– Вы можете куда–нибудь уехать? Ты и Лотта.
– Может, на Марс, – пожал плечами Себастьян.
Энн снова сжала его колено.
– Я очень благодарна, что ты мне все это сказал. Удачи. А теперь вылезай; я уже начинаю дергаться и хочу улететь, пока еще есть такая возможность.
Себастьян вышел из машины и захлопнул дверцу; в тот же самый момент Энн запустила двигатель, машина взлетела и мгновенно влилась в плотный поток воздушного движения. Себастьян стоял и смотрел ей вслед, пока было еще что–то видно. Из лифта торопливо вышли двое в черных трико, с пистолетами наготове.
– В чем дело? – спросил один из Сыновей. – Почему вы с ней не спустились в квартиру?
Не знаю, хотел сказать Себастьян, но вместо этого сказал:
– Я ее предупредил.
Один из Сыновей вскинул пистолет и направил его на Себастьяна.
– Потом, – осадил его другой. – Может, мы ее еще догоним.
Он побежал к их машине, стоявшей неподалеку; второй немного поколебался, оставил Себастьяна и бросился следом за первым. Секундой позднее они уже были в воздухе; Себастьян проводил их глазами и медленно пошел к своей машине. Он долго сидел там просто так, ничего не делая и ничего не думая, с головой пустой, как воздушный шарик.
А потом взял трубку видеофона и набрал свой собственный номер.
– Гуд бай, – сказала задыхающаяся от волнения Лотта; потом она узнала мужа, и глаза ее расширились. – Все кончилось, все в порядке?
– Я ее предупредил.
– Почему?!
– Я ее люблю, – сказал Себастьян. – Видимо. И то, что я сделал, это подтверждает.
– А Сыны, они очень разозлились?
– Да, – сказал Себастьян, не вдаваясь в подробности.
– Ты правда ее любишь? Настолько сильно?
– Я сделал так, как сказал мне Анарх. Он явился мне в видении.
– Глупость какая–то. – Как и всегда, Лотта заплакала; по ее щекам покатились слезы. – Я тебе не верю. В наше время видений больше не бывает.
– Ты почему плачешь? – спросил Себастьян. – Потому, что я люблю Энн Фишер, или потому, что юдиты обязательно нами займутся?
– Я… я не знаю.
Лотта продолжала плакать. Жалко и беспомощно.
– Сейчас я лечу домой, – сказал Себастьян. – Это не значит, что я тебя не люблю; я люблю тебя, только иначе. Я просто на ней зациклился – мне бы не надо, но так уж вышло. Со временем это пройдет. Это же просто невроз, навязчивая идея. Переболею, и все кончится.
– Подонок, – сказала Лотта, захлебываясь слезами.
– О’кей, – вяло согласился Себастьян. – Ты совершенно права. Но все равно Анарх мне так сказал, сказал, какие чувства я испытываю к ней, если разобраться. Так можно мне вернуться домой? Или я должен…
– Возвращайся домой, – сказала Лотта, размазывая слезы кулачками. – Тут мы решим, что делать. Привет.
Она осторожно положила трубку.
Себастьян запустил мотор и кинул машину в небо.
Лотта встретила его на крыше.
– Я тут подумала, – сказала она, когда Себастьян вышел из машины, – и поняла, что не имею права ни в чем тебя обвинять, ведь и ты мог обидеться за Джо Тинбейна. – Она нерешительно шагнула вперед, и Себастьян ее обнял. – И ты, наверное, прав, говоря, что все это какая–то болезнь, – бормотала Лотта, уткнувшись ему в плечо. – Именно так мы к этому и должны относиться. И у тебя это скоро пройдет. Как и я оправлюсь после смерти Джо.
Взявшись за руки, они направились к лифту.
– Поговорив с тобой, – продолжила Лотта, – я позвонила здешним, лос–анджелесским, представителям ООН и спросила их, как нам с тобой иммигрировать на Марс. Они сказали, что вышлют все нужные бумаги и бланки прямо сегодня.
– Прекрасно.
– Потрясающее будет путешествие, – сказала Лотта. – Если мы и вправду полетим. Как ты думаешь, полетим?
– Я не могу себе представить никакого другого выхода, – пожал плечами Себастьян.
Войдя в свою квартиру, они остановились, не совсем уверенные, что делать дальше.
– Я очень устал, – сказал Себастьян, массируя заболевшие вдруг глаза.
– Во всяком случае, теперь нам не нужно бояться агентов Библиотеки, так ведь? Они же тебе, наверно, благодарны, ведь ты же, считай, их спас.
– Библиотека нам больше ничего не сделает, – кивнул Себастьян.
– Ты находишь меня очень скучной?
– Да что ты говоришь, ничего подобного.
– Эта самая Фишер, она же такая активная. Прямо агрессивно активная.
– Теперь для нас главное – это надежно спрятаться, пока все бумаги не будут готовы и мы не сядем на космический корабль, – сказал Себастьян. – Можешь предложить какое–нибудь место?
В данный момент сам он был не в силах что–нибудь придумать. Было даже не ясно, сколько у них есть времени. Возможно, совсем немного. Сыны могли вернуться с минуты на минуту.
– А может, в витарии? – загорелась надеждой Лотта.
– Нет ни малейшего смысла. Сперва они заглянут сюда, а потом в витарий.
– В гостиницу. Первую попавшуюся.
– Возможно, – сказал Себастьян и стал думать над этим.
– Анарх и правда явился тебе в видении?
– Да вроде бы да. А возможно – он сам мне так сказал, – я просто надышался этой ЛСД. И то, что со мной говорило, было частью моего же собственного мозга.
Возможно, он этого так никогда и не узнает. Да и какая, собственно, разница?
– Мне бы тоже такого хотелось, – сказала Лотта. – Иметь религиозное видение. Но мне всегда казалось, что в видениях являются только мертвые, а он ведь живой.
– Они могли его и убить, – сказал Себастьян.
Так что он, наверное, мертвый. Так что все по закону. Sum tu, как говорил Рэй Робертс. Я это ты, и если ты умер, я тоже умер. А пока я живу, ты тоже живешь. Во мне. Во всех нас.
Глава двадцать первая
Ты позвал, крикнул и прорвал глухоту мою; Ты сверкнул, засиял и прорвал слепоту мою… Ты коснулся меня, и я загорелся о мире Твоем.
Блаженный Августин. «Исповедь»
Вечером они с Лоттой сидели у телевизора.
– Весь день, – возбужденно кричал репортер, – сюда стекались толпы юдитов, верных последователей Его Могущества Рэя Робертса. Они вели себя очень беспокойно и, похоже, еле сдерживали гнев. Полиция, следившая за поведением толпы, не пытаясь, однако, вмешиваться, выразила недавно, незадолго до пяти часов, серьезные опасения, что в самое ближайшее время Библиотеке угрожает опасность. Мы обратились к нескольким из пришедших сюда людей с вопросом, что привело их сюда и что они намерены делать дальше.
