что? Это же на самом деле так здорово! Уехать из унылого сырого городишки на целых два дня, побродить по шумным улицам, посмотреть на автомобильные пробки, на то, как солнце дробится на радужные кусочки в стеклянных столбиках небоскребов. Вновь почувствовать себя идущей в толпе, где тебя никто не знает, где ты никому ничего не должна, где можно равнодушно скользить взглядом по лицам людей, не опасаясь, что кого-то пропустишь и (не дай Бог!) не поздороваешься. В спину тебе из-за этого смотреть не станут, перешептываться не начнут…
И это не только на выходные. Если набраться сил и потерпеть еще немного, совсем чуть-чуть, то уже скоро она будет абсолютно свободной от угнетающей клаустрофобии, которая преследовала ее в Хиллвуде с самого первого дня. Она поедет учиться, станет студенткой Чикагского университета, будет заниматься какими-нибудь исследованиями, гулять по кампусу, практиковаться у папы в офисе…
Господи, как хорошо даже просто об этом мечтать!
Конечно, если быть до конца честной с самой собой, в глубине души она всегда была уверена, что с поступлением проблем не возникнет. Она ведь столько сил и времени потратила на учебу, поэтому и балл у нее был с «запасом прочности», и все документы в порядке.
Кристина наугад вытащила из конверта какой-то буклет. В нем красочно описывались перспективы и возможности для студентов экономического направления, рекламировалась программа МБА в бизнес-школе. Так, ладно, это они потом обсудят с отцом.
Она достала еще один буклет, посвященный кампусу, где красовались фотографии комнат, бассейнов, спортзалов, кафе.
Она зачем-то понюхала буклет. Он пах типографской краской, почтовой бумагой и… надеждой. Вот он, вот он, ее билет в будущее! Она почувствовала себя как пассажир, прошедший регистрацию, контроль и досмотр в аэропорту и ожидающий приглашения на посадку, которую вот-вот объявят. Багаж сдан, у нее в руках посадочный талон на самолет. И приятное, с оттенком легкой тревоги, волнение в груди. Все, назад дороги нет. Впереди чистое небо и чистая страница новой, уже совсем другой жизни.
Неужели?
Кристина умиротворенно вздохнула и посмотрела в окно. Сумерки мягко сменялись ночным мраком, приглашая забыть тревоги тающего дня, расслабиться и помечтать.
Ей хотелось бы вычеркнуть из памяти слишком много событий и людей и никогда не вспоминать о некоторых своих поступках. Забыть тоску, тревогу и угрызения совести, словно багаж в аэропорту. И не возвращаться за ним.
Не за чем возвращаться.
Стоп! Сегодня грустить она точно не будет. Скорее, скорее затолкать прошлое в самый дальний уголок памяти, захлопнуть за ним дверь, повесить огромный замок и потерять ключ. И отметить эту безвозвратную потерю как следует! Тут и выпускной как нельзя кстати.
Она спрыгнула с подоконника и направилась к зеркалу. Приподняла волосы, покрутилась, разглядывая себя со всех сторон. Встала на цыпочки. Потом прошлась по комнате в танце и вновь посмотрела на свое отражение. Расправила плечи и расстегнула верхнюю пуговицу на блузке, представляя себя в открытом вечернем платье.
