Отро впился взглядом в Милу. «Я говорил тебе, он может быть кем угодно», — читалось в его взгляде.
— Когда мы сможем вернуть себе наши новостные каналы? — спросил он.
— На это уйдет некоторое время, — признал Менс. — Мы должны держать сеть изолированной, пока не выясним, насколько распространился ущерб. Если он имеет внешний источник, нужно позволить, чтоб люди узнали об этом. Но, если вы простите мне чрезмерное рвение, я взял на себя смелость связаться с Государственным новостным каналом. Не вдаваясь ни в какие детали, я сказал, что вы заинтересованы в том, чтоб как можно скорее сделать публичное заявление.
— И что они ответили?
Коммандер улыбнулся.
— Согласились на прямой эфир с трансляцией по всему Альянсу, как только вы пожелаете и на сколько вам будет нужно.
— Отличная работа, — сказал Отро, хлопнув в ладоши. — Замечательно сделано, как всегда.
— Спасибо, сэр. Мы все будем плотно контролировать…
Он умолк, очевидно, отвлекшись чем-то за кадром.
— Извините, я прервусь на минуту, мне нужно получить отчет…
— Разрешаю. — Отро повернулся к Миле. — Сообщи мегакорпорациям, что я буду выступать в прямом эфире на Государственном канале, и если они понимают свою выгоду, то будут защищать интересы галленте так же, как мы.
— Чтобы внушить им это, понадобятся усилия, — сказала она, направляясь к двери. — Но я попробую…
Коммандер Реппола вновь появился на экране.
— Сэр, я только что выслушал коронера. Он говорит, что причиной смерти техника было самоубийство, отравление. Но вот что самое интересное: он прожил на свете самое большее неделю.
Взгляды Отро и Милы снова встретились.
— Далее — его сотрудники утверждают, что он отсутствовал пять, от силы десять минут. Но солдаты, которые нашли его, сообщили, что он выглядел так, будто гнил там в течение многих недель. Я видел снимки, Отро. Такое впечатление, будто лицо парня просто истаяло. У меня есть кому это обстоятельно исследовать, но, похоже, его ткани просто отказали еще до смерти. Вам решать; но я думаю, что это — более чем достаточное свидетельство причастности сами-знаете-кого.
— А то я не знаю! — рыкнул Отро. — Пожалуйста, сообщите вашему контакту на канале, что мое выступление будет через десять минут.
— Десять? — прервала его Мила. — Разве тебе не нужно больше времени?
— Никакой отсрочки, — сказал Отро. — Так все будет исходить от сердца.
И снова настала всеобщая тишина, когда иссеченное шрамами лицо Отро Гариучи показалось на всех экранах по всему Альянсу Калдари. Но он не был незнакомцем для нации и был встречен с радостью. Он был героем в глазах пролетариев, и они приветствовали знакомый голый череп и татуировку со скрещенными костями на щеке, ожидая от него одобрения их ненависти к галленте и разжигания националистического порыва, охватившего города Калдари Прайм. За исключением немногих здравомыслящих, они были совершенно не подготовлены к тому, что он собрался сказать.
— Народ калдари, — начал Отро. — Я должен был появиться перед вами, чтоб донести следующее послание: те из вас, кто сейчас нападает на галленте… Вы — враги Альянса!
Это был шок, сопровождаемый шиканьем и шипением, поскольку множество людей оторвалось от лицезрения картин резни, чтобы посмотреть на свою икону.
— Я смиряю свою гордость, чтобы просить вас, но, пожалуйста, остановитесь… отступите… и вспомните о человечности. Вы полны гнева — и я тоже. Нам напомнили о том, что мы, как нация, не сумели жить в соответствии с идеалами калдари. Мы совершили ошибки, которые можем исправить — но не этим путем.
Наши проблемы — внутри нашего общества. Не за пределами наших границ и не в прошлом, которого мы стыдимся. Тибус Хет…
Кое-где голос Отро был заглушен приветствиями, которыми было встречено имя Хета.
— …показал вам степень жадности управленцев в нашей государственной системе. Он продемонстрировал, что элита нации больше не в состоянии создать богатство, которое принесло бы выгоду тем, кто занят производительным трудом. В Альянсе Калдари возможности создавались трудом хороших мужчин и женщин. Хороших людей. Не животных. Хороших людей. Не дикарей. Мы — люди, которые принимают на себя ответственность за свои действия, и мы — люди, которые считают, что другие должны принимать ответственность за свои.
Но Тибус Хет не прав. Ему нужен козел отпущения. Он хочет перемен через ненависть. Он показал лишь, насколько хрупко понятие… которое мы называем «цивилизация» — когда испытанию подвергаются пределы человеческого терпения. Верно, что некоторые люди совершили прошлой ночью ужасные вещи… злые люди, которые преднамеренно стремились оскорбить самую нашу суть, нанести удар прямо в наши сердца. Но вы — на Калдари Прайм или в Альянсе Калдари, — не позволяйте себе играть на руку тирану. Не позвольте ему вести вас вниз этим путем, ибо путь этот — заверяю вас — ведет к катастрофе.
Вы знаете мое прошлое. Вы знаете, что я никогда не отступал без борьбы. Но ради этого поколения, не путайте патриотизм с трусостью. Призыв Хета к ненависти бесполезен, эгоистичен и невыразимо опасен. Теперь я обещаю всем вам, что мы найдем ответственных за преступления на Калдари Прайм и добьемся их наказания по суду по всей строгости закона. И затем мы найдем тех, кто использовал средства мегакорпораций в собственных целях, и они поплатятся за свою жадность.
С того момента, как я принял этот пост, я управлял «Ишуконе», ставя интересы своих рабочих выше собственных. Я солидарен с Тибусом Хетом в обличении пороков мегакорпоративного управления. Но я осуждаю его за подстрекательство к анархии. Нам предназначена великая судьба. Наш путь никогда не должен был заводить нас сюда. Есть лучший путь. Но вы должны прекратить то, что делаете сейчас, или мы утратим и то, что сохранили.
Я прошу всех вас — фактически я требую этого от имени Альянса — успокойтесь! Вернитесь на производство, в школы, к решению наших собственных задач. Вы обращались за руководством прежде; теперь я умоляю довериться мне снова. Следуйте за мной.
Следуйте примеру «Ишуконе». Мы сделаем Альянс сильнее… мы сможем объединить свои цели… но мы никогда, никогда не будем едины в ненависти.
Едва заметное движение руки послужило сигналом, что камеры можно отключить.
— Ты только что совершил самый рискованный поступок в своей жизни, — прокомментировала Мила. — Надеюсь, это сработает.
— Давай просто надеяться, что Шакор хорошо заплатит, — проворчал Отро, взяв фляжку с водой и осушив ее единственным большим глотком. — Как мегакорпорации — в одной лодке с нами?
— В отношении защиты активов галленте — да. Но их дальнейшие поступки будут продиктованы реакцией общественности на твою речь.
— Верно… — сказал он, вытирая подбородок. — Помнишь, что я говорил насчет того, что все ставки уже на столе?
