Книга Его величество случай, страница 22. Автор книги Ольга Володарская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Его величество случай»

Cтраница 22

– Если бы я готовился к твоему, майор, визиту, ты бы сюда даже не вошел и разговаривал бы не со мной, а с моими юристами – это первое. И второе, – Эдуард подался вперед, – если б я хоть чего-то опасался, ты бы это дело не вел. И знаешь почему? Потому что тебя бы от него отстранили и занялся бы его расследованием другой следователь – мой человек, который закрыл бы его в два счета… Я понятно излагаю?

– Чего уж тут непонятного… Только и мне есть что вам сказать. Первое, я знаю, кто вы, это вы перед девчонкой бестолковой можете из себя благородного рыцаря корчить, она вам поверит, я же наслышан и о Вульфе, и о его бойцах невидимого фронта. Второе, вытекающее из первого, Элеонору Георгиевну, по моему мнению, убил профессионал – только профессионал мог нанести столь точный удар в сердце, только он может скрыться с места преступления, не оставив следов…

– А ты, майор, не допускаешь, что убийца просто везучий сукин сын?

– Я не закончил, – повысил голос Стас.

– Прошу прощения… – Эдуард прикрыл веки и хмыкнул: – Так что там дальше? Третий пункт?

– И, в-третьих, вы ненавидели свою мать. Это не секрет. Она же отреклась от вас, отобрала у вас детей. Поэтому я считаю, что старушку убрали по вашей указке.

Эдуард Петрович тяжко вздохнул, потом лег грудью на стол, придвинув свою круглую физиономию к худому скуластому лицу майора, и отрывисто, почти по слогам, произнес:

– Когда хотят кого-то убрать – нанимают киллера, но если решают отомстить – убивают собственными руками… – Закончив фразу, Эдуард Петрович шлепнул ладонями по столу, что, безусловно, означало: разговор закончен, после чего выпрямился в кресле и зычно прокричал:

– Андрюха!

На зов Эдуарда тут же откликнулись – в кабинет вбежал здоровый детина в строгом костюме (не иначе Андрюха) и, застыв на пороге, преданно уставился на босса.

Тот пальцем подозвал детину поближе и, когда тот сделал три размашистых шага в его направлении, отчеканил:

– Проводи товарища майора к выходу. Он уже уходит.

Стас нехотя поднялся с кресла, убрал в карман блокнот, шагнул к нетерпеливо переминающемуся Андрюхе, но тут Эдуард Петрович опять заговорил:

– Физию его запомни, а парням скажи, чтоб фамилию записали… Ему теперь в мой офис путь заказан.

Майор резко обернулся, хмуро посмотрел на Эдуарда, но тот Стаса будто не замечал, продолжая разговаривать с парнем:

– Сколько бы своими корками красными он ни тряс, ко мне больше не пускать… Только если придет с ордером. Ясно?

Андрюха послушно кивнул и, увидев, что майор двинулся к выходу без него, кинулся следом за ним.

Когда за ними закрылась дверь, Эдуард Петрович дал волю гневу – со всего маху двинул кулаком по новенькому телефону, стоящему на столе. Черт! Откуда менты могли все узнать? Ладно про кинжал и перстень (Эдуард никогда не доверял пройдохе-антиквару), но откуда они узнали про то, что он ненавидел свою мать? Про то, что она отреклась от него и отобрала детей? Это было тайной, его и матери, и он ни одной живой душе об этом не обмолвился… Стоп! Еще могла знать старая пердушка Лизавета Петровна. Ну точно! Она была в курсе всех семейных проблем Новицких – недаром всю жизнь совала свой нос в их тайны…

Эдуард Петрович раздраженно рванул ремень на брюках, давая брюху вывалиться из штанов. Как же он был зол! На болтливого антиквара, на наглого мента, на подлую бабку Голицыну… Особенно на нее, поскольку то, что она растрепала ментам, являлось не просто его тайной, это было его болью…

Эдуард уперся лбом в сжатые кулаки, стараясь отогнать неожиданно нахлынувшие воспоминания, но не мог – картинки из прошлого проносились перед мысленным взором против его воли… Вот он, пухлый мальчуган в шортиках, сидит у двери квартиры и ждет, когда его любимая мамочка вернется из театра, чтобы поцеловать ее, такую нарядную, свежую, прекрасную… Вот он идет в первый класс, в одной руке у него огромный букет гладиолусов, в другой мамина ладонь. Он самый счастливый и самый гордый первоклассник, потому что с ним рядом идет его ненаглядная мамуля. Самая лучшая! Самая удивительная женщина на свете…

Как же он боготворил свою мать! Как хотел, чтобы она любила только его. Конечно, она баловала его, была с ним ласкова, сердечна, но ему все было мало. Он хотел владеть ее сердцем безраздельно… Наверное, поэтому все в его жизни пошло наперекосяк. Относись он к матери спокойнее, не стал бы так ее ревновать к многочисленным мужчинам, к приемной дочери, не стал бы совершать глупые поступки лишь для того, чтобы привлечь к себе ее внимание…

Первый раз Эдика забрали в милицию, когда он учился на первом курсе института. Он подрался со своим одногруппником из-за какой-то ерунды, тогда он был на взводе из-за того, что мать устроила в честь Ленки грандиозный прием – девочка, видите ли, экстерном окончила художественную школу. На втором курсе его замели за кражу. На третьем за пьяный дебош в ресторане. Всякий раз мать его отмазывала, вызволяя из ментовки при помощи своих высокопоставленных поклонников. Но в один далеко не прекрасный день она сказала: «Вляпаешься еще раз, будешь выпутываться сам!» Он вляпался через полгода, а сам выпутаться не смог – ему предъявили обвинение по статье «разбойное нападение» и грозили посадить на семь лет. Все ждали («разбойник» в первую очередь), что мать вытащит сына и на этот раз, но не дождались. Элеонора Новицкая никогда не меняла своих решений. В итоге Эдуард загремел на три года в колонию общего режима… Но мать отвернулась от него гораздо позже… А тогда она исправно посылала ему передачки, писала письма и даже приезжала на свидания. Но когда его выпустили, она предупредила: «Вляпаешься еще раз – и ты мне больше не сын!» Эдик заверил матушку, что заключение его многому научило и больше он за решетку не хочет…

Дальше все в его жизни пошло более-менее гладко. Он устроился на работу, женился на скромной девушке, которая родила ему детишек-погодков Дениску и Ефросинью (на этом имени настояла Элеонора), обзавелся квартирой, но, не прожив с семьей и пяти лет, загремел опять. По глупости загремел. Толкнул на улице одного пьяного приставалу, а тот взял да упал, и так неудачно, что умер, стукнувшись виском о чугунную урну.

Другой бы на месте Эдика мог отделаться двумя годами, ну тремя, но ранее судимому Новицкому впаяли по полной – восемь лет. Вот тогда мать от него и отвернулась. Ей ничего не оставалось – ведь она никогда не меняла своих решений!

Через два года умерла его жена, как потом выяснилось, от вины и от вина, и Элеонора прибрала внуков к рукам, для начала лишив сына родительских прав, а потом категорически запретив ему с ними видеться. Так он при живой матери и детях остался один-одинешенек…

Эдуард Петрович встряхнулся, как собака, выбравшаяся из воды, отшвыривая вместо влаги теребящие сердце воспоминания, вытер платком вспотевший лоб, вздохнул. Та-ак, успокоился. Хорошо. Теперь надо заняться делами. Он потянулся к телефону, но не позвонил, а громко крикнул:

– Эй, кто там есть!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация