Последующие дни прошли относительно спокойно. Вскоре пришел приказ о присвоении Михаилу чина капитана первого ранга и целого потока наград — ордена Святого Георгия третьей степени, Золотого оружия, монаршего благоволения и звания флигель-адъютанта. Император держал слово. Были повышены в чине также старший офицер и старший механик. Весь остальной экипаж Михаил представил к наградам, но бюрократия есть бюрократия. На прохождение бумаг требовалось время. Макаров выздоравливал на «Петропавловске» и без нужды Михаила не вызывал. Все остальное начальство вообще обходило «Косатку» стороной, да и «Енисей» заодно, зная об их особом статусе и не желая нарваться на неприятности, чему экипаж «Енисея» был только рад. Уцелевшие диверсанты притихли и новых попыток диверсий не предпринимали. Пока старший офицер со старшим механиком занимались текущим техобслуживанием лодки после похода, Михаил пропадал на «Енисее» и в мастерских, доводя до ума новые мины вместе со Степановым и Налетовым. Конструкция мины резко отличалась от ее «рогатых» коллег. Загрузить «рогатую» мину в трубу торпедного аппарата проблематично. Тем более, надо придать ей цилиндрическую форму для размещения более-менее приемлемого количества взрывчатки и обеспечения необходимой плавучести. А что делать с якорем, который должен лежать на грунте и удерживать мину в одном положении? Поэтому Степанов и Налетов пошли по пути нестандартного решения проблемы. Отказались от взрывателя, применяемого на «рогатых» минах и основанного на подаче электрического сигнала при разрушении одного из «рогов» от удара о корпус судна. Вместо этого разработали интересную электромеханическую конструкцию, находящуюся внутри корпуса мины и срабатывающую по типу инерционного ударника. При слабых воздействиях на мину ничего не произойдет. Но при ударе корпуса судна о мину ударник срывается с боевого взвода и приведет взрыватель в действие. В лабораторных условиях все работало прекрасно. Оставалось проверить мины в боевых условиях. Внешне они напоминали укороченные торпеды без рулей и винтов, якорь был фактически продолжением корпуса мины. После выхода из аппарата они разделялись, якорь ложился на грунт, а мина всплывала, принимая вертикальное положение и приходя через некоторое время в боевое состояние. Причем специальная конструкция якорной лебедки позволяла заранее точно установить заданную глубину установки мины, даже при довольно приблизительной информации о глубине места. Вес заряда составлял шестьдесят килограммов, что соответствовало весу заряда торпед Уайтхеда. И по силе взрыва будет практически невозможно определить, что же именно взорвалось — мина или торпеда. Одновременно Михаил подбросил обоим изобретателям идею создания донной мины с неконтактным магнитным взрывателем. Ведь в якорной мине заряд большой мощности не разместишь из-за необходимости обеспечения плавучести всей конструкции. В донную же мину, имеющую приблизительно те же размеры, взрывчатки можно запихнуть в несколько раз больше. Поначалу предложение Михаила вызвало немую сцену. Но очень скоро она переросла в бурную дискуссию, основной темой которой было — как именно это сделать. Сама мина — никаких проблем. Тот же цилиндрический корпус без якоря, который можно до отказа заполнить взрывчаткой, придав отрицательную плавучесть. Проблема в том, чтобы эта мина ахнула именно в тот момент, когда цель будет проходить над ней. Продумать также вопрос об обеспечении неизвлекаемости мины. Чтобы она гарантированно взрывалась при попытке подъема на поверхность. Предложив примерную схему неконтактного магнитного взрывателя, Михаил направил бурную изобретательскую деятельность Степанова и Налетова в нужном направлении. Пускай поломают головы. Может, что-то стоящее придумают. И если взрыватель будет иметь приемлемые размеры, то его вполне можно попробовать установить и на торпедах. И тогда боевые возможности лодки резко возрастут. Появится возможность стрелять на острых курсовых углах цели, при любом угле встречи торпеды с целью. Озвучив эту возможность модернизации торпед, Михаил добился очередной немой сцены с последующей бурной дискуссией. Решив, что пока новаторских идей хватит, оставил обоих изобретателей обдумывать услышанное, а сам переключился на совсем другой проект. Надо тщательно разработать эффективную тактику противодействия Ройял Нэви. Но такую, чтобы англичане при всем желании не смогли обвинить Россию в чем-то конкретном. Так, лишь одни слухи и домыслы. А слухи — они слухи и есть. Как слухи о неизвестной подводной лодке, утопившей «Астарту», например…
Глава 7
Что дозволено Юпитеру, не дозволено быку
Паровой катер описал дугу и подошел к борту «Аскольда», качнувшись на волне, и вскоре Михаил оказался на палубе флагмана отряда крейсеров. Передвижение по рейду для него теперь резко упростилось, поскольку Макаров приказал снять с «Цесаревича» и «Ретвизана» все, что уцелело и может быть использовано в дальнейшем. В том числе и катера, один из которых достался «Косатке», а второй — службе контрразведки, то есть Черемисову, для которого до этого необходимость попасть на тот или иной корабль на рейде превращалась в проблему. Командиры кораблей не торопились высылать катер за жандармом, находя массу благовидных предлогов. Михаилу же надо было время от времени решать те или иные вопросы с начальником штаба Моласом, причем обязательно лично. Посторонние здесь ни к чему. Макарова старался лишний раз не беспокоить, но беспокойный адмирал сам каждый раз звал его к себе, когда он появлялся на «Петропавловске». Едва отряд крейсеров вернулся в Порт-Артур, Михаил решил нанести визит Рейценштейну, чтобы разузнать обстановку в море. Выбраться сразу не получилось, и на «Петропавловске» он Рейценштейна уже не застал. Пришлось нанести визит на «Аскольд».
Рейценштейн ждал Михаила и сразу же усадил за стол, проявив все свое гостеприимство. Они не виделись с того самого момента, как их пути разошлись возле Чемульпо. После взаимных рассказов о произошедших событиях — налете на Чемульпо, бое с японским флотом, а также о похождениях «Косатки» в Сасебо и его окрестностях — перешли к делам сегодняшним. Михаила интересовала обстановка возле корейских и японских берегов. Как ведут себя англичане и японцы? Ответ Рейценштейна его не обрадовал.
— Обстановка крайне сложная, Михаил Рудольфович. Англичане везут грузы на своих судах в Цинампо. Не успели мы навести там порядок, как в Чемульпо. Думали наши канонерки послать под прикрытием главных сил, а оно вон что получилось. Хоть и разбили эскадру Камимуры, но вскоре появились англичане. Их транспорты идут под охраной английских крейсеров, и мы ничего не можем сделать без риска вооруженного конфликта. А англичане, похоже, только этого и ждут.
— А где же они выгружаются, Николай Карлович? Ведь Цинампо, мягко говоря, не очень удобный порт для крупных судов.
— Выгружаются на рейде на шлюпки и на местные лодки, играющие роль лихтеров, с помощью судовых грузовых стрел. Конечно, темпы выгрузки аховые, но она худо-бедно идет. Наблюдали издали днем, японцы там не показываются. Во всяком случае, их миноносцы и канонерки так ни разу и не появились. А чего-нибудь покрупнее у них в том районе не осталось.
— А как себя ведут английские крейсера? И какие крейсера, кстати?
— Видели три броненосных — «Кресси», «Абукир» и «Хог», и два бронепалубных — «Эдгар» и «Тезеус». Может быть, есть и еще. Но это те, кого встретили. Ведут себя нагло. На наши сигналы не отвечают и пресекают любую возможность сближения с транспортами. Вплоть до того, что провоцируют столкновение.
