— Нет, — откликнулся Грэм, снова ухватив его мысли. — Мы сразу же его пристрелим. Здесь нет никакой возможности лопухнуться. Шестнадцать вооруженных мужчин, все превосходные стрелки… Они мгновенно прикончат его.
— Мгновенно, — холодно повторил Барнс, — после того, как он умудрится поразить одного конкретного человека из тысячной толпы. Он бы должен быть чертовски хорошим стрелком.
— Но ведь все будут думать, что он метил в меня, — напомнил Грэм. — И я буду сидеть в первом ряду… А Ирма — рядом со мной.
— В любом случае его наверняка не удастся уложить «мгновенно», — заметил Барнс. — Секунда–другая обязательно пройдет, пока он будет стрелять. А если он чуть–чуть смажет — ведь вы–то будете сидеть рядом с ней.
— Гм, — задумался Грэм, покусывая губы.
— Промах в несколько дюймов, — продолжал Барнс, — и убиты будете вы, а не Ирма. Я считаю, что попытка соединить ваши проблемы с Кордоном и Низшими Людьми и ваши проблемы с Ирмой, сведя все к одному большому театральному и красочному финалу, слегка… — Он задумался. — Для этого есть какое–то греческое слово.
— Terpsichore, — подсказал Грэм.
— Нет, — ответил Барнс. — Hubris. Пытающийся достичь слишком многого; заходящий слишком далеко.
— Я по–прежнему согласна с господином Председателем Совета, — отрывистым, холодно–малиновым тоном заявила Алиса Нойес. — Вероятно, это очень смелое решение. Но оно разрешает сразу столько проблем. Человек, находящийся у руля власти, — такой, как господин Председатель Совета, — должен быть способен принять именно такое решение, постараться использовать отчаянные меры для поддержания функционирования всей системы. Одним этим шагом…
— Я подаю в отставку с поста директора полиции, — вдруг проронил Барнс.
— Почему? — удивился Грэм; до этого в голове Барнса не мелькнуло ни одной отчетливой мысли, которая предупредила бы Грэма, — решение, по сути, взялось ниоткуда.
— Потому что это будет, скорее всего, означать вашу смерть, — ответил Барнс. — Потому что Эймос Айлд запрограммирует его убить вас, а не Ирму.
— У меня есть кое–какая идея, — сказала Алиса Нойес. — Когда Кордона поведут к центру арены, Ирма Грэм спустится туда со своего места с белой розой в руке. Она протянет ее Кордону, а тот в это мгновение выхватит оружие у зазевавшегося охранника и пристрелит ее. — Она неприятно улыбнулась, ее обычно тусклые глаза сверкали. — Это должно навсегда сокрушить их. Такой зверский и бесчувственный акт — только сумасшедший убил бы женщину, несущую ему белую розу.
— Почему белую? — спросил Варне.
— Что — «почему белую»? — переспросила Нойес.
— Да розу эту, розу, будь она проклята!
— Потому что это символ невинности, — ответила Нойес.
Уиллис Грэм, все еще хмурясь и покусывая губы, сказал:
— Нет, так не пойдет. Должно казаться, что он хочет убить меня, поскольку для этого у него есть свои мотивы. А какие у него могут быть мотивы убивать Ирму?
— Убить ту, кого вы любите больше всех.
Варне рассмеялся.
— Что смешного? — поинтересовался Грэм.
— Может быть, это и сойдет, — ответил Варне. — Это и есть самое смешное. А еще: «Убить ту, кого вы любите больше всех». Позвольте цитировать вас, Нойес? Образцовое предложение, которое должны заучить все школьники; пример для грамматического разбора.
— Академистика, — огрызнулась Нойес.
Грэм, с побагровевшим лицом, прорычал Барнсу:
— Мне нет дела до ее грамматики. Мне нет дела до моей грамматики. Мне нет дела вообще до чьей–либо грамматики. Мне есть дело только до того, что это хороший план и что она с ним согласна, а вы к настоящему моменту уже подали в отставку. Поэтому в дальнейшем права голоса по этому вопросу у вас не будет… Во всяком случае, если я решу удовлетворить вашу просьбу. Мне придется об этом подумать. Как–нибудь я вам скажу; вы можете подождать. — К этому моменту, пока он критическим взглядом окидывал все дело, голос его превратился в какое–то отстраненное бормотание. И вдруг он взглянул на Барнса и сказал: — У вас странное настроение. Обычно вы поддерживаете все, что я предлагаю. Что вас так задело?
— 3XX24J, — ответил Варне.
— Это еще что?
— Пробная квартира Низших Людей, за которой мы установили наблюдение. Мы проделывали на вайомингском компьютере статистический анализ, связанный с характеристиками тех, кто туда заходит.
— И вы просто получили известия, которые вам не нравятся.
— Я получил совсем немного известий, — сказал Варне. — Самый обычный гражданин, услышав, очевидно, что Кордона собираются казнить, сразу же вступил на путь борьбы. Один из тех, кстати говоря, кого мы только что проверили. Компьютеру это совсем не понравилось. Такой перепад, такое колебание лояльности — и за столь короткое время… Возможно, объявление о казни Кордона было ошибкой — той ошибкой, которую мы еще можем исправить. «Судьи» могут снова изменить свое мнение. — Не меняя выражения лица, он ехидно добавил: — Господин Председатель Совета, я предлагаю немного изменить ваш план. Пусть оружие Кордона, как и он сам, будет фальшивым. Он целится и «стреляет» — а в это же самое мгновение спрятанный где–нибудь неподалеку от Ирмы снайпер делает настоящий выстрел. В этом случае шансы поразить вас будут практически сведены к нулю.
— Хорошая мысль, — кивнул Грэм.
— Вы отнесетесь к такому предложению серьезно? — спросил Варне.
— Это хорошее предложение. Оно устраняет тот элемент, о котором вы упоминали, а именно…
— Вы должны отделить вашу общественную жизнь от личной, — сказал Варне. — А у вас они перемешаны.
— И я вам кое–что еще скажу, — произнес Грэм, по–прежнему багровый и хриплый. — Этот юрист Денфельд… Мне нужно, чтобы в его квартиру были подброшены какие–нибудь книжки и брошюры Кордона — а затем я желаю видеть скандал, который разразится, когда его поймают с поличным. И мы упакуем его в Брайтфортскую тюрьму, к Кордону. Чтобы они там друг с другом поговорили.
— Денфельд может рассказать, — заметила Алиса Нойес. — А Кордон может все это записать. А остальные заключенные могут это прочесть.
— Я думаю, — заявил Грэм, — что способность разом решать мои общественные и личные проблемы — это подлинное проявление моей врожденной гениальности; это соответствует принципы «бритвы Оккама», если вы понимаете, о чем я говорю. Вы понимаете, о чем я говорю?
Ни Варне, ни Нойес не ответили. Варне задумался о том, как бы забрать назад свою просьбу об отставке — сделанную поспешно и без внимания к тому, что сулит ему будущее. И, думая об этом, он понял, что Уиллис Грэм, как всегда, к нему прислушивается.
— Не беспокойтесь, — сказал Грэм. — Вам нет нужды уходить в отставку. А знаете, мне действительно понравился этот прием со снайпером, помещенным неподалеку от нас с Ирмой, который будет готов прикончить ее, когда Кордон выпалит из своего поддельного оружия. Да, меня это привлекает; спасибо вам за ценный вклад.
