Он долго, по крупицам восстанавливал свои возможности — и все равно то, чем он мог распоряжаться сейчас, было крохами, тенью былого величия. Впрочем, сейчас процесс шел уже быстрее, а с накоплением энергии все более удавалось восстановить канал. Еще десяток-другой жизней — и ему не потребуется больше управлять пешками. Они будут покорны его воле и сами с радостью отдадут самое ценное, что у них есть, — свои жизни…
Между тем побоище закончилось. Последний уцелевший разбойник, пошатываясь от полученных ран, опираясь на иззубренный, окровавленный меч, шагнул к Гроссмейстеру.
— Ну что, старик…
Договорить он не успел. Резной посох с неожиданной силой опустился на его голову, прервав никчемную жизнь. Глубоко вздохнув, старый некромант впитал ее и бодрым шагом пошел дальше.
Глава 12
Джурайя
— Далеко ли собрались? Чего так быстро, даже не погостили? — голос, прозвучавший сзади, заставил Джурайю испуганно встрепенуться.
«Ерунда какая. Я что, преступница?» — с запоздалой злостью подумала она, приторачивая последний тючок к седлу кобылы.
— Я ничего не украла, учитель, одежда лежит в комнате. Но нам надо ехать…
— Чегой-то? Вроде собиралась на обучение остаться, на подружку твою у меня тоже большие планы, а вы подхватились — и бежать. Ни тебе спасибо, ни графу здрасьте, ни нам до свиданья…
— Все дело в графе, — со слезами в голосе ответила Элька. — Он Джульку казнит точно, если здесь застукает. А я слово дала, что ее не брошу.
— А ты, уникум? Тоже слово давал? — ворчливо дознавался Корнелиус, раскачиваясь с пятки на носок.
— Дядь Кор, пойми ты. Хороший ты человек, хоть и маг. Душевный. И девчонки тебя полюбили, и я привязался, чего скрывать. Но раз они едут — и мне придется. Пропадут ведь, сами знаете, как баб одних в путь снаряжать. Они и лиги не проедут, встрянут в беду — это ж несчастья ходячие.
— М-да… Нехорошо, девушки, сами бежите, хорошего человека с хорошего места срываете. И толком не объясняете, где вам граф в тапочки нагадил…
Джурайя прыснула, несмотря на невеселую ситуацию.
— Не он, мы нагадили. Причем неоднократно. Он же ваш любимый ученик, мы в курсе. Я — та самая невеста, которая сбежала. — Джу тяжело вздохнула и продолжила: — В трактире, оказывается, тоже он нас поджидал, а мы думали — бандиты, насильники. Бабахнули ему амулет — ценную вещь, между прочим, получается — опять унизили… Коней вот увели — от него, между прочим, сматывались, а потом даже слуги анекдоты рассказывали, как пришел его сиятельство граф за племенными жеребцами с кобылкой, а конюхи только руками разводят. А если он за нами аж досюда добрался, до чего же он разозлился, представляете? Нельзя нам ему показываться. Четвертует всех, а Адриса еще и кастрирует…
Адрис нервно дернулся и стал с утроенной энергией седлать последнего коня. Самым неожиданным было то, что Корнелиус расхохотался до слез, когда дослушал до конца трагическую историю злоключений беглянки. Троица почтительно дожидалась конца очередного приступа гомерического хохота, Корнелиус вытер слезы, помахивая кистями рук, тем самым давая знак всем помолчать.
— Ну вот что, дети, расседлываем лошадушек, такие скотинки и мне в хозяйстве пригодятся. Ну насмешили старика, ну потешили. Давно так не смеялся. Вы что, забыли? Вы МОИ ученики, как и Корбин. И вам ничего бы не грозило, даже если бы он надумал раздать всем сестрам по серьгам. А он-то и думать забыл! Он жениться еще в трактире передумал, кстати, Джуня, дочка, он тебя и в глаза не видел и искренне уверен, что его невеста с каким-то голубцом спуталась. А невеста у нас, хе-хе… Элечка получается! Вот такая рокировочка… Нет, ну я, конечно, объяснил любимому ученику степень его заблуждения, он так хохотал, что даже коников простил, да и от женитьбы так категорично не отказывался. Спокойно, девочка, спокойно. Теперь, только если ты не против, — запомни: ты МОЯ ученица, а это дорогого стоит. И не забывай. Ты этому дурилке картонному жизнь спасла. Все войны континента прошел — только поцарапался, а в учительской лаборатории чуть ласты не склеил. Кстати, как ты его вытянула-то? Этого мамонта три здоровых мужика потом транспортировали, чуть не надорвались. Так вот, о чем это я… А! В долгу он теперь перед тобой. А значит — точно не обидит. Да и не воюет он с бабами. Если только на сеновале, да и то по обоюдному согласию. Так что возвращайтесь-ка вы к столу, сейчас героев чествовать будем. И вам достанется. Вот чудик так чудик. Столько времени в трактире пялился, презрение выражал, а мальчика от девочки так и не отличил. Нет, рано ему еще жениться. Положительно рано. Пусть-ка еще потренируется. Различия поищет. Хе-хе. А ведь взрослый человек, как только бастардов настрогать умудрился? Случайно, наверное, попадал!
В трапезную девушки возвращались без напряжения, только Джурайе стыдно было смотреть на Корбина. Она посмеивалась над словами Учителя о неразборчивости графа, над своим самомнением и над тем, скольких неприятностей можно было избежать, если не метаться, как вшивый веник по горнице, а спокойно разобраться во всем с самого начала. Правда, идея замужества по расчету ее все так же мало вдохновляла, зато пропал страх неминуемой гибели во время первой брачной ночи — уже что-то! А перед графом она испытывала теперь вполне объяснимую неловкость, как перед человеком, которого она незаслуженно оскорбила.
«Сам-то тоже хорош, — оправдывала себя Джурайя, — кто же так женится? Ни любви, ни уважения. Один голый расчет. И мужик-то с виду ничего, а ведет себя как дите малое. Правду дядь Кор сказал. Рано ему еще. А ну как женится, дите родится, что из него вырастет — при таком-то отце? В лабораторию полез без спросу, сам чуть не убился, разгромил все к едрене фене… И сидит как ни в чем не бывало! Перед Примом бы извинился. Там одной живой воды в землю литра три ушло. Столько трудов — и все прахом! Нет, Прим намного серьезнее. И еще он умный. И очень ответственный. И ко мне он очень хорошо относится… Но нет искры. Не хватает чего-то, даже странно. Учитель намекает и намекает, что у двух неклассических магов большое будущее, и что он не прочь видеть меня в качестве невестки… но… Наверное, я должна что-то почувствовать. Сердцем, душой. А этого как раз и нет…»
За неделю своего ученичества Джурайя постигла одну простую истину — Учитель отсутствует тогда, когда в нем больше всего нуждаются. Корнелиус как будто специально исчезал из своего игрушечного замка каждый раз, когда она с очередной неразрешенной проблемой мчалась к нему на всех парах. И каждый раз натыкалась на Прима, всегда готового помочь, объяснить, подбодрить. Первенец мага был ОЧЕНЬ умен. Джурайя еще не встречала мужчину, который был способен сутки просидеть, запершись в библиотеке или лаборатории, а выбравшись на свет божий, бежал не опустошать погреба и ледники, а делиться с отцом новыми открытиями. Первый раз, когда Джурайя забила тревогу, что Прим не показывается вот уже десять часов кряду и пора выбить дверь, ее подняли на смех, а Анна, единственная ученица женского рода, надменно объяснила, что, когда УЧЕНЫЙ вершит судьбы мира, такие мелочи, как еда и сон, отходят далеко на задний план. Хотя откуда ей, деревенщине, это знать… Джурайя приняла к сведению первую часть монолога, пропустила мимо ушей вторую и взяла за правило ВСЕГДА держать в лаборатории суточный запас калорийной пищи в стазисе. Простенькое заклинание размораживало и разогревало очередную порцию еды через одинаковые промежутки времени, если в помещении кто-либо находился. А в библиотеку дверь не запиралась, поэтому она сама относила поднос Великому Ученому, потому как открытия и знания — это все прекрасно, но и жрать когда-то надо. Теперь, занимаясь научными изысканиями на практике и в теории, Прим автоматически совал в рот что-либо съедобное, и, как ни странно, эффективность работы заметно возросла. С этого момента он другими глазами взглянул на новую ученицу отца, чудесным образом найденную за городскими стенами.
