— Я смотрю, в этом доме хороших новостей не бывает.
— Самая лучшая новость — это то, что ты к нам приехала. Ты же знаешь, как я по тебе скучаю.
— Мать давно уснула?
— Пару часов назад. Сильно пьяная пришла. Она же теперь безработная.
— Как безработная? — опешила я.
— Ее отовсюду погнали за пьянство. Мама в последнее время работу постоянно пропускала. А что ей работать, ты же ей все равно деньги даешь.
Я зашла в комнату, гневно посмотрела на спящую мать, которая завалилась на постель прямо в уличной обуви, и злобно произнесла:
— Я ее закодирую.
— Думаешь, получится?
— Получится, — твердо ответила я.
— Говорят, чтобы человека закодировать, он должен этого захотеть. А мать даже слышать об этом не хочет. Без ее желания ничего не получится.
— Не хочет — заставим.
Тонька обнаружила в пакете банку с красной икрой и, быстро ее открыв, смущенно спросила:
— А можно я буду есть ее ложкой?
— Ешь.
— А гранатовым соком можно запивать?
— Пей, только смотри, чтобы желудок не заболел. Может, все-таки на хлеб намажешь?
— Нет. Я ложкой хочу. Ты же разрешила.
Сев напротив сестры, я, как прилежная ученица, положила руки на колени и мечтательно сказала:
— Знаешь, Тонька, скоро у нас все изменится.
— Что именно?
— Я же обещала, что сниму для вас квартиру, считай, что я это уже сделала. Мне риелтор подыскал неплохой вариант. Так что в ближайшие дни ключи от квартиры будут уже у меня. Там хорошая мебель, кухня большая. Мать работать уже все равно не будет. Она свое отработала. Я ее закодирую. Она будет только вами заниматься.
— Мать же тебе ясно сказала, что никуда из этого дома не уедет. У нее здесь друзья-алкаши. Куда она тронется? Ты же уже с ней беседовала по этому поводу.
— А я с ней больше беседовать не буду, просто возьму и перевезу.
— А как же школа?
— В новую пойдете. Какой разговор!
— Посреди учебного года?
— Какая разница, когда в новую школу переходить. В новой школе про вас никто ничего не будет знать. Вы у меня сразу станете девочками из приличной семьи. Никто не будет знать, что мама мыла подъезды и пила. Вы будете не хуже других одеты.
— А учеба?
— При чем тут учеба? — не поняла я сестру.
— У нас одни двойки.
— Ничего страшного. Будете их исправлять, — убежденно произнесла я.
— В старой школе к нам хоть привыкли, а в новой учителя упадут, когда заглянут в наши дневники.
— Не упадут. Можно подумать, все другие дети — отличники. Кстати, а где Дашка? Гуляет?
— Гуляет, — кивнула Тоня и отвела глаза в сторону.
— С ней все в порядке?
— Все. Она в последнее время только гулять много стала, до ночи. Контролировать ее некому. Мать раньше так сильно не пила, как сейчас пьет.
— Ладно, немного потерпеть осталось. Как только Дашка придет, ты ей скажи, что я недовольна тем, что она вечно гуляет. Пусть хоть иногда уроки делает.
Посмотрев на грязную пустую плиту, я подошла к старенькому холодильнику и принялась класть в него продукты.
— Мать что, вообще ничего не готовит?
— Иногда готовит, когда трезвая. Суп как-то варила. Мы его уже съели. Оль, да ты не переживай. Мы китайскую лапшу покупаем, завариваем. Она вкусная. Мы уже привыкли.
— Что ж вы на лапше-то сидите, я же вам всегда денег оставляю!
— Толку-то от твоих денег! Мать все их пропивает. Как только ты их ей оставишь, так она сразу в запой уходит. Еще потом нас с сестрой трясти начинает, не оставляла ли ты нам чего.
Закрыв холодильник, я поставила тушить мясо и стала нервно чистить картошку. Тоня сидела рядом со мной и следила за тем, что я делаю.
— Тоня, ты уже большая девочка, могла бы и сама что-нибудь себе приготовить, — пристыдила я ее. — Ты что, не можешь картошку почистить?
— Могу.
— А что не чистишь?
— Не знаю, — пожала плечами сестра.
— Нужно знать.
— Оль, а ты такая загорелая! Ты где-то была?
— На Лазурный Берег летала.
— Куда? — не поверила та своим ушам.
— На Лазурный Берег.
— Ух ты, — чуть было не упала со стула сестра. — Там же одни богачи. А я смотрю, помимо пакетов ты еще какую-то дорожную сумку притащила.
— Я прямо из аэропорта.
— Даже к себе не заезжала?
— Нет.
— И как там, на Лазурном Берегу?
— Там просто роскошно!
— Тебя туда твой «кошелек» возил?
— Мой любимый человек, — поправила я сестру.
— Ольга, да ладно тебе. Я все про него знаю. Мать рассказала.
Почистив картошку, я накрыла кастрюлю крышкой и ощутила, как меня затрясло от злости.
— Что тебе мать сказала?
— Да не злись ты так!
— Я спрашиваю: что тебе мать сказала?!
— Что ты продалась за деньги старому деду. Она его мудаком зовет. Тебя шлюхой обзывает.
— А ты не слушай, что говорит мать. Когда она выпьет, то у нее белая горячка начинается. У меня есть состоятельный мужчина, я его люблю, и у нас все хорошо.
— Тогда почему ты не выходишь за него замуж?
— Потому что если люди состоят в определенных отношениях, то это не значит, что они обязательно поженятся. Не у всех отношений есть будущее.
— Он женат?
— Какая разница? Главное, что мы вместе и у нас все хорошо. Ты сейчас еще маленькая для подобных разговоров. Когда ты подрастешь, то все поймешь.
— Когда я подрасту, я тоже продамся за деньги, — с гордостью сказала сестра и восхищенно посмотрела на меня.
— Чтоб у тебя язык отсох говорить подобное! — разозлилась я еще больше. — Я смотрю, мать вас здесь совсем распустила! Вместо того чтобы языком молоть, ты бы лучше уроки делала!
— Я уже все сделала, — тут же поутихла Тонька.
— Смотри, а то проверю.
— Проверяй.
Приготовив ужин, я посмотрела на часы и поняла, что пора ехать. Тоня вышла на крыльцо меня проводить и достала из кармана брюк пачку сигарет.
— Это что? — Я с изумлением посмотрела на сестру.
— Сигареты.
— Ты что, куришь?
— Уже давно.
