— А как насчет чего–нибудь и в самом деле прекрасного? — крикнул Перси. — Как насчет гигантской огненной птицы? Феникса, например?
— О’кей, — ответил Линкольн. — Один уже готов. — Он подрегулировал лежащий на коленях прибор и сосредоточился. Из клубов пыли, тянущихся за несущимися вперед муравьедами, вдруг вынырнуло невероятное крылатое создание с размахом крыльев более тысячи футов. Существо, казалось, было создано из ослепительного пламени или, возможно, электричества, и по сплошь покрытому перьями телу и крыльям пробегали разноцветные сполохи. Глаза невероятной птицы излучали ярчайший бело–голубой свет, как две сварочные горелки, а когда она пролетала над ионокрафтом, то оставляла за собой шлейф пылающих искр, похожих на падающие звезды. Оба человека в ионокрафте ощутили запах озона, оставляемого чудовищем, а потом машину тряхнуло, да так, что едва не опрокинуло порывом ветра, поднятого взмахами огромных крыльев. То и дело птица разевала свой бездонный клюв и издавала хриплый крик, который Линкольну казался похожим на вопль безмозглого, ни в чем не повинного существа, подвергающегося смертной пытке.
— Разве не здорово? — воскликнул Перси Х.
— De gustibus non disputandum est, — философски заметило на латыни такси, которому явно не хотелось спорить о вкусах.
— В атаку! — крикнул генерал Роберт Э. Ли, бросаясь в гущу битвы во главе конных валькирий. Когда они, выкрикивая древние рунические ругательства, принялись топтать без разбора как белых, так и черных копытами своих светлых, как сливки, лошадей, их длинные волосы струились за ними по ветру.
В небе порхала эскадрилья вампиров, с клыков которых капала кровь, на одеждах красовались эмблемы Воздушного цирка барона Манфреда фон Рихтхофена, а в это время Самсон с волосами и со всем прочим несся вперед, размахивая челюстью ископаемого утконоса.
В гущу битвы рвался и батальон девочек–скаутов, налево и направо крушащих черепа врагов пережаренными булочками, а кошерный мясник со своим разделочным ножом превращал противников в мясной фарш. За ним неслись краснозадые бабуины, катя перед собой тележки из супермаркета с установленными на них пулеметами пятидесятого калибра. Рок–н–ролльная группа под предводительством молодого длинноволосого трубача по имени Габриель наяривала бешеные мелодии, в то время как бригада хирургов на ходу удаляла один аппендикс за другим, а чтобы избежать монотонности, время от времени проводила лоботомии.
Четверо визжащих трансвеститов в шелковых вечерних туалетах со смертоносной точностью разили недругов голубыми в блестках сумочками, наполненными цементом, а пигмеи и пещерные люди разбрасывали отравленные конфетти.
Позади них скакал светло–оранжевый единорог, на роге которого, словно пачка неоплаченных счетов, болтались семеро солдат. Растение–людоед с оксфордским акцентов высасывало у одного за другим спинной мозг со звуком, какой производит невоспитанный мальчишка, пытаясь высосать из стакана последние капли молочного коктейля. Павлины–садисты бродили среди раненых, заклевывая до смерти неосторожных, подающих признаки жизни. Обдолбанная беременная десятилетняя девчонка–хиппи безжалостно громила всех желающих в шахматы, в перерывах между ходами рисуя лиловой помадой на собственной обнаженной, но совершенно плоской груди любимых персонажей: маршала Ки, маршала Коли и Адольфа Гитлера.
Маленькие голые лесбиянки ростом не выше дюйма ползали по лицам врагов, выдирая им бороды по волоску за раз. Вурдалак задумчиво жевал чей–то большой палец ноги, а потом выплюнул ноготь. Отважное соединение газонокосилок и ревущих стиральных машин осуществили блестящий фланговый маневр и атаковали противника с тыла. Воздух был наполнен ужасными звуками: гортанными возгласами, воплями, воем, масляным смехом, ахами и охами, ворчанием, шепотом, криками и карканьем, ревом, визгом, страстными стонами, лаем, мяуканьем, чириканьем, блеянием и ворчанием.
Но в тот момент, когда уже казалось, что нормальные войска Гаса Свенесгарда вот–вот будут перебиты до последнего человека, фантастические орды Перси Х начали ссориться между собой. Франкенштейн набросился на вурдалака, Годзилла напала на Кинг–Конга. Скауты–мальчики с недвусмысленными намерениями ринулись на скаутов–девочек.
Саблезубый тигр был ослеплен шилами эльфов–сапожников. Стебелек Овсяницы Луговой (festuca elatior) был скошен предательским ударом Колорадского Жука со всеми своими пестиками, тычинками, цветками и прочим. Внезапно бой превратился в междоусобицу. Каждый за себя.
Перси мгновенно сообразил, что если останется в гуще этой кошмарной схватки еще хоть одно мгновение, он и его люди падут жертвой собственных фантазий. И действительно, в этот самый момент плотоядный пылесос попытался вломиться в ионокрафт, где находились они с Линкольном.
— Отступаем! — рявкнул Перси в микрофон. — Назад, в горы. Пока еще не поздно.
К утру на поле боя настало затишье.
Над землей висел туман, скрывающий следы, оставшиеся от ночной оргии взаимоуничтожения. Когда взошло солнце, туман стал исчезать, а вместе с ним начали растворяться и многочисленные фантастические образы и формы, которые он до этого скрывал. Чудовищные мертвые слоны и взорванные танки сливались, становились прозрачными, а потом исчезали окончательно. Груды трупов в мундирах едва ли не всех времен и народов расплывались, начинали мерцать и растворялись в тумане вместе с призрачными ионокрафтами, сущиками, Томами и ниг–партами… Да, люди, настоящие и вымышленные, тоже блекли, обращались в туман и вместе исчезали.
К полудню туман и то, что скрывалось под ним, исчезло без следа, а на равнине под палящими лучами солнца остались торчать только стебли истоптанной травы.
11
Пол Риверз не обернулся, он стоял у окна номера отеля и смотрел на трущобы в лучах полуденного солнца. «Все, что он говорит, — думал Пол, — совершенно правильно. И все же…»
— У ситуации в горах может быть только два исхода, — сказал доктор Мартин Чоит, непосредственный начальник Пола во Всемирной психиатрической ассоциации. — Перси не станет использовать свое адское оружие, лишится кожи, а вместе с ним человечество окончательно утратит свое эго. Или Перси использует адское оружие, и тогда всем нам настанет конец. Неужели вы сами не понимаете?
Пол отвечать не стал, просто кивнул. «Да, — подумал он, — это–то я понимаю. Вот только признаваться не хочется».
— В таком случае вы должны понимать и то, — продолжал доктор Чоит, — что у нас нет выбора. Мы должны убить его и сжечь тело, причем, обставить это так, будто он погиб в бою — пал смертью храбрых. Наша организация уже начала действовать. Семь высокопоставленных чиновников–чизов уже покончили с собой в соответствии с постгипнотическим приказом своих психотерапевтов. Мы приступили к осуществлению и других планов, но нам непременно нужна жертва. Если мы хотим завоевать поддержку широких народных масс, то нужен свой собственный Джон Браун, собственный распятый Иисус. Разве свобода всей человеческой расы не важнее, чем жизнь одного человека, одного жестокого фанатика?
