Ночь прошла спокойно. Ни свои, ни японцы так и не появились. «Косатка» ходила всю ночь самым малым ходом вдоль берега туда и обратно, стараясь не удаляться далеко от Чемульпо, но Желтое море было пустынно. Если какие-то японские транспорты и рисковали идти ночью Восточным проливом, то, значит, шли без огней, и обнаружить их было невозможно. Но на следующий день, вскоре после рассвета, вахтенный матрос вызывал Михаила на мостик.
— Ваше высокоблагородие, дымы на зюйде!
— Понял, братец, иду.
На мостике Емельянов внимательно разглядывал в бинокль горизонт в южном направлении. Сигнальщики осматривали свои сектора, но больше ничего не было видно.
— Михаил Рудольфович, только что дымы появились. Большая группа кораблей идет в нашу сторону.
— Опознать не удалось?
— Пока еще нет.
— Ясно, идем на перехват. Вдруг самого Камимуру на «Идзумо» поймаем!
«Косатка» дала полный ход обеими машинами и понеслась навстречу обнаруженным целям.
Впереди шли три корабля строем фронта, сильно рассредоточившись, а остальные дымили далеко за ними. Вскоре удалось издалека опознать пятитрубный «Аскольд», идущий в центре. Вместе с ним были «Новик» и «Боярин». Все стало ясно: русская эскадра порезвилась южнее Чемульпо, а теперь желает нанести «визит вежливости». Сразу же подали сигнал прожектором, чтобы привлечь внимание. А то еще не разберутся и издалека за японцев примут. С «Аскольда» ответили и попросили подойти к борту. «Косатка» устремилась вперед. По мере приближения Михаил внимательно рассматривал крейсер и обнаружил, что он имеет свежие повреждения, но ход не потерял и бежит довольно резво, дымя своими пятью трубами. Вот уже расстояние сократилось меньше мили. На мостике «Аскольда» стоит группа офицеров и внимательно рассматривает в бинокли быстро приближающуюся подлодку. Положив руль на борт, «Косатка» сделала поворот и подошла почти вплотную к борту крейсера, уравняв скорость. На крыле уже стоял Рейценштейн с рупором.
— Доброе утро, Михаил Рудольфович! Вы что, действительно шапку-невидимку изобрели?
— Доброе утро, Николай Карлович! А откуда это вы взяли?
— Так мы же смогли вас обнаружить только после того, как ваш сигнал увидели! Сигнальщик сначала подумал, что у него галлюцинации начались! Сигнал прямо с поверхности моря, и никакого корабля не видно! Все вместе смотрели и не сразу вашу «Косатку» обнаружили!
— Ничего удивительного, Николай Карлович. Низкий силуэт, отсутствие дыма из труб и камуфляжная окраска. А вы что, в бою побывали?
— Да, разгромили японский конвой, прикрываемый тремя вспомогательными крейсерами. А вчера вечером встретили два старых «самотопа» — «Ицукусиму» и «Хасидате» со сворой миноносцев. Очевидно, шли навстречу конвою, чтобы прикрыть его на последнем участке. Слава богу, из этих орудийных монстров, что на «Ицукусиме» и «Хасидате» стоят, в нас не попали. Но три стодвадцатимиллиметровых снаряда мы все же поймали, пока «Победа», «Пересвет» и «Баян» не подошли.
Михаил хорошо знал это артиллерийское чудо калибра 320 миллиметров, про которое сами японцы говорили: «Один раз выстрелили, день прошел». Фактическая скорострельность этих орудийных монстров, стоящих на старых японских крейсерах в единственном экземпляре, была два-три выстрела в час. Несмотря на хорошую идею самого орудия, установка его на крейсере сравнительно небольшого водоизмещения себя не оправдала. Все три корабля этой серии — «Мацусима», «Ицукусима» и «Хасидате» — оказались совершенно неподходящими орудийными платформами для таких тяжелых орудий. Поэтому эксперимент признали неудачным и больше к подобным проектам не возвращались. Но если подумать, что «гостинец» такого калибра мог прилететь в «Аскольд»…
— А где же сейчас Катаока, Николай Карлович? И что за конвой вы разгромили?
— Катаока, очевидно, погиб. Среди поднятых из воды японцев его не оказалось. Миноносцы попытались нас атаковать, но выпустили мины с большой дистанции и промахнулись, а после гибели японских крейсеров удрали. Крейсера вели с нами перестрелку, но вскоре подошли «Победа» с «Пересветом» и «Баян». Макаров их специально вперед послал как более быстроходных. А против наших двух «полуброненосцев» японцы уже ничего сделать не смогли. Тут и Макаров на «Петропавловске» с «Полтавой» и «Севастополем» подоспел и довершил разгром. «Диану» с миноносцами оставили «Амур» прикрывать. Не дай бог, в него снаряд попадет. А перед этим крупный конвой обнаружили, идущий в Чемульпо. Как нас увидели, так сразу врассыпную и в сторону берега. Но далеко не ушли. Три вспомогательных крейсера и восемь транспортов, что отказались остановиться, утопили, а шесть захватили. А еще раньше четырех англичан поймали с военной контрабандой в Корейском проливе. Как нас там японцы проморгали, ума не приложу. Вели англичан с собой, но были готовы бросить в любой момент, если бы Камимура появился. Однако повезло. Так что у нас теперь сзади приличный «обоз» тянется, Михаил Рудольфович!
— Но зачем он вам?!
— Приказано вести с собой, адмирал что-то задумал. И нас предупредил, что как только «Косатку» встретим, направить ее к нему. Чтобы лишний раз радиотелеграф не задействовать. Поэтому, Михаил Рудольфович, не смею задерживать. Чаю выпьем после…
Отвернув от «Аскольда», «Косатка» направилась в сторону дымившей эскадры, которая, в отличие от трех крейсеров, ведущих разведку и следующих переменными курсами, выдерживала генеральный курс и подстраивалась своей скоростью хода под тихоходный «обоз». Оглядев в бинокль строй эскадры, Михаил понял, что головным идет «Петропавловск» под адмиральским флагом, а за ним — «Полтава» с «Севастополем» и «Победа» с «Пересветом» и «Амуром», за которым следовала колонна транспортов. В арьергарде — «Баян» с «Дианой», а вокруг выстроились миноносцы. Подали сигнал прожектором с просьбой разрешить подойти к борту. С «Петропавловска» сразу ответили.
— Ваше высокоблагородие, нам приказ подойти к борту «Петропавловска»!
— Вижу, братец. Ну что же, подойдем. Узнаем, для чего мы командующему понадобились…
А между тем на мостике флагманского броненосца командующий пытался разглядеть в бинокль «Косатку». С «Аскольда» уже сообщили о встрече по радио, но низкий силуэт подлодки, к тому же выкрашенный в камуфляжную окраску, терялся в темно-серых волнах Желтого моря. Погода пока не баловала ярким солнцем и гладкой лазурной поверхностью, какая бывает летом. И в данный момент это было очень на руку «Косатке», которая в подобных условиях становилась практически невидимой. Но вот мигнул сигнал прожектора, о чем сразу доложил сигнальщик. Макаров поднял бинокль и стал смотреть в указанном направлении. Не сразу удалось обнаружить рубку лодки, возвышающуюся над водой, а низкий корпус был вообще почти неразличим на фоне моря.
— Ай да Корф! Надо же такое чудо сотворить! Ведь «Косатку» практически не видно!
Как оказалось, начальник штаба контр-адмирал Молас тоже с интересом рассматривал в бинокль приближающуюся субмарину.
— Да, Михаил Павлович. Надо признать, что идея Корфа с окраской оказалась очень эффективной. Правда, тут большое влияния на эффект «невидимости» оказывает также очень низкий силуэт и полное отсутствие дыма. Но факт остается фактом. Обнаружить «Косатку» в такую погоду можно только на сравнительно близком расстоянии даже в светлое время суток. Про сумерки и ночь вообще говорить не приходится. Теперь не удивляюсь успешным ночным атакам Корфа.
