— При чем здесь «раньше»? Тебе понравился мужчина, который собирался жениться на мне. И ты, недолго думая, прыгаешь к нему в постель. У тебя даже не хватило совести поговорить со мной. Ребята, да если бы вы сказали мне, что у вас такая великая любовь, я бы отошла в сторону. Я бы вернула ему кольцо и разорвала помолвку. Вы этого не сделали. Вы хороводились у меня за спиной, обманывали меня, скрывали, что между вами что-то происходит, пока… ты не залетела. И даже тогда ты не попросила у меня прощения.
Ответ Викки сразил ее наповал:
— Селина, может быть, ты все еще любишь его? Наверное, в этом дело?
Селине захотелось закричать от ярости. Нет, ее сестру ничем не прошибешь.
Но она просто тяжело вздохнула.
— Ничего ты не понимаешь, Викки. И никогда не поймешь. — И прибавила, тряхнув головой: — Уезжай домой. И оставь меня в покое.
Несколько секунд Викки не трогалась с места. Сейчас она была похожа на ребенка, который искренне недоумевает, за что его наказали.
— Послушай, солнышко, мне правда жаль, что я тебя расстроила.
Селина молча смерила ее взглядом. И тогда Викки повернулась и отошла. Возле машины она остановилась и крикнула:
— Мы потом поговорим, хорошо? И детей я к тебе в среду приведу. Останусь в библиотеке и помогу тебе управиться с ними. Ладно, Селина? Договорились?
От искренней нотки надежды в ее голосе у Селины заныло в груди. Тем не менее она предпочла не отвечать.
Уилл наблюдал со своей веранды за отъездом Викки. Его качалка располагалась так, что он мог увидеть Селину, лишь вытянув шею. А она, постояв, вдруг наклонила голову и с глухим стуком ударилась лбом о белый дверной косяк.
Несколько минут назад, когда она подъехала, Уилл хотел подойти к ней, заставить ее уделить ему время — и немного помучить. Но когда неожиданно появилась ее сестра, он решил, что его появление будет неуместно. Наверное, не стоило ему показываться и сейчас. После непродолжительной беседы с Викки Селина явно была не в лучшем настроении.
Но она подняла голову и заметила его. Он откинулся на спинку качалки, и все равно она не отвела взгляда. Тогда он понял, что должен заговорить.
— Колотиться лбом в стены — самое бесполезное из всех занятий.
— По опыту знаешь? — сухо отозвалась Селина.
— Несколько раз мне попадались люди, которым нравилось приводить мой лоб в соприкосновение с разными предметами, например, стенами и автомобильными капотами. Мне не понравилось.
Селина медленно сошла с крыльца и приблизилась к Уиллу. Дверь коттеджа хлопнула за ее спиной.
— Давно сидишь?
— Довольно-таки.
Уилл убрал ноги со стоящего напротив стула, чтобы Селина могла сесть. Сегодня на ней было хорошенькое платье в цветочек с кружевным воротничком. Как всегда благодаря своей одежде она казалась невинной и юной. И очень положительной. Наверное, именно поэтому его так раздражала ее манера одеваться. А не потому, что она скрывала полные груди и длинные ноги. Ее простые и строгие платья каждый раз напоминали ему, что он не должен к ней приближаться.
— Я все твержу про себя, что люблю сестру. И я ее действительно люблю. — Селина села, положила руки на колени и невесело рассмеялась. — Но временами я чувствую, что способна ее убить.
— Значит, временами она этого заслуживает.
Ему захотелось спросить, кто же тот человек, которого она любила настолько, что готова была выйти за него замуж и который изменил ей с ее сестрой. И еще в ушах у него звучал вопрос Викки: «Селина, может быть, ты все еще любишь его?»
Не здесь ли таится разгадка? Не из — за этого ли Селина, самая красивая женщина из всех, кого встречал Уилл за долгие годы, в двадцать восемь лет все еще одинока, похоронила себя в библиотеке, а свободное время проводит в обществе мисс Роуз? Не потому ли, что до сих пор не может забыть изменившего ей жениха?
Но Уилл удержался от расспросов. Если он заговорит на эту тему, ей будет неловко. К тому же у него нет права вторгаться в ее жизнь, поскольку он не предлагает ей ничего взамен. Поэтому он заговорил совсем о другом:
— Ну как, все добрые люди в Гармонии сегодня замаливали свои грехи?
— Все, кто обычно. Тебе бы самому стоило сходить и посмотреть. И показать им, что господь все еще творит иногда чудеса.
— Религия — это не мое. Я никогда не понимал, каким образом поход в церковь в воскресенье избавляет человека от ощущения вины за те мерзости, что он творил с понедельника до субботы.
— Не все они творят мерзости, — возразила Селина.
— Не все, но многие. Они уравновешивают существование таких, как ты и мисс Роуз. — Уилл вдруг добавил с улыбкой: — Мисс Роуз утверждает, что в Гармонии ты больше всех похожа на святую.
Это замечание не развеселило Селину, как Уилл рассчитывал; напротив, она даже помрачнела.
— Наверное, мне бы больше понравилось быть грешницей.
Улыбка Уилла исчезла. В чем другом — неизвестно, а вот в грехе он мог бы оказать Селине содействие. О, он мог бы научить ее грешить лучше, чем кто-либо. Но будь он проклят, если пойдет на это.
Селина сбросила туфли и вытянула перед собой длинные стройные ноги.
— Почему ты вернулся в Гармонию?
— Меня попросила об этом мисс Роуз.
— Но ты-то почему согласился? Ты бежал отсюда и не появлялся шестнадцать лет. Так в чем же дело?
Он мог бы ответить уклончиво или вообще уйти от ответа. Но почему-то решил сказать правду:
— Она растила меня восемь лет. Она пригрела меня, когда никто не хотел смотреть в мою сторону. Я в долгу перед ней.
— Неужели она позвала тебя только для того, чтобы ты занялся восстановлением старого дома? — удивилась Селина.
— Нет, о доме она заговорила только затем, чтобы я был занят делом и не искал приключений. — Уилл вспомнил, что в прошлый раз он отказался отвечать на вопрос о цели своего приезда, отказался даже признать, что ему самому неизвестны планы мисс Роуз. Теперь пришла пора откровенности. — Она не говорит мне, что ей от меня нужно. Повторяет, что я все узнаю в свое время.
— Может быть, ей было одиноко без тебя.
Уилл задумался.
— Она не производит впечатление старухи, страдающей от одиночества.
— Одно дело — быть просто одинокой, и другое — тосковать по кому-то.
Да, Уилл знал, что это правда. В десять лет, и в двенадцать, и в четырнадцать, да порой и в тридцать четыре он тосковал по отцу, которого ему никто в целом свете не мог заменить. Потом он тосковал без мисс Роуз. А теперь появилась Селина. Он нуждался в ее присутствии, желал слышать ее голос. Только она была ему нужна, и больше ни одна женщина в мире.
Но он не стал признаваться в глубине своих чувств, а бросил небрежно:
