— Быстрее назад, — проговорил Федор, когда объятия закончились, — наше задание еще не закончено. Нужно захватить Марцелла и сенаторов.
— Не беспокойся, — заявил Урбал, глядя, как мимо них пробегают десятки пехотинцев, устремляясь в прорыв, — теперь город будет взят быстро. Считай, он уже взят. Скоро здесь появится конница, и твои друзья никуда не денутся. Главное ты уже совершил.
Но что-то беспокоило Чайку, и он вновь стал торопить Урбала. Пока отряд пробивался в город, уже рассвело. Федор с друзьями взобрался на стену, чтобы осмотреться. И вдруг в рассветной дымке над морем он заметил нечто странное. Там, то и дело взлетали в небо огненные протуберанцы. Кое-где даже поднимались черные столбы дыма.
— Это еще что? — в недоумении перевел он глаза на Урбала, — вы решили напасть еще и с моря? Там же идет морской бой.
— Нет, — озадачился командующий прорывом, — никаких приказов атаковать город с моря я не давал.
Вглядываясь все сильнее, Чайка вскоре рассмотрел с десяток римских квинкерем, которые, прорвав окружение Гасдрубала, приближались к гавани Карфагена. Остальные еще не вышли из боя.
— К Марцеллу идет подкрепление, — пробормотал Федор.
— Это его уже не спасет, — усмехнулся его друг, — солдат у нас больше.
— Как знать, — еще тише сказал Федор, погрузившись в свои мрачные мысли.
С башни был отлично виден особняк Баркидов. Плохое предчувствие Чайки окрепло, когда он заметил, что из этого особняка вышел большой отряд римских легионеров, но направился не к стенам, для отражения атаки, а прямиком в порт, вскоре исчезнув среди высотных домов. Эти районы еще контролировались сенатом почти полностью.
— Он хочет сбежать из города! — вскричал Федор, — Быстрее в порт, они не должны уйти!
А когда Урбал замер в нерешительности, скользнув взглядом по широкой панораме уличных боев, охвативших почти все прилегавшие районы, за исключением портового и района особняков знати, добавил.
— У него моя семья.
— Тогда вперед, — не стал раздумывать Урбал.
Но на пути продвижения войск Гасдрубала вновь встал Эндимион. Проклятый спартанец выполнял свой договор с сенатом даже перед лицом неминуемой гибели. Он еще долго держался за стены и башни, но сражение за центр города выдалось особенно ожесточенным. Эндимион лично возглавил его и сражался до тех пор, пока не погиб сам. Его тело, изрубленное на куски, Чайка увидел тем же вечером. Он был в ярости, но, несмотря на все усилия, до наступления ночи так и не смог приблизиться к району порта. Лишь когда сопротивление здесь было сломлено, Федор проник вместе с большим отрядом отборных пехотинцев в торговую гавань и перевернул там все, но было поздно. Стало ясно, что римляне пришли не для того, чтобы помочь сенату отстоять Карфаген. Они пришли, чтобы забрать своего командира и солдат. Когда войска Гасдрубала овладели торговой гаванью, все римские корабли были уже в море.
Чайка в бессильной ярости был готов зубами разорвать Марцелла на куски. Но Марцелл был уже недосягаем. Тогда гнев военачальника обратился в другую сторону.
— Теперь Магон мне за все заплатит.
Тем же вечером запылали особняки знати, и первым сгорел особняк сенатора Магона. Но самого сенатора там уже не было. Судя по всему, он сбежал вместе с римлянами, как и остальные сенаторы. Ганнон тоже не был обнаружен. Лишь однажды удача улыбнулась Федору — в особняке Ганнона он захватил его личного представителя, советника Асто. Того сгубила жадность. Воспользовавшись отсутствием хозяина, который сбежал, не предупредив его, — он, зная, где тот хранит драгоценности, пытался вынести их вместе со своими слугами. За этим занятием его и застал Федор, явившейся с пехотинцами в особняк в поисках своих врагов.
Делал он это не только по собственной инициативе. Едва войдя в захваченный город, Гасдрубал приказал разыскать всех сенаторов и привести к нему, собираясь казнить их принародно. Но в данном случае Федор сделал для советника исключение, избавив от мучительного ожидания.
— А, вот и ты, предатель, — хмуро приветствовал Чайка советника Асто, преградив ему выход из особняка с помощью своих солдат, — наконец-то я могу с тобой рассчитаться.
Советник побледнел от страха, выронив из рук несколько золотых перстней и медальонов. Его слуги замерли как соляные изваяния за его спиной.
— Помнишь меня, ведь это я видел тебя в Тарраконе, когда ты пытался продать нас римлянам? — поинтересовался Чайка, медленно вынимая из ножен фалькату. — Вижу, помнишь.
Советник в последней попытке спасти жизнь протянул Чайке горсть золотых цепочек и жемчужных бус, но Федор выбил все это из его ладоней ударом руки. Бусы запрыгали по мозаичному полу роскошного особняка, раскатившись во все стороны.
— Да ты обычная сволочь, — проговорил Федор, вынося приговор, — раз можешь предать своих за деньги. А значит, жить не достоин.
— Нет! — всплеснул руками советник, — он бросил здесь меня, бросил…
Но Федору было все равно. Он резко опустил меч на поникшую голову советника, и та укатилась вслед за бусинами.
Вечером, убедившись в бесполезности дальнейших поисков членов сената, он был в печально знакомом особняке Баркидов, где уже вновь обосновался сам Гасдрубал. Находиться здесь Чайке было нестерпимо больно, но долг приказывал ему прибыть с докладом о поисках и аресте сенаторов.
— Они сбежали, — коротко сообщил Чайка, и расправил плечи, — все. Дайте мне флот, и я догоню их, где бы они ни были.
Брат Ганнибала, казалось, ждал такого ответа. Он уже был оповещен о внезапном прорыве римского флота и таком же внезапном бегстве.
— Марцелл решил спасти их в надежде на возвращение. Теперь они могут бежать только в одно место на всей земле, — ответил Гасдрубал, глядя в ночной мрак, где плескались волны соленого моря, — только в Рим.
Обернувшись к Федору, Гасдрубал не задержался с ответом.
— Бери все, что захочешь, но не дай им уйти. Сенаторы никогда не должны вернуться сюда.
Чайка настиг корабли Марцелла почти у самого Неаполя. Их было всего двенадцать. Все квинкеремы. Почти втрое меньше, чем было судов в распоряжении Федора Чайки.
— Они хотят пристать к берегу, — проговорил Федор, и жестом подозвал капитана, который уже отдавал приказания матросам в предвкушении скорого сражения, — передать на триеры, пусть немедленно отсекут их от берега. Нельзя дать им войти в порт.
Пока триеры выполняли маневр, Федор понял, что они все-таки не успеют. Корабли Марцелла были уже слишком близко к берегу и две квинкеремы успели пройти сквозь водные ворота в осажденный город, но остальные капитаны судов, завидев приближение триер, поспешили уйти обратно в море. Этот нелогичный поступок сначала озадачил Федора, но в целом капитаны поступи верно. Скопление кораблей, шедших на малой скорости в порт, было отличной мишенью для триер. Немногие смогли бы добраться до цели. Теперь же они развернулись в боевой строй и, под прикрытием метательных машин, стали уходить вдоль берега.
