Проведя с Гиром несколько часов, Фалек достаточно выучил язык жестов, чтобы эффективно общаться без помощи Теи, и делал это единственной здоровой рукой. И Тея подозревала, что если раньше — хотя бы иногда — она была в центре внимания и привязанности ребенка, то теперь ее место занял Фалек. Пока она работала с гаечными ключами, паяльниками, кабелями и схемами, она старалась подмечать все, что делает — или не делает — Гир, с трудом стараясь не позволить себе вскипеть от ревности.
Вид его забытого наброска из блокнота не помогал.
— Выпей, — сказала Гейбл, придвигая чашку к губам Винса. — Это поможет вывести молочную кислоту из твоей крови.
Каждый мускул в теле Винса протестующе застонал. Лежа в койке, он бросил на Гейбл недоверчивый взгляд.
— Давай, ты, глухое дерьмо, просто выпей. Быстрее выздоровеешь.
Сделав глоток, он передернулся от отвращения и едва не выплюнул жидкость.
— Сахара нет, — сказала она, по-прежнему подталкивая чашку к его рту. — И никто, похоже, не жаждет помочь найти мне его для тебя… после того, что было.
Винс опорожнил чашку и вытер губы о предплечье.
— Джонас попросил меня сказать тебе, что нужно что-то припаять на оболочке корабля, — сообщила она.
— У него нет яиц, чтоб прийти и сказать мне это лично? — пробормотал он, с усилием пытаясь сесть прямо.
— Верно. — Гейбл взглянула на него. — Я хотела бы спросить, как зажило то плечо?
— Прекрасно, — проворчал он. — Просто прекрасно.
— Должна признаться, ты меня удивил. Никогда бы не подумала, что человек с твоей гордостью все еще будет на этом корабле.
— Я бы сам не подумал, — простонал он, медленно поднимаясь.
— Разве ты хоть немного не рад меня видеть? — спросила она.
Винс хмыкнул.
— Ты тогда, вероятно, спасла мою жизнь. Я обязан тебя поблагодарить. Ну и взгляни теперь, как хороша эта жизнь.
Гейбл нахмурилась.
— От того, кто был напуган до смерти, как ты, я ожидала чуть больше благодарности.
— Я что-то пропустил? — спросил он. — Давным-давно ты вылечила огнестрельную рану на моем плече… я поблагодарил тебя, а затем ушел.
— Я лечила, наверное, тысячу преступников, — ответила она. — И ты был единственным, кто поблагодарил меня — и не лгал.
— Что?
— Когда ты не думаешь только о себе, ты хороший человек, — сказал она. — Точнее выражаясь, то, что выделяет тебя из толпы, превращает тебя в приз.
Винс потянулся, морщась от боли в сухожилиях.
— Спасибо.
Она подступила к нему поближе.
— Мы нужны друг другу, Винс.
Он поднял бровь.
— Нет, не нужны.
— Теперь — больше, чем когда-либо, — сказала она. — Чтобы выжить, и потом, что бы ни случилось после…
Гейбл сделала к нему еще шаг. Выражение лица Винса слегка изменилось; ей пришлось закинуть голову, чтобы его разглядеть.
— Ты всегда была игрушкой Джонаса, — пробормотал он. — Мне это было ненавистно.
— Тогда почему ты не сказал мне? — спросила она.
— Я чувствовал, что не должен вмешиваться… — выдохнул он, отводя взгляд. Но она потянулась, ухватила его за подбородок и взглянула ему в глаза.
— Одно слово все бы изменило, — прошептала она, словно чего-то ожидая. — Одно…
Винс внезапно отступил назад.
— Иди, займись где-нибудь чем-нибудь полезным, — рыкнул он, метнувшись мимо нее к двери. — На этом корабле ты — всего лишь очередная вещь Джонаса, и это убьет меня прежде, чем это сделает капсулир.
Кровь бросилась в лицо Гейбл.
— Пошел на хрен, Винс!
— Тебе лучше предложить это Джонасу, — отозвался он уже из коридора. — Можешь быть чертовски уверена.
Гир был необычно оживлен и попросил Фалека закрыть глаза.
— Я еще недостаточно подвижен, чтобы играть в игры, — засмеялся Фалек, отодвигая контейнер с остатками питательной смеси. Они сидели на камбузе. Собственный аппетит удивлял его, и мягкая пища, как и весь его новый опыт жизни, казалась совсем несладкой.
Но Гир продолжал настаивать с помощью жестов.
— Хорошо. — Фалек прикрыл лицо ладонью. — Долго держать их закрытыми?
Он почувствовал, как его похлопали по плечу. Когда он открыл глаза, Гир держал алюминиевую трость. Внизу к ней для устойчивости были приварены три дополнительные опоры, — а сверху — браслет для запястья, с автоматическими фиксаторами.
Это поможет тебе двигаться, пояснил Гир, улыбка сияла на его юном лице. Хотя тебе придется использовать здоровую руку, чтобы опираться. Станет легче, когда мы зафиксируем руку.
Фалек не отвечал, поэтому Гир, нетерпеливо вложил костыль ему в руки.
Попробуй, настаивал он. Ты слишком тяжелый для меня, чтобы я смог тебя втащить.
Капсулир был недвижен; он был столь же потрясен добротой ребенка, как враждебностью, проявляемой всеми остальными. Поместив костыль прямо перед собой, он поднялся со стула с непривычной легкостью.
Затем он просунул руку в браслет с креплением и сделал несколько шагов, опираясь на костыль.
Тот был полностью подогнан под Фалека.
— Спасибо, — выговорил он наконец.
Пожалуйста!
Когда он сделал еще несколько шагов, то заметил надпись, выгравированную на внутренней стороне браслета. Там было написано:
«МАРИУС»
— Что это? — спросил Фалек, разворачивая костыль, чтобы мальчик мог видеть.
У тебя нет имени, так что я дал тебе новое, — радостно передал Гир, — думаю, что оно тебе подходит. Кроме того, как еще остальные поймут, что костыль принадлежит тебе?
Фалек едва не задохнулся.
— Что оно значит?
Оно значит «учитель» на моем прежнем языке, сообщил Гир. Но, возможно, я написал его с ошибками. Я просто помню, как это звучит. Я давно уже не пользовался этим языком.
Мрачное открытие осенило капсулира, повергая его с эмоциональных высот.
— Гир, я должен кое-что понять, — серьезно спросил Фалек, снова опускаясь на стул. — Мы не принадлежим к одному и тому же народу, верно?..
Выражение лица ребенка изменилось, сравнившись с серьезностью Фалека.
— И мои сородичи… они… ужасно жестоки с твоими?
Когда Гир медленно кивнул, Фалек почувствовал, как его захлестывает волна стыда.
— Независимо от того, кем или чем я был раньше, — сказал Мариус, — мы с тобой друзья. У меня долг перед каждым на этом корабле. Но для тебя… я всегда сделаю все, чтобы помочь тебе.
