– Ну, с Богом, – раздался в наушниках его гермошлема голос аббата, и началась погрузка.
Внезапно сердце Данечки забилось, как спутанная сетью птичка, а сам он замер на месте. Одной из первых по тонкому металлическому трапу поднималась ОНА. Даже самый неказистый скафандр не скрыл бы от него черты любимой фигуры, каждую извилинку которой он знал наизусть. А серебристый комбинезон Любушки был вовсе не неказист, а напротив, несказанно изящен.
«Корабль такой маленький, – подумал Данечка. – Уж там-то я найду укромный уголок и не пропущу возможность обо всем с ней поговорить».
– Топай! – рявкнул в наушниках голос Машеньки, и что-то больно ткнулось ему в спину. Данечка оглянулся и обнаружил, что прачка подгоняет его стволом «Калашникова».
2
Будешь спать в лодке, распустив паруса, -
не увидишь каменистой отмели.
Китайская пословица
Такого аскетизма в корабле не ожидали даже ко всему привычные мусорщики. Обитаемых помещений тут было только два: тесная, как гальюн, цилиндрическая рубка управления, набитая странного вида громоздкими приборами, и огромный общий зал, в котором собралась вся полуторасотенная аббатская орава. Рубка находилась внизу, и посадка шла почему-то через нее, а уж оттуда узким гофрированным переходом астронавты переползали в «зал».
Помещение это не имело сколько-нибудь внятной формы… Скажем так, снаружи оно напоминало бы вытянутую грушу с одним приплюснутым боком и с загнутым острым концом, к которому, как черенок, и примыкал гофроканал. Но понять это изнутри было почти невозможно… Ни о каких «укромных уголках» тут не могло быть и речи.
Система, с которой «зал» пересекали металлические решетки и лестницы, не просматривалась, и, скорее всего, ее просто не было. Монахи расползлись по этим решеткам и устроилась на них в самых неожиданных позах, умело пристегнувшись ремнями к прутьям и перекладинам. Они явно находились тут не впервые.
– Дети мои! – прозвучал в шлеме голос аббата. – С покаянной молитвой отправляемся мы спасать землю русскую от чужеземного чудища. Аминь!
– Аминь! – откликнулась братия.
– Можете снять шлемы, давление нормальное, – сказал аббат. – С богом!
Монахи и наши герои принялись стягивать с себя гермошлемы, и в тот же миг несуразное помещение наполнилось гулким ревом и дребезгом. Даня поискал глазами Любу, но не углядел даже ее симпатичного комбинезончика.
Гул нарастал, потом на пассажиров навалилась перегрузка, почти как в «Айболите». Одни повисли на ремнях, другие опасно стояли на горизонтальных железяках, крепко уцепившись за вертикальные, кое-кто скорчился на полу.
– Ых-х-х-х… Двоечник! – выпучив глаза, прохрипел непривычный к таким вещам Блюмкин. – А еще в училище Львовском…
Но он не договорил.
– Да какое там училище?! – не без гордости в голосе воскликнул знакомый уже Данечке послушник, державшийся неподалеку. – Разве ж такому научат! Отец Анджей сию инопланетную технику самостоятельно освоил!
– Инопланетную?
– А какую же? – отозвался парнишка. – На этой-то посудине и доставило его в Солнечную систему бесовское отродье, что ныне правит Россией!
«Понятно тогда, почему корабль такой для людей неприспособленный», – подумал Даня.
– Мы на этом судне в иные миры летаем, чудищ собираем – для опытов, – продолжал словоохотливый юноша. – Аббат их повадки изучает, дабы впоследствии с оными бороться проще было.
– И как же это ваш распрекрасный отец Анджей позволил упомянутому бесовскому отродью престол занять? – желчно спросил Блюмкин.
– Всему свой срок, – отозвался юноша. – Нас отец Коза давно уже к этой миссии готовил. А на время, ежели для дела надо, и с дьяволом в союз войти можно.
– А я вот про что хотел спросить, – вмешался Ванечка. – Если вы в иные миры на этом корабле летаете, чего ж он от Луны до Земли целый день ползет?
– Так одно дело – в миры, другое – меж планетами, – хмыкнул послушник. – К звездам-то мы на гиперпространственном приводе: р-раз, и там! А с планеты на планету – на простой реактивной тяге, и тут сия посудина не лучше наших земных.
– Во как… – покачал головой Ванечка уважительно. – Хитрó…
Тем временем перегрузка начала спадать, а вскоре и вовсе наступила невесомость. Отцепившись от предназначенной для когтей ящера арматуры, монахи, кувыркаясь в воздухе, загомонили. Кое-кто разоблачился. Внезапно вдалеке между скафандров и молочных ряс Даня углядел серебристый силуэт. Сердце его снова заколотилось… Но он сообразил, что комбинезон пуст. И тут же увидел Русалочку. Она плыла прямо к нему – такая, какой он привык ее видеть – застывшая в изящной позе с отрешенным лицом. Одета она была, как сперва показалось Дане, в просторную шелковую пижамку, но, приглядевшись, он понял, что это кимоно.
Только было он хотел полететь ей навстречу, как, заставив его вздрогнуть, прямо над его ухом раздался скрипучий голос пана Козы:
– Не пора ли нам обсудить наши планы, дети мои?
– Вы разве не управляете кораблем? – удивился Даня.
– Теперь до самой посадки – на автопилоте. Толковая техника.
– Почему вы держите ее в тайне? – спросила Машенька.
– А готово ли человечество к межзвездным путешествиям? Когда-нибудь я расскажу вам, с чем мы столкнулись в иных мирах… Нет, – лицо его приняло зловещее выражение, и он покачал головой, – человечество не готово. Так же, как и к бессмертию. Кстати, наша реанимационная машина находится сейчас тут, на корабле, в том самом отсеке, в котором она была, когда меня оживил ящер.
– А нельзя было хоть немножко приспособить этот корабль для людей? – сердито проворчал Блюмкин, которому уж очень нелегко далась перегрузка. – Раз уж вы на нем летаете…
– Вы имеете в виду пуфики и подушечки? – усмехнулся аббат. – Межзвездные перелеты длятся минуты, а бόльшая часть времени полета между планетами проходит в невесомости. Вам было бы легче, если бы вокруг вас плавали все эти ненужные предметы?
Аркадий Эммануилович фыркнул и отвернулся.
– Губительная тяга к порядку и комфорту лишила меня когда-то возлюбленной и привела к альянсу с космическим монстром, – сказал отец Коза. – Теперь я предпочитаю аскезу и прагматизм.
– Похвально, похвально, – пробурчал доктор. – Может, мы, наконец, перейдем к плану борьбы с самозванцем?
– А может быть, кто-нибудь сначала объяснит мне МОЮ роль во всей этой катавасии?! – решительно прозвучал мелодичный голос Любушки. – А то в вашей дурацкой компании я уже давно чувствую себя какой-то безголовой куклой.
– Голова уже на месте… – пробормотал Ванечка.
– Ха! – тявкнула, залившись краской, Машенька и отвернулась.
– Да-да-да… Давайте, я объясню! – выпалил Данечка. – Да-да-да… Давайте, отплывем куда-нибудь…
