С позиции, которую занимали войска Чайки, огромный город, рассыпанный по семи холмам, был виден хорошо. Вдалеке за Тибром, за поднимавшимися кое-где дымами пожаров угадывались холмы Яникул и Ватикан. Воины Чайки заняли подступы к городу вблизи холма под названием Капитолий, рядом с ним находился соседний холм Палатин, напротив которого были расквартированы воины Атарбала.
Охватив город с юга, Ганнибал чередовал штурмы его укреплений с разрушительными обстрелами осадной артиллерией. Гигантские катапульты Архимеда, прибывшие вместе с внушительным осадным обозом, он приказал распределить между армиями, ближе всех подошедшими к стенам Рима. Чайке досталось шесть таких «монстров». Убедившись в их «огневой мощи» еще на примере уничтожения акведука, Федор и здесь установил их в непосредственной близости от укреплений и поручил артиллеристам пробить себе проход для армии сквозь башни и ворота противника. Кроме того, две катапульты он пристроил напротив еще одного акведука, задавшись целью оставить Рим без воды.
Когда осадная артиллерия Ганнибала заработала по всему южному фронту, защитники пришли в ужас. Огромные глыбы проносились над позициями легионеров, методично разрушая дома, стены и башни. Чайке даже не нужно было ходить в атаку, чтобы прорвать брешь в обороне, стоило лишь немного подождать, и стены рухнут сами. Эти изобретения Архимеда наносили столь большой урон, что римляне не раз пытались их уничтожить во время своих вылазок. Чайка выставил крепкую охрану у своих орудий, но три катапульты римлянам все же удалось уничтожить за последние пять дней.
Однако, в это же время, орудия почти полностью развалили акведук. А затем и ближние укрепления, открывая беспрепятственный путь воинам Чайки вглубь капитолийского холма. Вскоре в огромном городе, отрезанном от снабжения, начались перебои с едой, а когда были разрушены три соседних акведука, то и с водой. Лазутчикам даже удалось поджечь несколько кварталов, в которых начались пожары.
После осмотра разрушений, на совете было решено начать мощное наступление на капитолийском и палатинском холмах. Сделать это предстояло одновременно силами Чайки и Атарбала.
— Катапульты Архимеда свое дело сделали, — проговорил Ганнибал, склонившись над подробной картой Рима, — кельты и скифская конница на подходе. Но мы не будем их ждать. Начинаем завтра же на рассвете, силы противника на исходе. Еще один мощный удар и оборона будет сломлена. Тебе, Атарбал, нужно пробить проход вот здесь, в направлении храма Юпитера Капитолийского. А ты, Чайка, ударишь к нему навстречу, вот сюда, через районы, прилегающие к цирку, в сторону могилы Ромула.
Чайка кивнул, присмотревшись к своему пути, который пролегал через тот квартал, в котором находился римский особняк Марцелла, где, как подозревал Федор, тот сейчас мог держать заложников.
— А как же здание сената? — слегка удивился Федор, — там будет самое жестокое сопротивление. Да и сенаторы наверняка теперь проводят там все свое время, принося жертвы и моля богов даровать им скорую смерть.
— Это направление я возьму на себя, — успокоил его Ганнибал, — мне поможет Магарбал со своей конницей. Пришла пора встретиться с римскими сенаторами. Они же так давно хотели меня видеть перед собой.
Раздав указания, Ганнибал распрямился. Его черная с золотом кираса тускло блеснула, отразив огонь свечей.
— Рим должен пасть, — закончил он свою речь.
Удар Чайки был настолько мощным, что легионеры откатились от разрушенных стен почти на несколько кварталов вглубь Рима и только у подножия капитолийского холма он вновь встретил организованное сопротивление. Это были новые части, еще не принимавшие участия в битве. На пехотинцев Чайки, продвигавшихся сразу по трем улицам к центру города, набросились многочисленные катафрактарии. Своими широкими и длинными мечами эти римские кавалеристы нанесли ему большой урон, ненадолго остановив продвижение. Хорошо организованная римская пехота нанесла ему несколько контрударов, от которых Федор оправился только через пару дней. Однако, он удержал все захваченные районы, как ни старались его противники выбить Федора из римских кварталов и вообще из города.
На соседнем направлении ситуация была похожей. Прорвавшись за стены, Атарбал встретил сопротивление примерно на том же рубеже, что и Федор. Это говорило о наличии у римских военачальников четкого плана обороны города. Лишь сам Ганнибал почти пробился к сенату, да и то был остановлен на подступах. Римляне умирали, но не сдавались.
— Не спасет вас уже ни второе кольцо, — размышлял вслух Федор, разглядывая с крыши баррикады, возведенные легионерами, — ни третье, если оно есть. Все равно вам осталось недолго. Эх, мне бы конницу, а то нумидийцы не справляются.
Это было правдой. Нумидийцы были хороши на просторе, лавой обтекая холмы, но в условиях города, да еще против тяжеловооруженных катафрактариев, были почти бесполезны. Чайка только раз послал их в разведку, — вернулась половина.
— Ладно, и так разберемся, — решил он, отдавая приказ атаковать район, где засели легионеры, не пуская его войска к центру города, — пехотинцы у нас достойные.
В его армии, кроме африканцев, по-прежнему бились греки из Сиракуз. Евсид показал себя не только хорошим мореплавателем, но и прирожденным стратегом на суше. Чайка не раз получал ему рискованные задания. Вот и сейчас, когда разведка донесла, что командный пункт, откуда руководили обороной этого участка, предположительно находится в особняке в двух кварталах отсюда, Федор решил послать туда Евсида.
— Сходи, — попросил его Федор, — разведай, что к чему. Если это правда, то не убивай этого военачальника, а приведи ко мне.
Возобновившееся наступление, между тем опять натолкнулось на ожесточенное сопротивление. «Хороший у них командир, — снова решил Федор, а когда ему доложили, что катафрактарии неожиданным ударом пробились по одной из узких улочек к нему в тыл, добавил, — очень хороший. Надо его быстрее уничтожить, а то задержался я тут».
Однако, эта атака катафрактариев едва не закончилась плачевно для самого Федора. Пока он раздавал приказания пехотинцам, штурмовавшим завалы между домами впереди, отправив их всех под командой Летиса и Урбала в атаку, римские всадники пробились к его походному штабу, неожиданно появившись в непосредственной близости от особняка с колоннами. Они не считались с потерями, пытаясь добраться до Чайки. А охранников у Федора здесь почти не осталось. Человек двадцать не больше.
— Да этот римлянин просто молодец, — сплюнул Федор, когда ему пришлось взяться за оружие, — решил первым меня убить. Это становится интересно. Посмотрим, чья возьмет.
Три катафрактария, пробившись сквозь строй пехотинцев, направились к Федору, словно знали, кого искать. За несколько мгновений пятеро охранников рядом с ним пали замертво и Чайке пришлось вступить в бой. Он стоял на широкой лестнице особнячка с колоннами, поджидая римлян. Одного из них он «снял» метким броском кинжала в шею, вспомнив свои навыки диверсанта. Второго убил лучник, вовремя успевший пустить стрелу. Но третий все же доскакал до ступней лестницы, взлетел на них, сбив конем еще двоих солдат, и обрушил удар своего меча на щит Федора. Щит развалился после первого же удара. Отрыгнув в сторону, Чайка едва успел пригнуться, как клинок вышиб искры из мраморной колонны. Федор отпрыгнул назад и нанес колющий удар снизу вверх, но катафрактарий был мастером своего дела. Он легко отразил удар и, ловким движением выбил меч из рук Чайки. Обезоруженный Федор отступал между колонн, пытаясь скрыться от всадника, и, краем глаза отметив, что на улице появились новые конные воины.
