— Мошкин, слушай внимательно. Постарайся незаметно проверить, все ли привезли немцы, что надо? Если все, сможешь собрать аппарат сам?
— Смогу, конечно, ваше высокоблагородие! Суть-то одна и та же, что и в наших аппаратах «Дюкрете-Попов». Только повозиться придется.
— Оставим это на крайний случай. Вдруг придется срочно уходить. За немцами внимательно присматривай. Похоже, только один из них инженер «Телефункен» — Мирбах. Остальные — ряженые. Думаю, что офицеры германского флота. Специально прибыли ознакомиться с «Косаткой». Если что заметишь, не подавай виду. А я тебе сейчас прапорщика Померанцева в помощь пришлю, в роли толмача. Он английский знает, объяснитесь в случае чего. Понял?
— Так точно, ваше высокоблагородие!
— Все, братец. Действуй.
Оставив радиста, Михаил нашел Померанцева, сходу его озадачив.
— Андрей Андреевич, отправляйтесь в радиорубку, будете переводить радиотелеграфисту. Инженер Мирбах знает английский. Подозреваю, что двое других — ряженые. Будьте осторожны.
— Понял, Михаил Рудольфович. Разрешите выполнять?
— Действуйте.
Покончив с этим, Михаил поднялся на мостик. Вахтенный офицер, прапорщик Емельянов, поглядывал на берег и переговаривался с Немировичем-Данченко. Судя по всему, обоим было интересно, и оба думали о том, удастся ли выбраться на берег, предвкушая хотя бы короткий отдых. При появлении командира обернулись в его сторону и оборвали разговор.
— Михаил Рудольфович, красиво тут все-таки. На берег мы высаживаться не будем?
— Нет, Василий Иванович. Как бы ни хотелось, но не получится. Петр Ефимович, у меня для вас срочное задание. Как я уйду с мостика, через пару минут вызовете вахту на «Боярине», пусть оборудуют штормтрап. Вызовете старшего офицера на мостик, а сами подниметесь на «Боярин» и найдете командира. Передадите ему на словах. По нашему сигналу с мостика, договоритесь сами, какому именно, с «Боярина» должны нас вызвать и сообщить, что получено срочное сообщение с «Аскольда»: «Обнаружен японский флот. „Боярину“ и „Косатке“ немедленно выйти в море». Поняли?
— Так точно, ваше высокоблагородие!
— Петр Ефимович, вы у нас теперь сами «благородие». Поэтому привыкайте к обращению в неслужебной обстановке по имени-отчеству.
— Виноват, Михаил Рудольфович, не привык еще. А если командир «Боярина» спросит — зачем?
— Скажете, что высаживаться на берег нам нельзя. Почему именно — долго рассказывать. Поэтому, как только ремонт радиоустановки будет закончен, нам надо немедленно уходить из Циндао. А я приглашен на прием к губернатору. Но в свете недавно открывшихся обстоятельств покидать борт «Косатки» мне не рекомендуется. Если командир потребует дополнительных объяснений, вернетесь и скажете мне, схожу к нему лично.
— Есть, Михаил Рудольфович! Простите, а… Что-то случилось?
— Случилось. Но надо во всем разобраться. Уж очень неожиданно все обернулось, сам не ожидал…
Покончив с неотложными делами, Михаил спустился вниз и уединился в своей каюте. Требовалось проанализировать полученную информацию самым тщательным образом. Уж очень неожиданной она оказалась. Но как он ни прикидывал различные варианты, все равно ничего вразумительного не получалось. Очень мало исходных данных. Достоверно известно только то, что Ланг — это вовсе не Ланг, а неизвестная личность. На кого он работал, уже особо и не важно. Появившись на лодке еще во время постройки и проведя на ней несколько месяцев в море, он собрал ценнейшую информацию, как по поводу конструкции самой лодки, так и по тактике ее применения. Но каков артист! Никто ничего не заподозрил. Ладно, будем исходить из того, что он работал на Германию, и его похитили японцы. Потому что это наиболее вероятно, если исходить из известных фактов. Хотя… И не устроил ли он какую-нибудь диверсию на лодке? Нет, вряд ли. Уже что-то проявилось бы. Да и зачем ему это? Не самоубийца же он…
— Михаил Рудольфович, разрешите?
В дверях появился второй вахтенный офицер, прапорщик Померанцев. По его озадаченному виду было ясно, что не все идет гладко.
— Заходите, Андрей Андреевич. Что-то стряслось?
— Михаил Рудольфович, похоже, вы были правы насчет ряженых. Я все время находился в радиорубке, и у меня сложилось впечатление, что работает один инженер Мирбах, а наш радиотелеграфист Мошкин ему помогает. Господа же Шверих и Мильке — как пятое колесо в телеге. Для чего они там, непонятно.
— Тут ничего удивительного нет, я это предвидел. Господа офицеры германского флота захотели познакомиться с «Косаткой» поближе, вот и изображают из себя инженеров «Телефункен». Было бы странно, если они упустили такой случай. Но вы не волнуйтесь, водить их по лодке мы не будем. Пусть глазеют, не будем нарушать законы гостеприимства.
— Так это еще не все, Михаил Рудольфович. Мошкин меня из радиорубки вызвал и сказал, что немец тянет время. Делает все на совесть, но такое впечатление, что хочет искусственно затянуть ремонт.
— А вот это уже важно. Ладно, Андрей Андреевич, возвращайтесь к нашим «гостям». А то как бы они чего не заподозрили…
Губернатор Циндао, капитан-цур-зее Оскар фон Труппель пребывал в том состоянии, когда не знал, что ему надо больше делать — радоваться или огорчаться. С одной стороны — невероятная удача. А вот с другой… Неизвестно, что из этого получится…
В бухту рано утром пришли два русских боевых корабля, причем один из них — знаменитая подлодка «Косатка». Еще вчера об этом никто не мог даже мечтать. А вот сегодня самый уникальный из существующих боевых кораблей стоит совсем рядом! Корабль, который приковал к себе внимание всего цивилизованного мира! Губернатору доложили еще рано утром, как только обнаружили, что крейсер и подлодка русских входят в бухту. На них сразу же отправился офицер по особым поручениям капитан-лейтенант Шепке. И вот выясняется, что русским нужна помощь в ремонте радиоустановки. Труппель даже удивился. Неужели только для этого надо заходить в Циндао, находящемся довольно далеко от основного района боевых действий? Естественно, телеграмма о неожиданных визитерах сразу ушла в Берлин. Впрочем, на скорый ответ губернатор не рассчитывал. В Берлине сейчас ночь. И даже если телеграмму срочно доставят адресату, то не факт, что на нее сразу ответят. Возможно, захотят посовещаться. А ему приходится пока все решать самому, без инструкций сверху. И упаси господи что-то сделать не так. В германском флоте «Косатка» уже стала чем-то вроде жюльверновского «Наутилуса». Знают, что она есть, но вот совершенно непонятно, как же она так устроена, что с легкостью топит японские броненосцы и крейсера, оказываясь в нужный момент в нужном месте. То, что попало в печать и что удалось узнать не совсем легальными методами, ответа на этот вопрос не давало. Хотя губернатор отдавал себе отчет, что может знать далеко не все. Это все же не в его компетенции. Скорее всего, русские провели какое-то дополнительное переоборудование лодки после выхода из Петербурга. Возможно, установили какие-то новые секретные приборы, резко повысившие боевые возможности «Косатки». И вот теперь ему выпала уникальная возможность ознакомиться с этим чудом кораблестроения поближе. А заодно и с его создателем капитаном Корфом. Что бы ни писали о нем английские газеты, как бы ни поливали его грязью, но факт остается фактом: Корф — самый настоящий самородок. Сначала выдвигались версии, что он лишь играет роль конструктора, но анализ всех его действий во время постройки подтвердил — Михаил Корф принимал самое непосредственное участие в постройке лодки, проявив при этом незаурядные знания, больше присущие кораблестроителю, чем моряку торгового флота. И именно он провел «Косатку» из Балтики на Дальний Восток незамеченной, обманув всех. А после этого за месяц отправил на дно большую часть главных сил японского флота. Нет, что ни говори, но герр Корф служит не там, где должен служить настоящий немец. И если бы удалось склонить его на свою сторону…
