Дверь рывком распахнулась. Фэбээровец, один из тех, которые доставили Ларса в Исландию, заглянул в комнату, держа на прицеле всех в комнате.
Лазерные пистолеты могли взять на мушку всех сразу. Однако, он не стрелял, а просто вошел внутрь, за ним последовал еще один, который каким–то образом, во время того, что только что произошло, потерял свой галстук.
Майор Гещенко поднялся, расстегнул портупею, молю снял ее через плечо и отдал американцам.
— Мы возвращаемся в Нью–Йорк, — сказал первый фэбээровец Ларсу.
Майор Гещенко пожал плечами. Даже Марк Аврелий не смог бы продемонстрировать более стоического смирения.
Когда доктор Тодт и Ларс с двумя фэбээровцами направились к двери, Лиля внезапно заявила:
— Ларс! Я хочу с вами.
Агенты переглянулись. Затем один из них заговорил в микрофон на воротнике, неслышно посовещался с невидимым вышестоящим лицом и коротко бросил Лиле:
— Они дают добро.
— Тебе может не понравиться там, — сказал Ларс. — И запомни, дорогая, мы оба сейчас не в фаворе.
— И все–таки я хочу с вами.
— Ну ладно, — сказал Ларс и подумал о Марен.
Глава 22
В парке Фестанг–Вашингтона престарелый, дрожащий, одетый в обноски ветеран войны сидел, бормоча что–то себе под нос, и наблюдал за играющими детьми. Затем он вдруг заметил неторопливо идущих по широкой гравиевой дорожке двух младших лейтенантов из Военно–Воздушной Академии Запад–Блока, молодых людей лет по девятнадцати с чистыми, безбородыми, но привлекательными, необычайно умными лицами.
— Хороший денек, — сказал, кивая им, древняя развалина.
Они на минуточку остановились. Этого было достаточно.
— Я сражался во время Великой Войны, — с гордостью прокудахтал старикан. — Вы никогда не видели военных действий, а вот я видел, я был снабженцем фронтовой полосы Б.Г.В. Никогда не видели отступления Б.Г.В.?
Из–за перегрузки, когда выходит из строя линия подачи колесного тормоза, и индуктивные поля укорачиваются? К счастью, я был на расстоянии и уцелел.
Полевой госпиталь. Корабль, я хочу сказать. Красный Крест. Меня положили на несколько месяцев.
— Ого, — сказал один из бритоголовых, только из почтения.
— Это было во время восстания на Каллисто шесть лет назад? — спросил другой.
Древняя паукообразная фигура задрожала, обрадовавшись:
— Это было шестьдесят три года назад. Я потом держал небольшой магазинчик. До тех пор, пока мои раны не стали беспрерывно кровоточить. И мне пришлось бросить ем; и лишь иногда заниматься легкой работой.
Пригодные бытовые приборы. Я первоклассный сборщик свиблов — могу установить свибл, который иначе… — Он засопел, переводя дыхание.
— Но шестьдесят три года назад! — сказал первый бритоголовый. Он подсчитал. — Черт, да ведь это было во время Второй Мировой войны, в 1940–м! — И они оба уставились на ветерана.
Сгорбленная, похожая на корявую палку фигура прокаркала:
— Нет, это был 2005–й. Я помню, потому что так написано на моих медалях. — Дрожащей рукой он пощупал свой рваный плащ. Казалось, одежда расползлась от прикосновения еще больше, превращаясь просто в пыль. Старик показал им маленькую металлическую звезду, — приколотую к его выгоревшей рубашке.
Наклонившись, оба молодые офицера прочитали выпуклые цифры и буквы на металлической поверхности.
— Эй, Бен, тут действительно написано — 2005!
— Да. — Оба уставились на цифру.
— Но ведь это будущий год!
— Дайте–ка я вам расскажу, как мы их победили в великой Войне, засопел ветеран, довольный, мчи ему удалось собрать такую аудиторию. — Это была долгая война, мнем, казалось, она никогда не кончится! Но что вы можете поделать против Б.Г.К? Это как раз они и обнаружили. Как они удивились! — Он захихикал, потом вытер слюну, выступившую на обвисших губах. — Мы наконец создали его. Конечно, мы прошли сквозь многие неудачи.
— Он с отвращением откашлялся и сплюнул на дорожку. — Эти дизайнеры оружия ни черта не знают. Глупые ублюдки!
— А кто, — спросил Вен, — был врагом?
Довольно мною времени потребовалось, чтобы старый ветеран уразумел, о чем его спрашивают, но когда он, наконец, понял суть, его отвращение было столь велико, что почти переполнило чашу. Он приподнялся и с шелестом отодвинулся от двух молодых офицеров.
— Они. Работорговцы с Сириуса!
После паузы второй молодой лейтенант уселся с другой стороны от старика и задумчиво сказал Бену:
— Мне кажется… — Он показал пальцем на висок.
— Да, — ответил Вен. Затем, обращаясь к старику:
— Слушай, папаша. Мы спускаемся вниз.
— Вниз? — Старик съежился, растерявшись.
— В кремль, — сказал Бен. — Под землю. Где собирается Правление ООН–3 ГБ. Генерал Нитц. Ты знаешь, кто такой генерал Нитц?
Пожевывая губами, старик погрузился в глубины памяти, стараясь припомнить:
— Что ж, — сказал он наконец. — Он был там.
— Какой теперь год? — спросил Бен.
Старик радостно посмотрел на него:
— Вы не обманете меня? 2068. Или… — Блестящие глаза внезапно затуманились сомнением. — Нет, 2067, вы пытались поймать меня. Но вам не удалось, так ведь? Я прав? 2067? — Он подтолкнул локтем второго лейтенанта.
Бен сказал своему приятелю:
— Я тут останусь с ним. А ты вызови полицейскую машину, официально.
Мы не должны упустить его.
— Правильно. — Офицер поднялся и побежал по направлению к наземным сооружениям кремля. Но самым смешным было то, что он как одержимый все думал и думал, будто это имело какой–то смысл: «Что же это такое, черт возьми, — этот «свибл“?»
Глава 23
В одном из подземных зданий Ассоциации Ланфермана, почти под Сан–Хосе, городом в Средней Калифорнии, за своим огромным рабочим местом сидел Пит Фрейд. Все его машины и приборы были неподвижны и молчаливы выключены.
Перед ним лежал октябрьский номер 2003 года похабной книжонки с комиксом «Голубой Цефалопод с Титана». В этот момент он, шевеля губами, изучал привлекательное приключение, когда Голубой Цефалопод встречает Дьявольскую Грязнулю, которая пробурила поверхность Ио после двух миллиардов лет сна в глубинах! Он уже достиг той части, где Голубой Цефалопод, приведенный в сознание своими потусторонними неистовыми телепатическими усилиями, смог превратить радиационно–измерительную портативную Дж–систему в Катодно–Магнетимеский Ионизирующий Биполярный Излучатель.
С помощью этого излучателя Голубой Цефалопод пригрозил Дьявольской Грязнуле, когда та хотела похитить мисс Уайткоттон, молочную подругу Цефалопода. Ему удалось расстегнуть блузку мисс Уайткоттон так, что одна грудь, и только одна грудь была видна. Это было все, что было разрешено международным правом, сурово ограничивающим подбор материалов для детской литературы. Только одна грудь была выставлена под сверкающее небо Ио. Она тепло пульсировала и дрожала, когда Пит нажимал на специальную кнопочку.
