Лоренцо принес Харрису миниатюрную пепельницу и, щелкнув пальцами, поставил оконную раму в горизонтальное положение.
– Мне не очень понятно, что они делают, – признался он. – Такое ощущение, что в следующий раз Фарж начнет, сидя на корточках… чья это школа?
– Милорд Йорг не рассказывал мне, в каких именно монастырях ему ставили руку, – отозвался Харрис. – Думаю, что сейчас он адаптирует свои навыки именно под Макса, с характерной для него прямолинейностью в атаке… Полковник Филатов предпочитает биться лицом к лицу, не так ли? Ну, я думаю, что Фарж его к себе не подпустит.
– Но выход из круга означает поражение экзаменуемого, – возразил Лоренцо.
– Круг большой, подполковник. В данном случае речь идет о предельной концентрации бойца именно внутри круга – но с постоянным удержанием дистанции.
Детеринг наращивал темп. С хорошо подготовленным Фаржем, облаченным к тому же в практически непробиваемый для его затупленного меча доспех, ему было почти легко. Один раз поняв, что от него требуется, а главное – представив себе огромного укдука, Макс раз за разом исполнял довольно сложное для человека упражнение все быстрее и быстрее, достигнув, в конце концов, предела доступной ему скорости.
– Дыхание! – рявкнул Детеринг, с грохотом отбросив свой меч и выпрыгнув из круга. – Шаг вперед – шаг назад! Перерыв! Воду не пить!
Джиджи Лоренцо привычно щелкнул кнопкой своего дорогущего механического секундомера.
– С такой скоростью он зарубит Филатова мгновенно, – сказал он. – Если, конечно, сможет сосредоточиться.
Йорг вытер лицо влажным полотенцем и бросил его на пол.
– То, что мы задумали, подразумевает три приема. Если Макс будет заниматься хотя бы два часа каждое утро – от Филатова дерьма не останется. Человеческий организм способен на многое, просто у нас нет времени об этом думать. Флаг-майор Фарж! – рявкнул он, глянув на секундомер Лоренцо. – Выйти из круга, воды сто миллилитров!
Через час Харрис вышел из зала и уселся на покатом заднем крыле «Блюстара» с бутылкой фермерского вина, презентованной по случаю знакомства с Джиджи Лоренцо. Седовласый начальник фехтовального комплекса, разменяв восьмой десяток, оставил богатую воспоминаниями оперативную деятельность и купил себе домик в Боровках. Гнать со службы столь ценного специалиста не решился бы ни один кадровик – следовало думать, что вскорости Джиджи, дважды разжалованный в рядовые из-за тяжелого характера, все же получит полковничий чин, а в отставку выйдет в лампасах.
Из распахнутого окна летели короткие, отрывистые команды Детеринга:
– Ниже! Шаг назад! Играй ногами, играй!.. – Удар пластика о дерево пола, сдавленная ругань Фаржа, и снова: – Помни, что поворот на левой ступне гарантирует укол только в бедро! Первая позиция! Схождение!
«Меня б так учили, – горько сказал себе Харрис. – Без брони, даже без перчаток – на боевой меч, острый как бритва».
Он попытался вспомнить лица своих однокурсников. Некоторым повезло – они сразу «сели» на линкоры и пошли на Фронтир. Они были так отчаянно великолепны в белых мундирах, – особенно девчонки, со своими укороченными юбками и шляпками с орлиным пером за лентой…
Мало кто из них дожил хотя бы до майора: выпуск Харриса пришелся на последнюю волну бессмысленных прорывов леггах, и Фронтир тех лет был форменной могилой. Им помогали волонтеры из боевых кланов Корвара, но слишком мало их было… Тео Харрис горел на своем фрегате и навсегда запомнил отчаяние беспомощности: рядом с ним разваливался на куски новейший корварский крейсер, экипаж которого дрался до последнего, из проломов бронекорпуса медленно выплывали заледенелые трупы. Тео еще жил, но понимал, что поисково-спасательная служба не успеет, уж слишком мало жизни оставалось в теряющем энергию отсеке. Через двое суток к фрегату подошел лидданский разведчик и снял всех живых. Их к тому моменту оставалось сорок четыре из восьмисот пятидесяти, а мертвые продолжили свой дрейф на окраине звездной системы, код которой первый лейтенант Харрис постарался стереть из своей памяти.
Запомнил он тогда иное: бой превосходной машины, управляемой опытным, искусным экипажем. Командир «корварца» сразу передал командиру имперского фрегата: «Никому не уйти, мы будем держаться. Предлагаю поднять флаг расы». Их было двое против двадцати восьми. Корварский крейсер сменил курс, разгоняясь на вираже, и пошел в бой на огромной скорости, практически невозможной для имперского корабля. Клин леггах лопнул, расползаясь сразу по всем осям… Тео знал, что корварцы могли уйти, бросив ведомого. Двигатели позволяли им сделать это вполне изящно.
Они предпочли смерть, и это не было решением командира. В таких случаях решение принимает экипаж – боевые кланы всегда выбирают смерть, но не ужас позора.
Теопольд Харрис прослужил еще много-много лет. Дважды его выдвигали на должность командира дивизиона, – он только улыбался в ответ. Полковником он стал в тридцать два, по совокупности побед, и почти сразу же вышел на результат, гарантирующий лампасы. На представлении к генеральскому чину он собственной рукой начертал: «К чертям». – И покинул кабинет начальника штаба 22-й армии ВКС Империи Человечества. В тридцать пять ему предложили возглавить легион – полковник Харрис закатил банкет на пятьсот персон, в ходе которого залез на визир главного калибра собственного линкора, устроился там поудобнее и принялся гадить с двухсотметровой высоты. Утром он ушел в обыденный патрульный вылет все тем же командиром корабля.
– На сегодня все! – услышал Тео голос Детеринга. – Оставаться в круге! Не сбивай дыхание!..
Харрис с удивлением посмотрел на бутылку в своей руке. Вино плескалось на донышке – он потерял ощущение времени, впервые за долгие годы. Что-то негромко говорил своим скрежещущим голосом Лоренцо, что-то отвечал ему Йорг. Тео смотрел на небо, изумляясь давно перекатившему через зенит солнцу. Звезды остались где-то там, за синей пеленой атмосферы, вокруг слабо шумели ветвями субтропики его родной планеты, на которую он ни разу не сажал свой линкор.
Хуже того, он ни разу не приближался к этой системе.
Поразмыслить над этим Тео не успел. К фехтовальному комплексу несся огромный приземистый кабриолет. Моргнув, Харрис отметил, что вряд ли стал бы гонять на такой скорости по узким дорожкам базы. Впрочем, водителя темно-вишневого «Лэнгли» его размышления интересовали мало. Машина лихо завернула на площадку фехткомплекса, остановилась, и на серое покрытие спрыгнул гибкий, как струна, легион-генерал в белых брюках и форменной рубашке с короткими рукавами. Ловко накинув на голову фуражку, он обежал вокруг массивного носа своего автомобиля, чтобы распахнуть дверцу перед высокой тонкой девушкой – тоже в форме СБ, но с погонами капитана.
Теопольд осторожно засунул пустую бутылку под днище «Блюстара» и подумал, где бы ему спрятаться.
Прятаться, впрочем, было уже некуда. Повернув вдруг голову, генерал впился взглядом в Тео и тут же, не предупреждая свою спутницу, двинулся вперед. Харрис выпрямился и оправил на себе сетчатую рубашку. Знание службы говорило ему, что неприятного разговора не избежать.
