— Эй! Да они, кажется, отплывать собрались, — заметил Леха, ускоряя ход, и заорал, размахивая руками: — А ну, стой, это же мы!
Но, моряки только ускорили свои действия, и корабль почти всем своим мощным корпусом уже оказался в воде. За берег цеплялась только часть кормы со свисавшей вниз единственной веревочной лестницей. Там еще копошились люди. Остальные воины и моряки либо уже взобрались на корабль, либо поднимались на борт по другим лестницам, болтавшимся над водой. На берегу почти никого не осталось.
— Мы же одеты, как индейцы, — вспомнил Федор, — может, они решили, что это нападение? Хотя нас ведь только трое — невелика армия.
И сняв белую рубаху с бахромой, он бросил ее на песок. Однако в этот момент Пирг, шагавший справа от Чайки, вдруг подался всем телом вперед и рухнул лицом на песок. Из его спины торчала длинная черная стрела.
— Бежим, командир! — крикнул Ларин, обернувшийся назад раньше своего друга. — Там, похоже, опять наши друзья пожаловали.
Чайка посмотрел назад и увидел отряд рослых темнокожих воинов, появившихся из леса и стремительно спускавшихся вслед за ними. Они были вооружены гигантскими двухметровыми луками и такими же копьями. На руке у каждого висел узкий белый щит. Дальше Федор не стал разглядывать это странное воинство, а припустил вслед за Лехой в сторону ускользающей квинкеремы.
Когда они были под самой кормой, почти сползшей в воду, на берегу никого из команды уже не осталось. Все поднялись на борт и со странной смесью любопытства и насмешки наблюдали за двумя полуголыми индейцами, пытавшимися уцепиться за последнюю веревочную лестницу, которую еще не успели втащить на палубу.
Ларин ухватился за нее и с ловкостью обезьяны полез наверх. Федору пришлось броситься в воду, чтобы в самый последний момент зацепить ее край. Преодолев пару метров вверх, он увидел, как кто-то из морпехов целится в Ларина из лука с палубы и заорал первое, что смог вспомнить в эту минуту.
— Гна-а-ал! — крикнул он по-финикийски, — Ха-леп!
Кто-то положил руку на плечо лучнику, и тот в последний момент опустил свое оружие. Им дали взобраться на палубу, и тут, окруженные толпой морпехов в давно забытом обмундировании, друзья дали выход свои чувствам. Так громко и долго они не ругались давно. Когда же, наконец, поток брани иссяк, мокрый и полуголый Федор заметил, что напротив него стоит бывалый воин со шрамом на щеке, командир морпехов, оставленный им когда-то в лагере охранять купцов, и смотрит на него так, словно увидел духа смерти.
— Чайка? — неуверенно произнес он, справившись с собой, и в изумлении посмотрел на бородатого купца, переминавшегося рядом с ноги на ногу. — Ал-лэк-сей? Не ожидали вновь увидеть вас среди живых.
— Мы вас тоже, — ответил за друга Леха и, подняв руку вверх, погрозил Гнаалу увесистым кулаком, — вы что же, хотели уплыть домой без нас?
Только теперь Гнаал был абсолютно уверен, что перед ним не призраки из мира мертвых, а два финикийца, один из которых, кроме того, был самым старшим военачальником на этом корабле.
— От кого это вы убегали? — вспомнил Чайка, когда корабль медленно вышел на середину небольшой бухты, и, обернувшись, посмотрел на берег.
Там у края дюн неистовствовали и посылали им вслед стрелы рослые темнокожие воины. Несколько штук долетело до цели, с чавканьем воткнувшись в борт корабля.
— Не знаю, — честно признался командир морпехов, пожав затянутыми в синие кожаные доспехи плечами, — они появились внезапно и могли нарушить все наши планы. Мы прячемся здесь давно. С тех самых пор, как индейцы разгромили наш лагерь и сожгли второй корабль, мы постарались уйти подальше и поменяли уже несколько стоянок вдоль этого побережья. На последней узнали от индейцев одного племени, которое воюет с воинами ягуара, что здесь находится какое-то древнее священное место.
Он облизал губы, взглянул на берег и продолжил:
— Как говорят местные, там, на болотах живут злые боги, и к ним приближаться нельзя. Сами индейцы уже много лет не приближаются к этим местам. Ну я и подумал, что лучшей защиты, чем местные боги, не найти.
— Почему же вы не уплыли сразу, — спросил Ларин, — как только сбежали оттуда?
— Убегая от воинов ягуара, мы получили пробоину на рифах и долго искали место, где можно ее залатать. С такой дырой плыть домой было нельзя. Нашли только здесь. Кроме того, мы обнаружили в здешних лесах деревья, дающие черный сок, похожий на смолу, и смогли использовать его для ремонта корабля.
— Черный сок, говоришь, — переспросил Федор, — а это не он горел там на берегу?
Гнаал кинул.
— Наши корабелы изготовили из него специальную смесь, вместо смолы…
— Молодцы, — похвалил Чайка, бросив взгляд на уплывающий берег. — Ну так вот, кто бы это ни был, они нашли вас по дыму от костра. В этих священных местах уже сотни лет никто кроме них не имеет права собирать этот черный сок. Так что вы сами позвали их в гости.
Гнаал хлопал глазами, не понимая, о чем говорит Чайка. А Федор только теперь ощутил, что стоит голый и мокрый посреди палубы. Взгляд его неожиданно наткнулся на катапульту.
— А ну-ка, морпехи, пустите прощальный подарок этим воякам, — приказал он, тряхнув мокрой бородой, — да принесите мне нормальную одежду, а то устал уже ходить одетым, как индеец.
— И вина, — добавил Леха, поежившись от налетевшего ветра, — если осталось.
Гнаал кивнул, рассмеявшись.
— Кое-что удалось спасти. Сейчас принесут, а вы пока спускайтесь вниз, отдохните.
Когда Федор, последовав совету, направился вниз по скрипящей лестнице, Халеп вдруг остановил его вопросом.
— Я не знаю, где вы были все это время, — сказал главный купец, теребя бороду, — мы же лишь спасались от смерти. И поскольку все остальные погибли, решили оправиться назад в Карфаген, как только будем способны, чтобы рассказать Ганнибалу о том, что здесь произошло. Но если ты знаешь больше нас и хочешь продолжить экспедицию, то мы…
— Я видел многое, — ответил Федор, обернувшись. — Но ты принял правильное решение, старик. Сейчас мы идем домой. А дальше боги Карфагена подскажут нам, что делать с этими знаниями.
Халеп удовлетворенно кивнул.
— Пусть так и будет.
Отогнав парой выстрелов из катапульты назойливых визитеров от берега, квинкерема, покачиваясь на волнах, медленно вышла из бухты на весельном ходу. Весь остаток дня берег был еще виден, но с наступлением ночи пропал совсем. Нельзя сказать, чтобы Федор расстроился, не обнаружив его утром. Несколько дней он спал или пил вино. Приходил в себя, даже не пытаясь осмыслить пока все случившееся. Выйдя под конец пятого дня пути на палубу в новой блестящей кирасе, когда корабль находился уже посреди бескрайних вод, Федор Чайка заметил темные грозовые облака, появившиеся на горизонте. Они заполонили собой все видимое пространство и встали стеной на пути к дому.
