Ощупав себя и сжав пару раз кулаки, Тарас решил, что ранений нет. Все двигалось, сгибалось и разгибалось вполне сносно. Спина только побаливала от лежания на камнях, да еще тошнота подступала к горлу. «Сотрясения мозга мне только не хватало, – раздосадованно подумал Тарас, – кроме слепоты с глухотой. В следующий раз надо осторожнее обращаться с гранатами в тесном помещении».
Сделав усилие, боец повернулся на бок и попытался приподняться, встать на ноги. Но голова внезапно закружилась, и Тарас снова упал лицом на камни, едва не провалившись в небытие. Минут через пятнадцать, как ему показалось, тошнота отступила, и Тарас, медленно отжавшись на руках, приподнялся, встав на колени. Осмотрелся, – на этот раз он уже смог различить поросшую лесом скалу, которая возвышалась метрах в двадцати. Правда, деревья и камни все равно выглядели какими-то размытыми, словно нарисованными, но «тайфуновец» догадался, что все это выкрутасы зрения, которое никак не хотело быстро приходить в норму.
– Хреново быть слепым, – изрек Тарас, осторожно поднимаясь с колен в полный рост.
Голова закружилась, но сильной тошноты на этот раз не было. Он устоял. А утвердившись на ногах, решил осмотреться, повернув голову в сторону ручья, шумевшего в каком-то десятке метров. Теперь он уже не сомневался, что это журчит горный ручей. Но, едва повернув голову, увидел нечто такое, что заставило его вздрогнуть, хотя он и был приучен к подобным картинам.
Рядом, буквально в трех метрах от Тараса, лежал мертвый парень с зажатым в руке огромным ножом, похожим скорее на короткий меч.
– Вот те раз, – сплюнул спецназовец, присматриваясь к мертвецу, – это еще что за малолетний преступник.
Но парень совсем не походил на бритого уголовника, – он был длинноволосым, что сразу смутило Тараса. Та одежда, которая на нем имелась, хоть и была потрепана, но больше напоминала короткий плащ или накидку из грубого сукна, перетянутую в поясе кожаным ремешком, а не привычную для глаз тюремную робу. Несмотря на имевшийся ремень, накидка парня была натянута вверх, едва ли не на голову, словно он хотел искупаться и был убит внезапно, когда раздевался. Кровь на ткань не попала, хотя еще недавно обильно лилась из распоротого живота. Гениталии мертвеца прикрывала набедренная повязка, а на ногах не было никакой обуви.
Рядом на камнях запеклась лужа крови. Но умер парень совсем недавно, это бросалось в глаза. Тарас в недоумении обвел взглядом место убийства и невольно посмотрел на свои руки. Крови на них не было.
Машинально сняв шлем, Тарас провел рукой по волосам, продолжая размышлять вслух.
– Неужели это я его? Ни хрена не помню. Ну мне теперь вставят по первое число за убийство малолетнего зэка. Пойдет служба.
Тарас похлопал себя по бронежилету и с удивлением понял, что никакого оружия при нем нет. Ни автомата, ни гранат, ни дымовых шашек, ни даже ножа. Потом снова посмотрел на труп, как ему показалось с первого взгляда, совсем не походивший на зэка, и сомнения вновь охватили спецназовца.
– Кто же его тогда замочил? – вновь спросил сам себя Тарас, разглядывая страшную рану уже почти восстановившимся зрением. – Это не нож. Похоже, на кабана нарвался пацан. Клыками его порвали.
Так он простоял минут пять, размышляя, что же теперь делать. За это время несколько раз Тарас скользнул взглядом по лицу мертвеца и вдруг понял, что его так смутило с самого начала, – они были похожи, как две капли воды. Оба примерно одного возраста и телосложения. Цвет волос совпадал, – почти черные. Только мертвец выглядел более поджарым. Кожа, кости и мышцы. По сравнению с ним крепкий и накаченный Тарас казался жирным, отрастившим брюшко лентяем. Нет, различия, конечно, имелись. Но если Тарасу отпустить волосы, которые сейчас едва закрывали затылок, и надеть на него это странное рубище, то и родная мать не отличит.
– Вот те раз, – вымолвил боец, у которого все, что с ним происходило в последние полчаса, еще никак не укладывалось в голове, – надо отсюда двигать подальше. Где бы я ни очутился, пора выбираться к людям. Живым. Там помогут.
И подумал, оглядевшись по сторонам: «Только сначала надо спрятать тело. От греха подальше. И переодеться. А то кто его знает, как здесь относятся к людям в форме. Придется прикинуться местным».
Небольшое ущелье, в котором он очутился и по дну которого тек горный ручей, с трех сторон заросло лесом по кромке скал. И лишь с одной виднелось расширение, словно за ним находился не то обрыв, не то вниз шла дорога. Осмотрев все прояснившимся взором, Тарас решил двигаться в том направлении, когда спрячет тело. Тем более, время поджимало – солнце уже начало клониться к закату, а ночевать в горах с мертвецами Тарасу не очень хотелось. Хорошо еще, что здесь, где бы он ни был, стояло лето.
Нетвердым шагом Тарас прошелся по берегу ручья, кое-где обрывистому, и обнаружил неподалеку яму, в которой вполне могло поместиться тело одного человека. Вернувшись, он скинул с себя бронежилет. Сняв с мертвеца его рубище и набедренную повязку, чтобы никаких следов не осталось, Тарас перекатил остывшее тело на бронежилет, чтобы дотащить до ямы. Тут он заметил на посиневшей спине мертвеца глубокие следы от розг или другого орудия порки. По всему было видно, что при жизни парню приходилось несладко.
Дотащив бездыханное тело до ямы у ручья, Тарас скинул его вниз. Туда же он положил свою одежду, бронежилет и шлем, оставшись только в трусах и берцах. Все это Тарас старательно заложил камнями, сделав так, чтобы ничего не было видно ни с дальней стороны ручья, ни с этого берега.
На все ушел почти час. Камней вокруг было много, но они были мелкие, а Тарас все делал основательно. Несмотря на то что трупы ему еще никогда прятать не приходилось, в глубине души он почему-то был уверен, что вдвоем им на этом свете лучше не находиться. И мертвеца этого просто так бросать не следовало. Конечно, лес вокруг, горы. Живности полно, наверняка есть и звери, желающие поживиться падалью. К утру от трупа могли остаться только обглоданные кости. И все же мало ли что. Береженого, как говорится…
«Может, и к лучшему, что помер, – подумал Тарас, глянув на груду камней и вспоминая шрамы на спине мертвеца, – зато теперь ему не о чем беспокоиться. А мне пора».
Преодолевая брезгливость, боец натянул на себя набедренную повязку и непривычную одежду, полностью перевоплотившись в «мертвеца» и оставив себе только берцы. При ближайшем рассмотрении одежда оказалась просто куском ткани, даже не закрывавшим колени. Он обернул эту ткань вокруг себя, перебросив через одно плечо и подпоясавшись ремешком, как это делал мертвец. А через шею перекинул ремень от ножен кинжала, также одолженного у своего двойника. Кинжал был длинный и острый, но как-то небрежно сделан. Не было на нем никаких хромированных деталей, за которые так любил это оружие Тарас. Ни пилы, ни шила, ни открывалки. В общем, ничего лишнего. Просто лезвие с медным отливом и ручка из кости, испещренная непонятными, но странно знакомыми буквами. Словно видел их где-то раньше. И не раз.
– Ну чистый грек, – решил Тарас, осмотрев себя с ног до головы, – ребята увидят, засмеют.
