– Да. Доложить, что вы пришли? – Сергей кивнул, и Алла нажала кнопку селектора: – Милана Робертовна, тут господин Феофанов хочет вас видеть…
– Проводи, – откликнулась Черемушкина. Голос ее Сергей с трудом узнал. Обычно бодрый, звонкий, сейчас он прозвучал глухо и как-то безлико.
Аллочка вскочила и распахнула перед ним дверь. Феофанов поблагодарил ее кивком и вошел в кабинет.
Черемушкина сидела за столом и перебирала какие-то бумаги. Ее всегда ухоженное лицо сегодня было не накрашено. Без косметики Милана выглядела не так эффектно. Оказалось, что у нее небольшие глаза, а кожа чуть землистая.
– Привет, – поздоровался Феофанов.
– Здравствуй.
– Как дела?
– Нормально, – без всякого выражения ответила она. – Ты по делу, Сережа?
– Да.
– Тогда присаживайся, рассказывай.
– Только я по личному, Лана.
Черемушкина подняла на него усталые глаза и вопросительно взглянула.
– Я хочу усыновить ребенка. Мальчика лет семи-десяти. То есть уже взрослого.
– С чего вдруг?
– Это не вдруг, Лана. Я давно мечтал о детях. Только думал, что заведу их традиционно. То есть женюсь, и супруга подарит мне наследника. Или наследницу, не важно… Дочку я тоже буду любить, но все же с мальчиком мне было бы легче найти общий язык, поэтому я хочу усыновить именно парнишку.
«Такого, как Гриша, – добавил он про себя. – Умненького, спокойного, рассудительного!»
– Сережа, не торопись, а? Ты еще молод и встретишь достойную женщину, которая…
– А если нет? – не дал ей договорить Феофанов. – Я ищу ее уже много лет. А мне, между прочим, далеко за тридцать. Сколько еще ждать? Понятно, что мужчина может зачать ребенка и в шестьдесят, но как он будет его растить? Нет, Лана, я хочу сына. И пусть он будет приемным. Мне все равно.
– А если ты сегодня усыновишь мальчика, а завтра встретишь ту самую?..
– И прекрасно.
– Но ей может не понравиться то, что у тебя есть ребенок. А тем более приемный. Она скажет – или я, или он. И что ты сделаешь? Конечно, выберешь ее. Ведь она родит тебе твоих. А этот мальчик чужой. И ты вернешь его, как многие, обратно…
– Не смей так про меня думать, – процедил Сергей яростно. – Я за базар всегда отвечал! И если беру на себя обязательства, то… – Феофанов резко встал. – Ладно, забудь, я пошел. Ребенка я и без тебя усыновить могу.
И направился к выходу.
– Сережа, стой! – окликнула его Милана.
Феофанов замедлил шаг.
– Прости, пожалуйста… Я сегодня сама не своя.
Сергей развернулся, посмотрел на нее и сказал:
– Я вижу.
– Вернись за стол, поговорим.
Сережа вернулся. Сел. Милана мягко улыбнулась ему и сказала:
– Ты пойми, я не потому этот разговор начала, что конкретно тебе не доверяю. Я в последнее время со всеми его веду. Потому что очень многие приемные родители не справляются. Им поначалу кажется, что они все преодолеют. И ребенка своей любовью излечат от психологических проблем. Но это не всегда получается!
– Я все понимаю…
– Все вроде бы понимают. Но едва сталкиваются с трудностями, как пасуют. Треть усыновленных детей возвращается в детский дом. Но это не значит, что остальные две трети живут припеваючи. Над многими издеваются, и дети сами просятся обратно.
– Как это, издеваются?
– По-разному. Кто-то их просто бьет, а некоторые запирают в подвалах, кладовках, морят голодом или заставляют выполнять непотребные вещи.
– Не может быть.
– Ты что, телевизор не смотришь? Уже снято несколько документальных фильмов об этом. И сколько судебных дел в прессе освещается. Только одна наша организация пытается призвать к ответственности четырех усыновителей. Двое брали девочек из детдомов, чтобы сделать из них малолетних проституток. Хорошо, что не успели. Разместили в Интернете фотографии и рекламу, но мы успели вовремя их отловить.
– Лана, зачем ты мне все это рассказываешь? Неужели ты думаешь, что я…
– Нет, Сережа, конечно нет. До такого ты не опустишься, но… – Милана набрала полные легкие воздуха и выдохнула: – Плохо обращаться с ребенком способен и ты.
– Ты меня давно знаешь. Как ты можешь так говорить?
– Я и Рамиля знала, даже дольше, чем тебя.
– И что же он с ребенком сделал? У него дочка, кажется…
– Да, дочка. Зовут Нелли. Рамиль очень жестоко с ней обращался.
– То есть?
– Применял физическую силу в качестве наказания.
– Шлепал ладонью по попе?
– Нет, Сережа. Стегал ремнем. И не только по мягкому месту. А ей всего девять. Малышка еще. Самого Файзарова отчим порол до пятнадцати лет. Рамиль его за это ненавидел. А мать осуждал за то, что она за него не заступалась. И вот проходят годы, и он повторяет поведение своего приемного отца.
– Меня это не удивляет.
– Меня тоже. Любой психолог найдет его поведению объяснение. Жаль, что я поздно узнала о том, что в детстве к Рамилю применялось насилие…
– Если б раньше узнала, не позволила бы ему стать приемным отцом?
– Скорее всего.
– Меня в детстве не пороли. Отцу и матери было на меня начхать. Они пили. Но я не пью. Так что…
– Сереж, я подумаю, хорошо?
– Подумай.
Феофанов встал, хотел уйти, но его задержало любопытство:
– А куда Света делась? – спросил он у Миланы.
– Уволилась, – сухо ответила она.
– С чего вдруг?
Черемушкина пожала плечами.
– Вы же вроде дружили. И ты не знаешь?
– Вот именно, дружили. В прошедшем времени. Теперь не дружим. И я не знаю, почему она решила уволиться. – И сурово закончила: – Если у тебя все, то давай попрощаемся. У меня куча дел.
Сергей учтиво кивнул ей и удалился.
Глава 5
Назаров и Сказка шли по коридору и разговаривали.
– Ты уверен, что Феофанов и Фофанов одно и то же лицо? – спрашивал Леша.
– Да точно тебе говорю, – отвечал Витек. – Паспортистка допустила грубейшую ошибку. Когда Сергей Фофанов в двадцать пять лет менял паспорт, его записали как Феофанова. Другой бы, заметив это, настоял на переделке документа, но наш гусь только обрадовался. Во-первых, фамилия его стала благозвучнее. А во-вторых, можно с ней начать новую жизнь.
– А что в старой было?
– Ничего особо страшного. Но репутация Фофана (это кликуха нашего благотворителя) была сильно подмоченной. Крышевал ларечников и лоточников. Ввязывался в драки. Но приводов не имел. А вот по одному нехорошему делу проходил как свидетель.
