— Это уже не нужно, — выдохнул Федор, выхватывая у него папирус грязными руками и сминая его пальцами, — я все сделаю сам.
Распахнув окно, он посмотрел на рассветное небо, на котором появилась отчетливая алая полоса. Затем ее вдруг перечеркнула яркая огненная линия, потом еще одна, следом вспыхнул огненный шар на одной из башен, освещая все вокруг. До ушей раздавленного горем Чайки донесся далекий шум начинавшегося сражения.
— Гасдрубал пошел на приступ, — сообщил Федор, отвернувшись от окна, — и мы должны помочь ему. Все люди готовы, пора выступать.
Ксенбал скользнул взглядом по его окровавленному наряду, ухмыльнулся и молча кивнул.
Глава восемнадцатая
«Побег»
По приказу Ларина все греки отошли в дальний угол и сели на землю, приняв свой прежний вид опутанных веревками пленников. Только он один притаился у дверей, вжавшись в стену. Оружия у него не было, но Ларин и без него был опасен.
В полумрак протиснулась воительница в доспехах, освещая себе путь факелом. Ее кинжал висел на боку, меча при ней не было. Едва амазонка сделала пару шагов, как звериным чутьем ощутила опасность, но среагировать на нее не успела. Адмирал не стал ждать, войдет ли кто-нибудь еще сюда, а просто нанес удар ребром ладони в горло. Амазонка захрипела, схватившись за него. Ее лицо посинело, факел выпал из рук, мгновенно подпалив солому, на которой сидели пленные греки. Леха, не теряя ни секунды, выдернул кинжал из ножен воительницы и воткнул его в сердце своей охраннице.
— Эх, сколько еще баб мне придется сегодня убить, — с сожалением произнес Леха, выдергивая окровавленное лезвие назад и опуская мертвую красотку на землю. Но, увидев разгоравшийся костер, прошипел, — а ну, быстро наружу. Добываем коней, и тикать, или в лес. Как повезет.
Он еще не знал, как ему действовать, но решил полностью положиться на судьбу. Леха уже не управлял событиями, он лишь знал, что медлить нельзя. Подождав, все-таки мгновение, он не услышал новых шагов. Видно, эта воительница решила в одиночестве заглянуть к пленникам. Адмирал не стал догадываться, зачем ей это понадобилось, а просто пригнувшись выскочил наружу.
Здесь было темно, но Ларин мгновенно оценил обстановку. У входа стоял конь с притороченным длинным мечом. Больше никого. Пять воительниц сидело у костра метрах в десяти от тюрьмы, поедая мясо кабана. Никаких факелов вдоль амбара укреплено не было, поэтому костер оставался единственным близким источником света. «Неужели эти пятеро и есть вся моя охрана, — удивился Леха, приближаясь к коню, чтобы сдернуть меч, — низко же ты, Исилея, меня ценишь».
Но, посмотрев в другую сторону, он заметил множество костров под сенью леса. Костры почти окружали их тюрьму, но в одном направлении их было поменьше. Туда Леха и решил бежать. Амбар стоял чуть в стороне от дороги, и примыкал к единственному дому, больше походившему на землянку. Значит, их действительно держали на каком-то хуторе по пути в Ерект.
Когда он сдернул меч, амазонки оторвались от еды и что-то крикнули ему, приняв за свою подругу. Но тут же почуяли неладное, увидев свет, вырывавшийся из открытой двери амбара и пленников, выбегавших наружу в исподнем.
— Туда, — крикнул Леха, вынимая меч из ножен, и указав остальным направление для побега, — бегите туда, я вас прикрою. И догоню.
Едва увидев амазонок, Гилисподис замер, как вкопанный, но Ларин дал ему хорошего пинка. Этого хватило, чтобы привести инженера в чувство.
— Бегом! — рявкнул он, перехватывая кинжал в свободную руку.
Увидев блеснувшее лезвие, грек припустил, как ошпаренный. Остальные пленники устремились туда, где можно было хоть как-то затеряться среди деревьев. Там Ларин увидел черную полосу леса, свободную от костров. Это хоть немного обнадеживало. Но прежде пришлось разобраться с охраной.
Первую амазонку, что была ближе всех, он убил с лета, метнув кинжал. Высоченная девица неслась на него, размахивая мечом, но, получив кинжал в грудь, рухнула замертво в паре метров. Ларин быстро вскочил на коня — так у него было хоть какое-то преимущество.
Дернув поводья, он пустил сарматского коня в атаку и сам напал на амазонок, наступавших на него развернутым строем. Длинным мечом воевать было удобно, это он оценил сразу, с размаху лишив головы вторую амазонку и серьезно ранив третью. С разрубленным плечом она упала под копыта коню, испустив сдавленный стон. На двух оставшихся пришлось потратить чуть больше времени.
Одна воительница едва не лишила его ноги, всадив свой меч в брюхо коня, буквально в сантиметре от его лодыжки, продырявив шаровары. Леха был одет в свои мягкие скифские сапоги и шаровары, чему был несказанно рад. Доспехи с него сняли в беспамятстве, но белье и, главное, обувку, оставили.
Ответным ударом по шлему Ларин оглушил эту неистовую бабу, а на вторую бросил раненного коня, сшибив ту с ног. Увидев распластанное на земле тело, доспехи на котором поблескивали пряжками ремней в отсветах костра, Леха перехватил и метнул в нее свой меч, как копье, пригвоздив к земле навсегда. Оказавшись рядом, он еще раз осмотрел мертвую амазонку и, на всякий случай, добил оглушенную. Лишний шум ему был не нужен, а так он выигрывал хоть пару минут. Драку, вроде бы еще не заметили. Во всяком случае, никто сюда не спешил, чтобы преградить ему путь. Амбар находился чуть на отшибе, да и темнота свое дело сделала.
Ларин понимал, что это ненадолго. Пока везет, нужно торопиться. Он собрал все имевшиеся кинжалы, сдернул с плеча мертвой воительницы лук, подхватил колчан, и бросился вдогон грекам. Отмахав метров сто по пересеченной местности, он их догнал. Недалеко ушли. Гилисподис вообще еле ковылял.
— Веселей, инженер, — подбодрил его Леха, хлопнув по плечу, и осматривая ближние костры, где спокойно отдыхали амазонки, — скоро дома будем. А сейчас вон туда прорываемся. Дотянем до леса, считай живы.
И первым устремился в узкий проход между двумя кострами, который вел прямиком в лес. Греки бежали за ним. Гилисподиса приходилось тащить и пинать, чтобы он поддерживал хотя бы среднюю скорость. «Вот навязались на мою голову, — ругался Ларин, пробираясь от дерева к дереву, — может, бросить их к черту? Один выберусь».
Но тут же прогонял эти мысли. Без Гилисподиса ему было лучше в Ольвии не появляться. Да и жалко было мужика, как ни крути, он ведь сюда из-за Лехиных амурных дел и угодил.
Беглецы смогли благополучно миновать несколько стоянок незамеченными, но у самого последнего костра их все же увидели. Поднялся крик. Засвистели стрелы над головой. Началась настоящая погоня. Одна из стрел порвала рукав рубахи беглого адмирала, пригвоздив ее к дереву. Леха в ярости выдрал лоскут и бросился дальше, но, услышав позади стон, остановился.
Лицом в землю лежал мертвый грек, со стрелой в спине. Леха перевернул его и с облегчением увидел, что это не Гилисподис. Тот нелепо скакал по кочкам чуть в стороне, но, хвала богам, хоть не стоял на месте в ступоре. В такой темноте Ларин боялся, что все его подопечные разбегутся, кто куда и сгинут, передавленные конями амазонок. Нужно было их хоть немного притормозить. Леха выдохнул, натянул трофейный лук, приладил стрелу и, одну за другой, выпустил весь запас, проредив вскочивших на коней амазонок. На тех, кто бежал, он стрел не тратил. Бегать и сам умел, а от коня далеко не убежишь.
