Он продолжал смотреть, челюсть медленно отвисала, затем вдруг понял и вспыхнул.
— Прости, Луис, — сказал он, — за то, что назвал тебя психом.
— Но это правда. Сегодня я проходил тест пословиц Бенджамина и еще другой, с блоками. И там, и там провалился. Комиссия уже заседала по моему поводу.
Мори стоял, потирая челюсть.
— А кто тебя сдал? — спросил он.
— Отец и Честер.
— Черт побери! Твои родственники!
— Они спасали меня от паранойи. Послушай, Мори, — я заглянул ему в лицо, — ты не знаешь, где она?
— Честное слово, Луис, если б знал, я бы сказал тебе. Именно потому что у тебя все так сложилось.
— Знаешь, куда меня отправляют на лечение?
— В Канзас–Сити?
Я кивнул.
— Может, ты ее там увидишь. Вполне возможно, что чиновники Бюро снова отправили ее туда, а мне сообщить забыли.
— Да, так бывает.
Он подошел поближе, похлопал меня по спине.
— Удачи тебе, сукин ты сын! Я знаю, ты выкарабкаешься. У тебя ведь, полагаю, шизофрения и ничего больше?
— Шизофрения по типу Magna Mater. — Я полез в карман, достал плитку и показал Мори. — Чтобы помнить ее. Надеюсь, ты не возражаешь? Это ведь твой дом и твоя мозаика, в конце концов.
— Забирай. Забирай всю рыбку, или сосок, если хочешь. — Он обернулся к русалке. — Я не шучу, Луис. Мы сейчас отковыряем этот розовый сосок, и ты сможешь везде носить его с собой, хорошо?
— Отлично.
Мы стояли, глядя друг на друга.
— Скажи, каково это — иметь шизофрению? — спросил он.
— Плохо, Мори. Очень, очень плохо.
— Прис то же самое всегда говорила. Она была ужасно рада избавиться от нее.
Эта поездка в Сиэтл, все из–за нее. То, что они называют кататоническим возбуждением… Знаешь, это ощущение безотлагательности, будто ты должен что–то делать немедленно. И, как правило, оказывается, что все неправильно. Твои действия ничего не дают, и ты понимаешь это и впадаешь в панику, а потом тебя накрывает настоящий психоз. Я слышал голоса и видел… — тут я прервался.
— Что ты видел?
— Прис.
— Keerist… Дело дрянь.
— Ты отвезешь меня в аэропорт?
— Конечно, дружище, — кивнул он с готовностью. — Конечно.
— Я хочу выехать попозже вечером, — сказал я. — Может, мы пообедаем вместе? После того, что случилось, мне совсем не хочется видеться с семьей. Как–то стыдно.
Мори покачал головой:
— Как ты можешь так здраво рассуждать, будучи шизофреником?
— Видишь ли, сейчас напряжение спало, и я в состоянии фокусировать мое внимание. В этом как раз и проявляется вспышка шизофрении: ослабление внимания, так что бессознательное берет верх и подавляет все остальное. Пойми, эти процессы очень древние, архетипичные — они подавляют воспитанность, образованность. Человек начинает вести себя, как в пять лет, не шизофренику этого не понять.
— И ты начинаешь мыслить, как сумасшедший: будто все против тебя, а ты — центр вселенной?
— Нет, — поправил я, — доктор Найси объяснил мне, что то, о чем ты говоришь, характерно для гелиоцентрического шизофреника, который…
— Найси? Рагланд Найси? Ну конечно по закону ты должен был встречаться с ним. Он освидетельствовал Прис в самом начале, лично давал ей тест Выгодского–Лурье у себя в офисе. Мне всегда хотелось посмотреть на него.
— Замечательный мужчина. И очень человечный.
— Ты можешь быть опасен?
— Только если раздражен.
— Можно тогда тебя оставить?
— Думаю, да, — сказал я. — Увидимся позже вечером. Здесь же, за обедом. Где–то в шесть, чтоб осталось время на перелет.
— Могу я что–нибудь сделать для тебя? Что–то принести?
— Нет, но спасибо.
Мори провел еще какое–то время в доме, затем я услышал, как входная дверь хлопнула. Дом снова затих. И я был один, как прежде.
Я не спеша начал упаковываться.
* * *
Мы с Мори вместе пообедали, а затем он повез меня в аэропорт Бойсе на своем белом «ягуаре». Я смотрел на проносящиеся мимо улицы, и каждая встречная женщина казалась мне — по крайней мере, в первый момент — похожей на Прис. Каждый раз я напрягался, но это оказывалось ошибкой. Мори видел мою состояние, но ничего не говорил.
Место, которое было для меня забронировано, оказалось в первом классе новой австралийской ракеты, SI–80. Это меня не очень удивило, я подумал, что у Бюро немалые фонды. Весь перелет до аэропорта Канзас–Сити занял всего полчаса. Так что когда я вышел из ракеты и стал осматриваться в поисках сопровождающих из Бюро, еще не было и девяти.
Внизу у пандуса я заметил двоих молодых людей — парня и девушку, одетых в клетчатые пальто веселой расцветки. Они двинулись ко мне. Это было мое сопровождение — в Бойсе меня проинструктировали относительно пальто.
— Мистер Розен? — вопросительно произнес молодой человек.
— Так точно, — ответил я, направляясь к зданию аэровокзала.
Они заняли место по обеим сторонам от меня.
— Сегодня немного прохладно, — заметила девушка.
Им было не больше двадцати, как мне показалось. Оба с ясными глазами и, несомненно, с чистыми сердцами. Наверное, пришли в Бюро с самыми идеалистическими намерениями, в поисках подвигов, один из которых совершался прямо сейчас. Они шагали легким и быстрым шагом, подводя меня к окошку выдачи багажа, болтая ни о чем… Наверное, я бы чувствовал себя в их присутствии совсем легко, если бы в свете сигнальных мигалок девушка не была так похожа на Прис.
— Как вас зовут? — поинтересовался я.
— Джули, — улыбнулась она. — А это Ральф.
— А вы… скажите, а вы не помните пациентку, которая была у вас несколько месяцев назад? Девушка из Бойсе по имени Прис Фраунциммер?
— Простите, — развела руками девушка, — я пришла в Каса–нинскую клинику только на прошлой неделе. Собственно, мы оба, — она указала на своего спутника, — вступили в Корпус психического здоровья только весной.
— И как вам нравится здесь? — поинтересовался я. — Именно так, как ожидали?
— О, это очень полезное дело, — с воодушевлением сказала девушка. — Не правда ли, Ральф? — Он кивнул. — Мы стараемся ничего не пропускать
— Вам известно что–нибудь обо мне? — спросил я, пока мы дожидались мои чемоданы.
— Только то, что с вами будет работать доктор Шедд, — ответил Ральф.
— Он супер! — добавила Джули. — Вот увидите, вы влюбитесь в него. Он так много делает для людей. И у него отличные показатели!
