Как раз тогда, когда Дэнис мысленно примерил на себя диадему, отцовский вассал велел ему заходить. Дусик поблагодарил его кивком и прошествовал к массивным дверям.
Папашка восседал в кресле, как персидский хан на троне. Важный, надменный, брюхо свешивается, перстни сверкают, чуть позади стоят охранники на карауле, только не с ятаганами, а с плоскими пистолетами, спрятанными под строгими, не очень хорошо сидящими на их квадратных фигурах пиджаками.
– Чего тебе надо? – даже не поздоровавшись, рявкнул Эдуард Петрович.
– Можно присесть? – с достоинством и спокойствием спросил Дусик, хотя самому так и хотелось плюнуть папашке в жирную харю.
– Ну сядь, раз пришел…
Дусик опустился на диванчик, стоящий рядом с креслом Эдуарда Петровича. Увидев на столике чашку черного кофе, потянулся к ней, но отец остановил его окриком:
– Кофе я тебе не предлагал! Нечего тут рассиживаться, выкладывай, зачем пришел, и дуй отсюда…
Задушив в себе приступ яростного возмущения, Дусик начал свою заранее заготовленную речь:
– Папа, мы с тобой мало виделись…
– Совсем не виделись, – перебил его Эдуард Петрович. – Дальше что?
– Хорошо, совсем. Но я хочу, чтоб ты знал, я всегда тебя любил….
Вульф раскатисто рассмеялся, но перебивать не стал.
– Да, любил, – упрямо повторил Дусик, хотя уже понимал, что старается он зря. – И не моя вина, что мы не виделись, бабушка не позволяла…
– …Вам со мной видеться. Я все это знаю… – Эдик нетерпеливо побарабанил пальцами по подлокотнику. – Короче, Денис… Что тебе надо?
– Я хотел бы возобновить родственные отношения. Несмотря на то, что я уже взрослый, мне нужен отец…
– А еще больше его деньги, – закончил за него Эдуард Петрович. – Сколько бы ты хотел получить от своего недостойного родителя?
– Сто тысяч, – выпалил Дусик. – А лучше двести.
– Сто тысяч рублей – это большие деньги, зачем тебе столько?
– Кто говорит о рублях? Мне нужны доллары. Или евро… Фунты тоже подойдут…
– А тугрики?
– Ты пойми, они мне действительно нужны! Иначе бы я не пришел…
– Зачем нужны?
– Я певец, сейчас работаю над новым альбомом, и…
– Спой.
– Что ты сказал? – опешил Дусик.
– Спой. Раз ты называешь себя певцом, значит, умеешь петь… Вот и продемонстрируй мне свои способности.
– Ты шутишь или издеваешься? – начал злиться Дусик.
– Нет, что ты. Я, как никогда, серьезен, а уж глумиться над тобой у меня и мысли не было… – Эдуард Петрович уселся поудобнее, ввинтив свой толстый зад в кресло, приглашающе улыбнулся. – Напой мне один из своих шлягеров (или, как сейчас принято говорить, хитов), а я посмотрю, вложить в тебя деньги или нет…
– Ну я так не могу… Без музыки… И все такое…
– Тогда до свидания.
– Ну хорошо, я попробую…
Дусик прокашлялся и затянул свой хит «Милый пупсик». Отец остановил его после припева.
– Извини, но денег я тебе не дам, – сказал он. – Не привык вкладывать средства в заведомо провальные предприятия… Ты не умеешь петь, Денис, найди себе другое занятие.
– Да, я не умею петь, но сейчас это не обязательно. Современные технологии позволяют… – Видя, что Эдуард Петрович не слушает его объяснений, он выпалил: – Тогда дай мне в долг!
– Сто тысяч?
– Двести. А лучше триста. В принципе мне и пол-лимона не помешают, ведь еще клип надо снять…
– С чего отдавать будем?
– С прибыли от продажи дисков…
– Не смеши меня, Денис. С каких пор в нашей стране продажа дисков стала приносить прибыль?
– Я даю концерты, выступаю на закрытых вечеринках, устроители хорошо платят… Десятки тысяч за один выход!
Он уже умолял, заискивающе улыбаясь. Он так наделся, что отец ему поверит. На самом деле платили ему сущие копейки, да и приглашали в основном на открытие какого-нибудь провинциального клуба для геев или презентацию нового секс-шопа, где гонорар норовили заплатить не деньгами, а товаром…
– Если тебе не на что жить, я помогу, – серьезно сказал Эдуард Петрович. – Могу дать работу в своей фирме. Должность офис-менеджера тебя устроит?
– Я Дэнис – поп-звезда… – яростно выкрикнул Дусик. – Я не собираюсь гробить свою жизнь за конторкой!
– А я бизнесмен и не швыряю деньги на ветер.
– Бизнесмен? – расхохотался сынок. – А я от людей слышал, что ты мафиози…
– Как жестоки и несправедливы люди, – иронично протянул Эдуард Петрович. – Оболгали честного человека…
Дусик неожиданно вскочил с дивана, схватил пустое кресло, подтащил его к креслу отца, плюхнулся на него и, понизив голос до шепота, заговорил:
– Я все о тебе знаю. Знаю, какие у тебя возможности. Ты очень важный человек… И не понимаю, почему ты бездействуешь…
– Ты о чем? – нахмурился Вульф, отстраняясь от жарких губ Дусика, шевелящихся в сантиметре от его уха.
– Сокровищами нашей семьи может завладеть какая-то голодранка, непонятно откуда взявшаяся…
– Как вы мне надоели с этими сокровищами! Сначала Фроська, теперь ты! Что они вам покоя не дают? Вы же их в глаза не видели…
– Зато ты, папочка, проявляешь к ним странное равнодушие! Неужели тебе не хочется их заполучить? Я понимаю, ты богат, но фамильные драгоценности – это не только деньги, но и престиж! Ты мог бы хвалиться ими перед друзьями!
Эдуард Петрович сморщился, как от зубной боли, и устало проговорил:
– Я что-то не понимаю, чего тебе надо? Что ты хочешь от меня?
– Прикажи убить девчонку.
Вульф резко вскинул голову и пристально посмотрел в лицо сына. Дусик расценил этот взгляд как согласие и затараторил:
– Убрав ее, мы решим все проблемы. Не надо будет опротестовывать завещание, платить адвокатам… Мы найдем сокровища и поделим. По-честному, на двоих.
– Почему на двоих? – криво улыбнулся Эдуард Петрович. – У меня есть сестра, у тебя тоже… Надо и с ними поделиться…
– Хрен я буду с Фроськой делиться! Хватит с нее квартиры! А Елена Бергман вообще приемыш! – Дусик алчно облизнул губы. – Мы ничего им не скажем… Найдем и сразу поделим.
– А девушку не жалко, она же тебе ничего плохого не сделала?
– Плевать на нее, мне деньги нужны!
Эдуард Петрович часто закивал, будто соглашаясь не с сыном, а со своими мыслями, затем тихо сказал:
– Какой же ты жестокий, Дениска… Таким был мальчиком славным, а во что превратился… Правду, видно, говорят: «Яблоко от яблони недалеко падает». В меня ты пошел… – Он тяжело вздохнул, встал, подошел к двери, открыл ее и махнул рукой: – Катись отсюда и больше мне на глаза не попадайся!
