Но встреча с прекрасными воительницами состоялась гораздо быстрее, чем ожидал скифский военачальник. Едва они преодолели последний холм, за которым начиналась та самая ложбина с дорогой, как увидели внизу, буквально метрах в двадцати отряд спешившихся амазонок. Их было человек тридцать, все с луками в руках. Судя по всему, это было охранение, прятавшееся в лесу на случай прорыва или внезапной атаки скифов.
Увидев своих врагов, амазонки среагировали мгновенно. В Ларина и его бойцов тут же полетели стрелы. Несколько человек рухнуло с коней, одна стрела просвистела над головой адмирала, еще две впились в ствол соседней сосны.
— В атаку! — заорал Ларин, прикрываясь щитом от новой волны стрел, и пуская коня вскачь, — за мной!
Проскакав положенные двадцать метров, он собрал на своем щите целый ежик стрел, но был еще жив. Леха с размаху рубанул мечом по голове ближнюю амазонку, почти раскроив той шлем, затем воткнул клинок в грудь другой, только что ссадившей с коня бородатого скифа своей стрелой и еще не успевшей зарядить лук. Выронив его, мертвая красавица рухнула на траву, рядом со своим конем.
Шеренга скифов с копьями, скакавшая вслед за ним, быстро проредила прекрасных лучниц. На глазах адмирала его воины проткнули копьями человек десять, остальных же быстро зарубили мечами. Амазонки сражались до последнего, но погибли почти все. Лишь трем удалось вскочить на коней и ускакать вниз, поднимая тревогу.
— Вперед, за ними! — вновь завопил Ларин, — никто не должен уйти из этого лагеря.
Больше всего Ларин боялся сейчас не сарматских стрел или копий, а того, что Исилея уже покинула лагерь вместе с пленниками, оставив его в дураках. Чем ближе он находился от нее, тем больше ему казалось, что прекрасная амазонка затеяла все это лишь с одной целью, заменить его к себе. Только вот зачем? «Неужели, хочет отомстить, — лихорадочно думал Леха, погоняя коня, и вспоминая давний разговор, когда после ночи любви Исилея предлагала ему перейти на свою сторону, — но ведь это не я ее предал. Это сарматы напали на нас. А она что же, любовь от войны не отличает. Или простить не хочет, что отказался стать сарматом. Эх, бабы, бабы, вас не поймешь».
В душе его волновала встреча с бывшей полюбовницей, но он также понимал, что вряд ли она теперь будет с ним миловаться. Даже предай он своих, вряд ли сарматы приняли бы его, после того, что он сделал с их войском в недавнем сражении. Но Ларин и не думал предавать Иллура, слишком многое у него в жизни изменилось за последнее время. Особенно, после посещения Крыма. Нет, не та уже была ситуация и эта встреча несла кому-то из них верную смерть.
Впрочем, об одном он зря беспокоился. Исилея никуда не торопилась и, похоже, не думала прятаться. Едва отряд скифов выскочил из леса на дорогу и направился к лагерю, раскинувшемуся в какой-то сотне метров, адмирал тотчас увидел ее. Прекрасная амазонка сидела на коне в доспехах, но без шлема, и ветер развевал ее длинные волосы. Длинный меч, срубивший не одну голову, свисал сбоку седла. Вокруг нее находилось много других воительниц, окруживших ее кольцом, но не слишком много, чтобы остановить Леху. Основная драка шла на дальнем краю лагеря, там он ясно различил черные доспехи амазонок, плотными рядами перегородившие всю ложбину от края до края. Их там было целое море, а скифов отсюда он различить даже не смог. Видно, люди Уркуна пока не смогли опрокинуть этот заслон и дрались еще где-то на подступах.
«Значит, вся армия здесь, — решил Ларин, — вот и отлично, покончим со всеми проблемами разом. Не люблю долго тянуть».
Приближаясь к тому месту, где находилась Исилея, словно не замечавшая атаки скифов в тылу и раздававшая приказания своим воительницам, Ларин заметил Гилисподиса, которого держали две крепкие на вид амазонки в десятке метров от коня своей начальницы. Там же находилось еще несколько пленных греков из Ольвии. «Значит, жив еще, — выдохнул Ларин, — держись Гилисподис, недолго тебе мучиться осталось».
Исилея «заметила» атаку отряда Лехи Ларина, только тогда, когда мертвые амазонки начали падать со своих коней метрах в тридцати от нее, а стрелы засвистели над ее головой.
— Не убейте пленников! — предупредил адмирал ординарца, скакавшего рядом, гарцуя на коне посреди свалки, — они нам живые нужны.
Лишь тогда Исилея посмотрела в ту сторону и увидела дерущихся скифов, во главе которых бился бравый адмирал, скосивший уже не одну красивую голову на своем пути.
— Я иду, любовь моя! — крикнул Ларин, схлестнувшись с очередной воительницей, которая своим длинным мечом едва не расколола его щит, отрубив от него почти треть, — подожди немного. Управлюсь только с твоими подружками.
Пригнувшись под очередным ударом, грозившим лишить головы его самого, Ларин все-таки достал и эту амазонку, вонзив ей свой меч прямо в бок. Согнувшись пополам, девушка рухнула вниз, истекая кровью, и заставив Леху лишний раз поморщиться от мысли, что он вынужден убивать женщин. Но такую судьбу они выбрали себе сами, решив стать на путь войны. И конец здесь тоже был предрешен. Если ты запросто можешь отправить на встречу с богами множество мужчин, то жди, что рано или поздно, кто-то из них отплатит тебе тем же.
Бой, однако, еще не был закончен. Скифы лихим наскоком истребили половину охранения Исилеи, которая по-прежнему оставалась на месте, словно дразнила Ларина своим пренебрежением к опасности. Разделавшись с очередной амазонкой, поразившей его в плечо, Леха вышиб ее из седла точным ударом клинка и вдруг услышал за своей спиной топот сотен копыт, от которого задрожала земля.
«Уркун, что ли, решил в обход ударить?», — с непониманием развернул Ларин голову, и увидел, как целая лавина воительниц в черных доспехах вдруг выскочила из-за холма, перекрывая ему путь к отступлению. Их было даже на первый взгляд не меньше пятисот, против от силы двух сотен, оставшихся от авангарда, пришедшего сюда вместе с адмиралом.
— Твою мать, засада, — выругался Ларин, гарцуя на коне, и высматривая пути для возможного отступления, но их не было, — Арчой был прав.
Амазонки надежно отрезали его от леса позади, перекрыв также дорогу.
— А ты подготовила мне подарок, любимая! — взъярился Леха, бросая коня в сторону Исилеи, до которой было уже рукой подать, — ну я сейчас до тебя доберусь!
Он проскакал не более трех метров, прежде чем ему на встречу устремилось сразу три конные амазонки. Одну он сшиб своим яростным ударом клинка, от удара меча второй в щепки разлетелся его собственный щит, а длинный меч третьей нашел его голову. Измочаленный шлем слетел с нее и, со звоном в ушах, Леха рухнул на землю, потеряв сознание. Когда пришел в себя, руки у него были уже связаны. Во рту Ларин ощутил вкус какой-то грязной тряпки. Над ним склонилось несколько воительниц, быстро опутывая ноги тонкими веревками. Леха попытался дернуться, то тщетно.
— Свяжите его покрепче и в обоз, — услышал он над собой знакомый голос, — Орития была права. Это оказалось слишком легко.
Ларин опять попытался дернуться, но его сознание потушил новый удар по голове.
