В ответ Уилл улыбнулся еще шире. Черт возьми, он знает, что она пойдет с ним, пойдет туда, куда он ее позовет или куда прикажет ей идти. Он уверен в себе на все сто. И уверен в ней.
Селина прошла в спальню и сунула ноги в полотняные туфли. Переодеваться было ни к чему — шорты ничем не лучше, чем просторная юбка, что была на ней. Но волосы она собрала и заколола на затылке.
— Куда мы идем? — поинтересовалась она, выходя на веранду.
— Никуда. В летний день приятно брести никуда и ничего не делать, правда?
Селина в ответ только пожала плечами.
Они углубились в лес. Ей вспомнились долгие летние дни ее детства, когда она занималась всем, что только приходило в голову, — ловила рыбу в реке, гоняла на велосипеде по пустынным дорогам на окраинах города, купалась в пруду старика Эпплгейта и лазала за ягодами в чужие сады.
Но любимым ее занятием было именно то, о котором заговорил Уилл, — ничегонеделанье, и предаваться ему она больше всего любила в хитросплетении ветвей столетнего дуба на заднем дворе родительского дома. Там, на дереве, скрытая листвой от назойливых глаз, она предавалась мечтам. Она вырастет, влюбится, выйдет замуж, нарожает детей… Самые простые, самые бесхитростные девичьи мечтания.
Уилл шел рядом, но она смотрела не на него, а на ковер из сосновых игл под ногами.
Наконец она подняла голову и взглянула на Уилла.
— У тебя как будто неплохое настроение. Удалось развлечься в четверг?
— Да, — подтвердил он все с той же безмятежной улыбкой. — Интересуешься грязными подробностями?
Ни один мускул на ее лице не дрогнул.
— Я лучше доверюсь воображению. Действительность, как правило, скверно пахнет.
Уилл остановил ее и провел пальцем по ее руке, от запястья до плеча. Это прикосновение отозвалось в ее теле волной желания.
— Даю тебе слово, Сели, — лениво проговорил он, — это не мой случай.
Селина резко отстранилась и двинулась дальше.
— Мне, конечно, трудно судить, — негромко заметила она, — но что такое скромность, по — моему, ты не знаешь.
Он ответил ей таким выразительным взглядом, что ее бросило в жар.
— Я тоже хорошо провела тот вечер, — с вызовом сказала Селина.
— По телевизору шла образовательная программа?
В его словах звучала издевка, но она не смутилась. Насмешка — это ей знакомо. Она знает, как себя вести в подобных ситуациях.
— Нет. Я ужинала с Реймондом Кендаллом.
Уилл опять остановился. Селина прошла еще пару шагов и обернулась. Пробивающиеся сквозь деревья солнечные лучи освещали его волосы и плечи, она же оставалась в тени.
На мгновение ревнивый блеск мелькнул в его глазах, затем ревность сменилась раздражением, досадой. Он очень медленно приблизился к ней — темный, неумолимый и красивый, как сам отец греха.
— Если ты, Сели, считаешь, что такой старик, как Реймонд, поможет тебе забыть обо мне, то ты жестоко ошибаешься, — проговорил он очень мягко.
Она намеренно не отступила, чтобы не дать ему ощущения выигранного поединка. Она не стала скрывать от него, что ей нравится находиться так близко, так опасно близко к нему. Она смотрела ему в лицо. Не на грудь, не на другие части его тела, которые порой лишали ее сна по ночам.
Ее ответ прозвучал очень твердо:
— Некоторым женщинам нравятся мужчины в возрасте.
— Но не тебе.
— Да, — согласилась она. — Мне нравишься ты.
Уилл замер. Между ним и Селиной оставалось от силы два дюйма. Он не дотрагивался до нее и не отступал в сторону. Руки он завел за спину, чтобы они не тянулись к ней, но что могла означать эта поза, если не капитуляцию?
— С чего ты вдруг решила гулять с Реймондом?
— Мы с ним не гуляли. Мы встретились в ресторане.
Теперь он отошел на безопасное расстояние и бросил ей тот же упрек, который она когда — то адресовала ему:
— Ты играешь словами, Сели.
Это было его ошибкой, потому что она шагнула к нему и повторила ему его же ответ:
— Может быть, мне будет приятно с тобой поиграть. Это можно устроить, Уилл.
Несколько секунд они смотрели друг на друга; затем Уилл расхохотался.
— У тебя язык подвешен.
— Он годится не только для болтовни.
Бросив на него вызывающий взгляд, Селина прошла — нет, прошествовала — мимо него, покачивая бедрами, и ее юбка, развеваясь, подчеркивала очертания ее длинных ног.
Да, давно он не испытывал такого наслаждения от созерцания движущейся женщины. Не от прикосновений, не от объятий или поцелуев — от созерцания. Должно быть, с тех самых пор, когда он вообще был в состоянии испытывать наслаждение. Он часами стоял бы здесь, смотрел и… Черт возьми!
Усилием воли Уилл отогнал непрошеные мысли, зашагал вперед и поравнялся с Селиной на поляне, там, где железнодорожные пути пересекали лес. Неожиданно Селина встала на блестящий рельс и пошла по нему, осторожно ставя одну ногу впереди другой. Уилл двинулся рядом, ступая по пропитанным креозотом шпалам.
— И чем вы с Реймондом занимались?
— Беседовали.
Селина вдруг оступилась, и Уилл подхватил ее за локоть, помогая обрести равновесие.
— О чем же?
Она тихо рассмеялась:
— О единственной личности, которая в последнее время занимает Реймонда.
Уиллу не нужно было уточнять, о ком идет речь.
Он мрачно глядел на рельсы и в сотый, а может, тысячный, раз жалел о том, что вновь оказался в Гармонии, штат Луизиана. Он здесь чужак. Это по его вине нарушилось привычное течение жизни Джереда и Мелани. И ему самому Реймонд не даст покоя. И Селина тоже.
Но Селина причиняет ему беспокойство совсем иного рода, нежели Реймонд. Селина подвергает его мучительно сладкой пытке.
— Он всерьез не любит тебя.
— Взаимно.
Она оступилась еще раз, неуклюже соскочила с рельса, приземлившись ему на ногу, пробормотала извинение и опять поднялась на рельс, опершись на его плечо.
— Берегись его.
Уилл посмотрел ей в глаза.
— Почему?
Она замерла.
— Я не верю ему. Он готов заплатить еще раз, чтобы избавиться от тебя.
Уилл вспомнил свое первое воскресенье в Гармонии, когда Селина сообщила ему, что Реймонд предлагал ей деньги за слежку. Реймонд не привык к отказам. В четверг он, вне всякого сомнения, повторил свое предложение.
— Сели, он снова предлагал тебе деньги?
— Да. Сто долларов. — Селина смотрела Уиллу в глаза без смущения. — И я взяла их.
