– А я пока и не собираюсь, – огрызнулась я. – Мне спешить некуда!
– Пока некуда. А когда начнешь спешить – уже всех женихов разберут.
– Вы сами Ларису встретили, когда ей было тридцать лет. И она не замужем была.
– Лариса – особый случай. У нее жених погиб, когда ей было девятнадцать. И с тех пор Ларочка как окаменела. Не хотела ничего и никого слышать. Прошло десять лет после гибели Вадима, и мы встретились. Так что Лара для тебя не пример. Тебе своей башкой думать надо. А чем ты занимаешься вообще? – вдруг спросил он.
– В институте учусь! – Я внезапно обозлилась. – По помойкам не шляюсь!
На экране компа плавала заставка – скачущие лошади. Вениамин подошел и нажал на «enter». Возник интерфейс компьютерной игры.
– Так вот чем ты занимаешься! – с расстановкой произнес Вениамин Александрович. – Дурака валяешь, попросту говоря…
– Ну, дядя Веня, – заканючила я. – Ну, прости. Так получилось…
Мне совершенно не хотелось ссориться или ругаться с ним. Я знала, каким строгим и непреклонным может быть Веня. Один раз я с ним уже поссорилась, и он целый месяц со мной не разговаривал. Я звонила ему и натыкалась на ледяное молчание. Ужас, как это было неприятно! Из-за этого молчания у меня по спине бежали мурашки и в горле застревал комок. Наконец я не выдержала и первая попросила прощения, и меня простили, но с просьбой «больше не чудить». Я согласилась, но все равно обиделась и не могла даже сказать: почему? Наверное, потому, что это молчание ранило меня сильнее, чем «высокие слова». В этом молчании был привкус отторжения, и я поняла: если я сию минуту не попрошу прощения, от меня отрекутся – раз и навсегда. Но свою жизнь без Вени я не представляла: он был всегда со мной – строгий и ненавязчивый. Плечо, которое всегда рядом, и поэтому я согласилась пойти на маленькую уступку.
Но этот момент дался мне нелегко: я не любила идти на попятную и соглашаться с кем-то или с чем-то. Я была как один сплошной комок нервов и воевала со всем и вся. Но – согласилась наступить на горло «собственной песне». Так мне было важно, чтобы меня простили. Вот и сейчас – я почувствовала себя маленьким брошенным котенком и испугалась.
– Веня! – промурлыкала я. – Прости.
– Когда надо, я – Вениамин Александрович, когда надо – Веня, – проворчал он и поднял указательный палец. – Прощаю, но с одним условием!
– Каким? – быстро спросила я. Мне почему-то показалось, что сейчас он взвалит на меня какую-то нудную обязанность, например, погулять с их таксой. Пару раз они с Ларисой уезжали в дом отдыха, и обязанности по выгуливанию таксы возлагались на меня.
– Гулять с Норой? – быстро спросила я. – Согласна!
– Нет. Не с Норой. И не перебивай меня. – Веня сел в старое кресло, которое под ним угрожающе скрипнуло. – Тебе уже пора браться за ум.
– Я и так вся «в уме». Тружусь. Учусь!
– Вижу. В компьютерные стрелялки играешь.
– Иногда, и… чуть-чуть.
Веня замолчал.
– Ну и как, нравится?
Я не сразу поняла, о чем он.
– Что нравится?
– Компьютерные игры.
– Если только чтобы время убить, – рассмеялась я.
Компьютерные игры помогали мне скрасить долгие тоскливые вечера. Смешно сказать, я подсела даже на детскую игру «ферма», где добросовестно выращивала цветочки и картофельные грядки и нетерпеливо смотрела на оставшееся время, когда я смогу «прикупить» себе еще семян, полить их из лейки и ждать «всходов». Это был чистой воды кретинизм. Но я ничего не могла с собой поделать!
– Убить! Время… – Вениамин помолчал. – Время убивают только глупцы и невежды. Существует эта опасная фраза: убить время. Но на самом деле это время убивает тебя: ежедневно и ежечасно. Ежесекундно. И через пять минут ты уже не такая, какой могла бы стать еще минуту назад…
– Это кто сказал?
– Не помню. Какой-то восточный философ. Значит, так: пора тебе обучиться какому-нибудь делу.
– А чем же я занимаюсь в институте?
– Это меня не касается. Я сказал: делу! Я возьму тебя к себе – на работу. Но тебе придется обучиться многому: восточной борьбе, стать хакером, обучиться языкам, психологии, – сказал он без всякого перехода.
Информация дошла до меня не сразу, и я переспросила:
– Чего-чего?! – и через минуту: – А зачем?
– У тебя будут в руках навыки и полезное ремесло.
– Ремесло?!
– Да. Нам нужны разносторонние спецы. Вот что я хотел тебе сказать…
Я взяла чашку и, забравшись в кресло с ногами, отпила несколько глотков чая. Веня смотрел на меня, еле заметно улыбаясь. Он словно знал мой ответ заранее, знал, что я не смогу ему отказать, и поэтому все дальнейшее было лишь вопросом времени.
– Я согласна.
Веня кивнул, и наш разговор свелся к ничего не значащей переброске словами. Вскоре, посмотрев на часы, Веня уехал. На прощанье он потрепал меня по волосам и дал наказ – «быть славной девочкой».
После его отъезда я допила уже остывший чай. В голове была пустота. Но вместе с тем постепенно у меня выкристаллизовалась мысль: «Я буду полезной и смогу найти свое место в жизни». После смерти родителей я больше всего боялась оказаться брошенной, никому не нужной. Это пугало меня больше всего и являлось причиной того, что я не могла установить отношения с противоположным полом. Сама мысль – довериться кому-то – повергала меня в ужас. Я не хотела этого делать… Ни под каким видом…
Чай я допила. Быстро разобрала постель и легла, прижав к себе старого плюшевого медведя, подаренного мне родителями еще в глубоком детстве. «Мне так плохо… Но я справлюсь», – прошептала я и потерлась носом о его плюшевую морду.
С тех пор и началась моя вторая жизнь. Веня постоянно инспектировал меня, не давал расслабиться: я прилежно – под его руководством – изучала экономику, уже на более высоком уровне, чем нам преподавали в институте, осваивала хакерское дело и занималась восточными единоборствами. Плюс штудировала учебники по психологии и изучала иностранные языки. Также меня обучили пользоваться отмычками и специальными ключами. Это так, на всякий случай, пояснил Веня. Как вскрывать замки, мне показывал один чел с плоским невыразительным лицом, объяснявший все точно и по порядку.
Веня составил для меня план индивидуальных занятий и регулярно проверял его выполнение. Веня был строгим учителем и нещадно ругал меня за малейшую оплошность. Когда он отчитывал меня, я опускала голову и чувствовала, что хочу разреветься в полный голос. Но Веня был хорошим психологом и поэтому, чувствуя, что он перегибает палку или я готова пролить отчаянные слезы, хлопал меня по плечу и говорил: «Ладно, малыш, ты все поняла. Будем работать дальше… Давай чаю попьем, и ты расскажешь, чем занимаешься в свободное время».
Незаметно Веня стал для меня всем: и учителем, и другом, и заботливым папочкой. Я рассказывала ему о фильмах, которые смотрела; в ту пору я увлеклась восточными боевиками и пересказывала ему их содержание. Он пил чай, улыбался, слушая меня, и от этой улыбки маленькие морщинки появлялись в уголках его глаз.
