Быстро перебирая руками и ногами, Чайка вскоре оказался на несколько метров ниже гребня стены. Здесь он позволил себе немного пошуметь, другого выхода не было: ни рации, ни сигнальных ракет он не имел.
— Эй, — крикнул Федор в темноту, — это я, Федор Чайка. Есть тут кто?
Неожиданно совсем рядом с ним, даже чуть выше раздался голос.
— Я тут. Это Харит.
— Понял, — подтвердил контакт командующий западного фронта, — а где остальные?
— Тоже здесь, мы решили подниматься все вместе. Кроме Агуна… он сорвался.
— Ясно, — Федор даже не ожидал такой удачи, уже приготовившись собирать всех до самого рассвета, — перемещайтесь все сюда. Здесь веревочная лестница. По ней вы быстро подниметесь прямо на стену. Все остальные уже там.
Когда Харит оказался на лестнице, Чайка приказал ему подождать здесь остальных, а сам пополз обратно. Под весом двух человек лестница нещадно трещала и стонала, грозя оборваться. Оказавшись наверху, Чайка проверил крепление и понял, что кинжалы уже наполовину выскочили из своего углубления.
— Закрепи получше, а то сорвется, — приказал Федор.
Летис мощным ударом вновь вогнал кинжалы в щель, а затем еще привязал конец лестницы веревкой к массивному металлическому крюку, торчавшему из стены амбара. Тот был словно специально сделан для того, чтобы привязывать сюда веревки. А те, что свешивались с массивной балки вниз, пропущенные через блок, похоже, оканчивались то ли на краю пристани, то ли были прикреплены на корме стоявшего внизу корабля. Это еще больше утвердило Федора во мнении, что с их помощью сюда втаскивали тяжеленные мешки или ящики.
Пока Летис возился, Чайка вновь выглянул из-за стены строения, проверив, что делают охранники. Тех стало меньше. Это насторожило Федора, который даже схватился за кинжал, ожидая внезапного появления гостей, провороненных Летисом, но вскоре успокоился. Пятна четырех факелов колыхались в темноте, уплывая вниз по лестнице. «Отлично, — отметил с удовлетворением Федор, — значит это стража с нижнего уровня».
В этот момент к амбару прокралось две тени, в которых Чайка опознал своих. Приказав обоим охранять подходы с двух сторон, сам он вернулся к стене, рядом с которой уже стоял Харит, тяжело дыша. Вскоре на ней показались еще двое «ремесленников». Выслушав рассказ о том, как сорвался Агун, Федор покачал головой и коротко сказал:
— Его не вернешь, а нам нужно торопиться, — он поднял руку, указав на светлеющее небо, — Уже близко рассвет.
Их разговор прервал сдавленный шепот наблюдателя, что следил за «пикником» пехотинцев на смотровой площадке.
— Снизу приближается стража.
— Справа тоже какое-то шевеление. Похоже, идет патруль.
Федор напрягся, нужно было принимать решение, что делать дальше. И на это у него было всего несколько секунд.
Внезапно в двухстах метрах левее того места, где прятался отряд Чайки, вспыхнуло яркое пламя, разлившись по стене. Это было похоже на мгновенный восход солнца, разорвавший тьму и осветивший эту часть гавани.
— Вовремя Урад сработал, — выдохнул Федор, за время вспышки отметивший все детали вокруг: четырех пехотинцев, поднимавшихся в его сторону слева, отряд бойцов сената на стене справа, человек десять у подножия лестницы и гавань внизу, запруженную кораблями. Веревки, свисавшие от амбара, были привязаны к корме «зерновоза».
Однако, не только Чайка заметил своих врагов, но и солдаты патрулей сената смогли увидеть чужаков на стене. Заметив их, они вскинули оружие и с криками устремились вверх.
— Похоже, — воскликнул Федор, закидывая горшок за спину, — становится слишком людно. За мной, ребята.
И первым шагнул на край стены, схватившись за свисавшую веревку.
Глава шестая
«И снова Крым»
В Истре он оставался недолго, — с минуты на минуту могли появиться остатки греческого флота, а Ларин не горел желанием встречаться с ним еще раз. Грозный адмирал понимал, что, несмотря на давно ожидаемое нападение этой армады, которое могло сильно осложнить ситуацию в Малой Скифии, главное сражение сейчас происходило в Крыму и окрестных степях. А значит, надо было постараться довести туда как можно больше кораблей без потерь, поскольку сарматам помогали давние враги царя Иллура, — боспорские греки. А в Боспорском царстве, хоть и не так много, как в самой Греции, но корабли тоже имелись. И, судя по всему, эти корабли беспокоили сейчас своими нападениями все скифские порты и даже хорошо укрепленный Херсонес, из которого Иллур, выгнав греков, сделал одну из мощнейших военно-морских баз собственного флота в Крыму.
Предавшись ненадолго воспоминаниям, Леха лишний раз пожалел, что не удалось в том давнем походе полностью сломить Боспор. Тогда скифы пронеслись огненным смерчем по землям этого царства и выпустили немало греческой крови, но главные города устояли, оказавшись не по зубам конной армии, лишенной обоза и осадных машин. «Ну да ничего, — мысленно пригрозил Ларин боспорским грекам, вцепившись в ограждение палубы и вперив свой взгляд в исчезавшие берега, — скоро я вернусь, и второго шанса у вас не будет. Сотру все города к чертовой матери, а корабли сожгу. Пришла пора повывести всю греческую нечисть с наших крымских границ, а потом и сюда вернемся».
Ларин стоял на корме «Узунлара», наблюдая как его выросшая в размерах эскадра, покидает берега Малой Скифии. Он забрал с собой почти все корабли, которые нашел в Истре и еще несколько снял с патрулирования дельты, оставив там лишь биремы для переброски пехотинцев, разведки и организации сообщения между опорными пунктами. Своим приказом Иллур избавил его от необходимости беспокоиться об удержании дельты реки, эта задача теперь была возложена на Аргима. Ларин понимал, что без большого количества кораблей дельту не удержать, но выхода не было. Из Аргима адмирал никакой, он словно родился в седле, а Токсара Ларин забрал с собой. Вот и выходило, что на море командовать некому. Впрочем, адмирал был уверен, что поступил верно, — в случае чего конная армия Аргима даст бой на берегу, а если надо, то и втянется в маневренную войну вдоль всего побережья, но легко захватить грекам его не удастся. Правда, они какое-то время будут главенствовать на море, но с этим пока приходилось смириться.
— Дайте срок, — пообещал Ларин на удивление пустынному горизонту, словно греки, испугавшись гнева Посейдона, вообще решили оставить Ларина и его корабли в покое, удовольствовавшись возвратом испепеленного Одесса, — я сюда еще вернусь и поквитаюсь за все, что вы тут натворите.
А в том, что греки, дождавшись фиванцев и спартанцев, вскоре попытаются устроить тут «выжженную землю», навалившись всем миром, посуху и поморю, Ларин не сомневался. Просто сейчас они видимо зализывали раны и проводили разведку, прикидывая с чего начать. Так или иначе, эта задержка вышла Ларину на руку. Он успел сообщить последние новости Аргиму и настроить его на правильную войну, а сам собрать корабли и выйти в море, выполняя царский указ. Впрочем, насчет места пребывания остатков флотилии греков, были у Ларина и еще мысли. Одна из них, — крайне неприятная.
