Заинтересованный этим явлением, Михаил Васильевич хотел просить Гонтрана повторить опыт со спичкой, как вдруг вдали раздался крик Фаренгейта. Собеседники оглянулись и увидели американца, бежавшего из лесу с видом величайшего изумления.
— Леса нет! Лес исчез! — еще издали кричал американец.
— Как? Что такое? — спросил профессор.
— Представьте себе, там, где мы с вами проходили вчера, где видели роскошный тропический лес, — там теперь какая-то пустыня. Исчезло все — и лес, и то озеро, где я чуть не сделался добычей чудовища.
— Куда же все это девалось? — спросил Сломка.
— Не знаю. Вероятно, какая-нибудь катастрофа.
— И вы говорите, что на месте леса теперь пустыня? — перебил американца Осипов.
— Пустыня, где возвышаются алмазные горы.
— Что-о-о?..
— Алмазные горы, — твердо повторил американец.
Профессор и оба приятеля не знали, что подумать: шутит американец или сошел с ума.
— Да уверяю вас! Если не верите, то пойдемте, и вы увидите сами! — воскликнул тот обиженно, заметив недоверчивые улыбки своих слушателей.
Старый ученый и Сломка покачали головами: очевидно, в словах Фаренгейта была доля правды.
— Ну, пойдемте, — промолвил наконец Осипов.
— Сейчас, я закурю только сигару, — отозвался американец, — вытаскивая портсигар.
Увидев намерение Фаренгейта, Гонтран с улыбкой достал коробочку спичек, зажег одну из них и дал закурить американцу. Странное явление, свидетельствовавшее о богатстве кислородом атмосферы, тотчас же повторилось: спичка, а вслед за нею и сигара загорелись ярким пламенем.
— Что за чудеса с нами творятся? — с изумлением воскликнул Фаренгейт, выпуская изо рта сигару.
Не получив ответа на свой вопрос, американец повел всю компанию смотреть алмазные горы.
Оказалось, что лес, который еще вчера тянулся на десятки миль, теперь представлял собою узенькую полосу едва в несколько десятков сажень.
В одну минуту путешественники миновали его и выйдя по другую сторону, остановились пораженные.
У ног их на неизмеримое расстояние расстилалась неведомая страна. Казалось, чья-то исполинская рука срезала клочок почвы Меркурия и перенесла его на совершенно другое небесное тело. Всюду, куда только мог хватать глаз, виднелась пустыня, покрытая черным угольным слоем. Широкая река, состоявшая, казалось, из чернил, пересекала ее с севера на юг. Вдали, ослепительно сверкая всеми цветами радуги, горели под лучами солнца высокие горы.
— Ага! — воскликнул американец, любуясь изумлением своих спутников. — Ну, что? Не правду ли я говорил? Вот вам и алмазные горы, — показал он рукой на сверкавшие, подобно громадным бриллиантам, пики.
— Ну, положим, этот блеск еще ничего не доказывает, — возразил ему Сломка.
— Как не доказывает? — спорил американец, задетый за живое. — Впрочем, если вам угодно, мы можем в этом убедиться.
Фаренгейт сбежал вниз, но едва успел сделать несколько шагов по усыпанной углем долине, как зашатался и упал без движения. Гонтран, не раздумывая долго, бросился на помощь американцу, но и его постигла та же участь.
— Они погибли! — воскликнула Елена.
Не помня себя, девушка хотела кинуться на помощь к своему жениху, но старый ученый удержал ее.
— Куда ты? — крикнул он, хватая ее за руку. — Сломка, сбегайте в шар, достаньте скафандры.
Но оказалось, что догадливый Сломка уже раньше захватил с собой скафандры. Он немедленно одел его на голову, спустился вниз, где лежали тела Гонтрана и американца, и вытащил их из губительного воздуха долины. Затем, вместе с Михаилом Васильевичем, они начали оживлять их при помощи искусственного дыхания.
Несколько минут прошли в томительном ожидании. Наконец Гонтран вздохнул полной грудью и открыл глаза.
— Б-р-р, — проговорил он. — Что со мной случилось?
Вслед за Гонтраном ожил и Фаренгейт. Вскоре оба они совершенно оправились, и все общество возвратилось к шару, толкуя о загадочной катастрофе, разразившейся ночью на поверхности Меркурия.
— А не повлияла ли на это вчерашняя комета, папочка? — вдруг заметила Елена.
Старый ученый хлопнул себя рукой по лбу.
— Комета… Я и забыл про нее совершенно! Куда она в самом деле девалась?
Михаил Васильевич, Сломка и Гонтран принялись смотреть на подернутый серой дымкой небосклон, но не увидели ничего: вчерашняя небесная странница исчезла бесследно.
Профессор не знал, что и подумать.
Вдруг за его спиной послышался взрыв хохота.
— Ха-ха-ха! — смеялся Фаренгейт. — Вы напоминаете мне историю о том крестьянине, который искал своего осла, а сам сидел на его спине. Вы ищете комету в небе, а она между тем несет нас, — американец с торжествующим видом взглянул на своих спутников.
— Так вы… — начал Михаил Васильевич, оправляясь от изумления. — Вы думаете, что мы не на Меркурии?
— Конечно, взгляните на характер окружающей нас местности.
— Осипов погрузился в глубокое раздумье.
— Да, это возможно, это очень возможно, — бормотал он, разговаривая с самим собой. — Это богатство углеродом: углекислота в атмосфере, уголь в почве и воде, алмазные горы. И потом, это внезапное исчезновение кометы…
— Пожалуй, — заявил наконец Сломка, — вы, мистер Фаренгейт, правы. По крайней мере, ваша догадка может объяснить все те загадочные изменения, которые совершились сегодня ночью.
— Да, — подтвердил и Осипов. — Теперь я уверен, что мы находимся не на Меркурии, а на каком-нибудь другом небесном теле, имеющем гораздо меньший диаметр: стоит только взглянуть, как сузился против вчерашнего круг горизонта. Какое же может быть это тело? Ответ возможен лишь один: это вчерашняя комета, столкнувшаяся с Меркурием и оторвавшая от него ту часть почвы, где мы находились. Что касается природы этой кометы, то несомненно, что она находится в периоде образования, соответствующем третичной эпохе: отсюда и это обилие углерода в разных его видах.
— Какая же это комета и куда она несет нас, папа? — спросила Елена.
— Куда… — задумался профессор. — Раз она пересекла орбиту Меркурия, то, конечно, она должна обогнуть Солнце, прежде чем направиться к своему афелию.
Глава XXI
СПОР ИЗ-ЗА ВУЛКАНА
Теперь перед путешественниками вставал вопрос: куда несет их комета? Другой вопрос, столь же настоятельно требовавший ответа, был: чем станут они поддерживать свое существование во время долгого пути?
Решение первой проблемы взял на себя сам Михаил Васильевич, что касается второго вопроса, то его разрешение пришлось на долю спутников старого ученого. Не мешкая долго, Елена, ее жених, американец и Сломка составили совет и общим голосом постановили немедленно приняться за тщательный осмотр каждой пяди меркурианской почвы, которая одна могла дать своим обитателям средства к пропитанию. С этой целью весь кусок земли, некогда входивший в состав Меркурия, был разделен на три равных участка, из которых один достался на долю Гонтрана, другой — Фаренгейта, третий — инженера; наконец, шар со всеми оставшимися в нем запасами, был поручен ведению Елены.
