— Кто там?
— Луис Розен. Можно мне войти?
Я терялся в догадках, Прис это или нет.
Тяжелая железная дверь зажужжала, я сорвался с места и толчком открыл ее. Одним прыжком преодолел пустынный вестибюль и взбежал по лестнице на третий этаж. Перед дверью я остановился, с трудом переводя дух.
Дверь была приоткрыта. Я постучался и после минутного колебания прошел внутрь.
В гостиной на диване восседала миссис Нилд со стаканом в руке, напротив нее расположился Сэм Барроуз. Оба они уставились на меня.
— Привет, Розен, проходите, угощайтесь.
Барроуз кивнул мне на столик, где стояла бутылка водки, лимоны, миксер, лаймовый сок, лед и стаканы.
В замешательстве я подошел к столику и начал готовить себе коктейль. Наблюдавший за мной Барроуз произнес:
— У меня для вас новости. В соседней комнате вас ждет кто–то, кто вам очень дорог.
Он махнул стаканом в руке:
— Сходите, загляните в спальню.
Оба они улыбались.
Я поставил обратно мой стакан и поспешил в указанном направлении.
— А что заставило вас переменить решение и придти сюда? — спросил Барроуз, покачивая стаканом.
— Линкольн подумал, Прис может быть тут.
— Ну, Розен, мне неприятно говорить, но он оказал вам дурную услугу. Вы просто не в себе, раз так прицепились к этой девчонке.
— Не думаю.
— Черт, это потому что вы все психи — и вы сам, и Прис, и ваш Линкольн. Я скажу вам, Розен: Джонни Бут стоил миллиона таких, как Линкольн. Думаю, мы залатаем его и используем в нашем «Лунном Проекте»… в конце концов, Бут — добрая старая американская фамилия. Почему бы семье по соседству не называться Бутами? Знаете, Луис, вам стоит как–нибудь прилететь на Луну и посмотреть, что у нас получилось. Вы ведь не имеете представления о том, что там. Не обижайтесь, но отсюда невозможно ничего понять, вам надо побывать на месте.
— Вы совершенно правы, мистер Барроуз, — поддержала его миссис Нилд.
Я сказал:
— Преуспевающий человек не должен опускаться до обмана.
— Обмана! — воскликнул Барроуз. — Черт побери, это не обман, а попытка подтолкнуть человечество к тому, что оно и так, рано или поздно, сделает. Впрочем, мне не хочется спорить. Сегодня был еще тот денек, и я устал. Я ни к кому не испытываю враждебности. — Он усмехнулся мне. — Если ваша крошечная фирма вышла на нас — а вы, должно быть, интуитивно чувствовали, что это может вам дать — то не забывайте: инициатива принадлежала вам, а не мне. И в данный момент вода заливает вашу платину, не нашу. Мы будем продолжать работать и добьемся результатов — используя Бута, или как–нибудь еще.
— Мы все это знаем, Сэм, — произнесла миссис Нилд, похлопывая его по руке.
— Спасибо, Колли, — сказал он. — Мне просто неприятно видеть такого парня — без цели, без понимания, без честолюбия. Это разбивает мне сердце. Именно так: разбивает мне сердце.
Я ничего не ответил. Просто стоял у двери в спальню, ожидая, когда же закончится вся эта болтовня.
Миссис Нилд любезно улыбнулась мне:
— Вы можете войти, если хотите.
Я повернул ручку и отворил дверь.
Комната была погружена в темноту.
В центре виднелись контуры кровати, на которой кто–то находился. Лежал, подложив подушку под спину, и курил сигарету (если это на самом деле сигарета). Во всяком случае, вся спальня была наполнена сигаретным дымом. Я нащупал выключатель и зажег свет.
На кровати лежал мой отец. Он курил свою сигару и разглядывал меня с задумчивым и обеспокоенным выражением лица. Он был одет в пижаму и халат, на полу у кровати валялись его меховые шлепанцы.
Рядом с ними я разглядел отцовскую дорожную сумку, из которой высовывалась одежда.
— Закрой дверь, mein Sohn, — мягко сказал он.
Я исполнил его просьбу автоматически, будучи совершенно не в состоянии понять, что происходит. Дверь–то я закрыл, но недостаточно быстро, чтоб пропустить взрывы смеха в гостиной: я услышал раскатистый хохот Барроуза и вторящую ему миссис Нилд. Похоже, они разыгрывали меня все это время. Эти их разговоры, нарочито–серьезные… Они уже тогда знали: Прис нет не только в спальне, но и вообще в квартире. Симулякр ошибся.
— Мне немного стыдно, Луис, — покачал головой отец, очевидно, заметив выражение моего лица. — Возможно, мне нужно было бы выйти и прервать этот розыгрыш. Но, знаешь ли, далеко не все, что говорил Барроуз, я считаю чушью. В некоторых отношениях, он — великий человек, разве не так? Садись.
Я уселся на стул возле кровати, на который он мне указал.
— Ты, наверное, не знаешь, где она? — спросил я безнадежно. — И, конечно же, не сможешь помочь мне?
— Боюсь, что нет, Луис.
Я не находил в себе силы даже подняться и уйти. Максимум, на что я был способен, это дойти и плюхнут ься на чертов стул возле кровати. Кровати, на которой курил мой отец.
Дверной проем вдруг осветился, и в комнату вошел человек с перевернутым лицом — ну конечно, братец Честер — как всегда, деловой и важный.
— Я устроил отличную комнату для нас с тобой, папа, — начал он выкладывать свои новости, но, увидев меня, расплылся
в счастливой улыбке. — Вот ты где, Луис! После всех этих треволнений мы наконец–то нашли тебя!
— Несколько раз меня подмывало вмешаться и исправить мистера Барроуза, — продолжал отец, — Но ты же знаешь, что подобных людей бесполезно переучивать. Пустая трата времени.
Только этого не хватало: чтоб мой папаша пустился в очередную философскую тираду! Терпеть подобное было выше моих сил, и я схитрил — сидя на стуле в полном ступоре разочарования, я загородился от его слов, позволил им слиться в однообразное, бессмысленное жужжание.
А сам тем временем представлял: как хорошо было бы, если бы все оказалось не идиотской шуткой Барроуза, а реальностью. Если бы я вошел в комнату и обнаружил Прис, лежащую на постели.
И я стал думать, как бы все это было. Пусть бы она спала, возможно, пьяная… Я приподнял бы ее, сжал в своих объятиях, откинул бы волосы с глаз и тихо поцеловал в ушко. Я представлял, как она постепенно приходила бы в себя…
— Ты не слушаешь меня, — обиделся отец. Он был прав: мое разочарование оказалось столь гнетущим, что я предпочел уйти от действительности в мечты о Прис. — Ты все еще гоняешься за своей фата–морганой. — Отец, хмурясь, глядел на меня.
В своих грезах я поцеловал Прис еще раз и она открыла глаза. Тогда я снова опустил ее на постель, лег рядом и крепко обнял.
— Как Линкольн? — промурлыкала Прис у моего уха. Она, похоже, вовсе не удивилась тому, что я здесь, лежу рядом с ней и целую ее. Честно говоря, она вообще никак не реагировала. Но все же это была Прис.
