— Но я уже…
Додж едва слышно выругался.
— Когда ты с ним говорила, Берри? — спросила Кэролайн.
— В больнице, до вашего приезда…
— И о чем же?
— О характере Орена Старкса. Помощник Найланд просил вспомнить все, что могло бы дать ему ключ к поиску. Это было безобидно.
Но у Доджа были определенные сомнения по этому поводу.
— Не говори с ним больше. Поняла? Мой босс посоветовал бы тебе то же самое.
— Разумеется, посоветовал бы. Ведь он зарабатывает этим на жизнь.
— Да, и на неплохую, черт побери, жизнь! Но я не задумываясь доверил бы ему собственную шкуру. И многие так и делают.
— Многие виновные в преступлениях!
— Невиновные тоже, — спокойно возразил Додж. — Включая женщину, на которой он в конце концов женился.
Кэролайн наклонилась в его сторону.
— Женился на клиентке? Я предчувствую интересную историю.
Додж посмотрел в ее сторону.
— О да. Это история о девушке, попавшей в беду, и о парне, который ее выручил. Весьма старомодная история. Парень встречает девушку — и все, он пропал!
— Парень потерял девушку? — спросила Берри.
— Нет, — покачал головой Додж. — К счастью для Дерека и Джули, у их истории счастливый конец.
Говоря все это, он смотрел прямо в глаза Кэролайн. Несколько секунд воздух в комнате, казалось, звенел от напряжения. Кэролайн первой отвела взгляд.
Додж неловко поменял позу в тесном скрипучем кресле и показал на стоящий перед ним журнальный столик, привлекая к нему внимание Берри.
— Кое-что вспомнил. Ты говорила, что здесь стояли бокалы из-под вина?
Берри снова уселась в угол дивана и подобрала под себя ноги.
— После обеда мы с Беном решили разделить то, что оставалось в бутылке вина. Прежде чем идти наверх, мы присели здесь, чтобы выпить немного. Помощник Найланд, видимо, увидел на столике бокалы из-под вина и сделал из этого абсолютно неверные выводы.
— О случке по пьяни? — решил уточнить Додж.
— Да, о чем-то в этом роде, — между бровей девушки появилась вертикальная складка. — Не удивлюсь, если он порылся в мусорных баках, чтобы выяснить точно, сколько пива и вина мы выпили.
— Именно эта ваша вечеринка так взбесила миссис Лофланд, — заметил Додж. Обе женщины вопросительно посмотрели на него. — Я говорил с ней.
— Ты говорил с Амандой Лофланд?
— Когда?
Оба вопроса прозвучали одновременно.
— После той безобразной сцены перед палатой ее мужа, — пояснил Додж. — Вы двое стали о чем-то шептаться, Найланду позвонили. А я решил найти эту малосимпатичную леди и проверить, что у нее на уме. Она сидела одна-одинешенька в больничном буфете, пила колу и плакала. Я подошел, сказал, что не смог не заметить, как она расстроена, и спросил, могу ли я чем-нибудь помочь.
Додж почти дословно пересказал обеим женщинам свой разговор с женой Бена. Он многое прояснял, на многое проливал свет, но в то же время давал повод встревожиться.
Когда Додж закончил свой рассказ, ни Кэролайн, ни Берри не смотрели ему в глаза. Было слышно, как стучит о корпус вентилятора свисавшая с него декоративная цепочка. Додж хрипло дышал, сиденье плетеного стула снова скрипнуло, хотя он мог бы поклясться, что не пошевелил ни одним мускулом. В общем, молчание двух женщин казалось оглушительным.
— Так это правда, Берри? — наконец прямо спросил Додж.
Девушка кивнула.
Додж, нахмурившись, посмотрел на Кэролайн, не сводившую глаз со своих лежащих на коленях рук, которые она то сжимала в замок, то разжимала. Прочистив горло, Додж встал.
— Мне надо покурить.
Он почти успел выйти из комнаты, когда Берри, по-прежнему сидевшая с опущенной головой, тихо произнесла:
— Когда вернешься, я все объясню.
— Это бы здорово помогло мне.
— Вот только одного не могу понять…
— Чего же?
Берри подняла голову и внимательно посмотрела на Доджа.
— Ты был раньше знаком с Амандой Лофланд?
— Никогда в жизни не видел эту женщину, пока не услышал, как она требует, чтобы ты держалась подальше от ее мужа.
— И все же всего за полчаса она излила тебе душу? Как тебе удалось так быстро втереться в доверие?
— Это — его специализация, — тихо произнесла Кэролайн.
[7]
ХЬЮСТОН, ТЕХАС, 1978 ГОД
Спецгруппа оказалась полнейшим очковтирательством.
По крайней мере, по мнению Доджа Хэнли. В работе группы вовсе не было ни опасности, в которую его заставили поверить, ни приключений, которые нарисовала ему собственная фантазия. Конечно, приятно было избавиться от необходимости носить форму и от ночных дежурств, но все его обязанности как члена спецгруппы сводились до сих пор к присутствию на обязательных совещаниях, собиравшихся напыщенными пустомелями, которые не могли сообщить ничего важного или интересного.
Группа полицейской элиты и агентов ФБР собиралась ежедневно в помещении, которое они называли штабом. Но даже для тех, кто знает толк в эвфемизмах, название ничего не сказало бы об этом малопривлекательном месте. Комната без опознавательных знаков находилась в подвальном помещении безликого офисного здания на окраине города. Даже в этом районе, где все здания казались старыми и обветшалыми, это было одним из худших. Единственным, что говорило в его пользу, была низкая арендная плата.
Там они и встречались, чтобы сличать показания свидетелей ограблений банков, просматривать видеозаписи с камер служб безопасности, хвастаться друг перед другом успехами в слежке за подозреваемыми и обсуждать стратегию дальнейших действий.
Заявление о том, что он будет работать в элитной группе, казалось теперь смехотворным. Они читали показания и просматривали видео, пока не выучили и то и другое наизусть. У них не было никаких перспективных подозреваемых, а о стратегии дальнейшей работы не имел понятия никто, и меньше всего — руководители группы. И все эти так называемые совещания были не чем иным, как сборищами хвастунов, на которых рассказывались истории похлеще рыбацких.
Обменивались сальными анекдотами. Часами обсуждали автомобили. Спорили о спортивных событиях и делали ставки. Выпивали галлоны кофе и съедали тонны низкокалорийных закусок. Многие курили, и в комнате стояла дымовая завеса. Подшучивали друг над другом, критиковали стиль одежды, машины, учебные заведения, жен, матерей, домашних питомцев. Устраивали состязания, кто громче пукнет. И бесконечно говорили о женщинах — о тех, с которыми уже переспали, и о тех, с кем хотели бы переспать.
