Я не такая уж легкая задача для Джадда, понял он. Ведь химик должен не только устранить этот невротический телесный запах, но и сделать меня снова видимым. При мысли об этом Конгросян снова пал духом. Им не удастся этого сделать, решил он. Надежды никакой. Мне нужно только не оставлять свои попытки возродиться заново. Когда я встречусь с Джаддом, постараюсь выяснить, что может сделать для меня «АГ Хемие» в этом отношении. Ведь после Карпа они располагают наибольшим могуществом в сфере экономики на территории СШЕА. «АГ Хемие» слишком уж гордится достижениями своей химиотерапии; посмотрим, есть ли у них средство, которое способствует воскресению.
Вот так он и шел, занятый своими мыслями и тщательно избегая щелей в асфальте, и вдруг как–то сразу и неожиданно осознал, что нечто лежит на его пути. Какое–то животное — плоское, похожее на большое круглое блюдо, оранжевое, с черными пятнами, размахивавшее своими антеннами. И в то же самое мгновение странная мысль сформировалась в его сознании.
«Воскресение… да, новая жизнь. Начать с нуля, на другой планете… На Марсе!»
Конгросян остановился и произнес:
— Ты права.
Это была папоола. Это она расположилась на тротуаре прямо перед ним.
Он поднял взор, осмотрелся и, конечно же, увидел стоянку Луни Люка, на которой под лучами солнца ярко поблескивали хромированные корпусы марсолетов. В самом центре стоянки размещалось небольшое зданьице конторы, где сидел заведующий, и Конгросян шаг за шагом направился к этому зданию.
Папоола следовала за ним и поддерживала с ним непринужденный разговор:
«Забудь «АГ Хемие»… там тебе ничем не помогут!»
Верно, отметил про себя Конгросян. Я уже совершенно опоздал с химиотерапией. Вот если бы Джадд раньше занялся мною, то это было бы совсем другое дело. Но теперь…
А затем он понял вот что. Папоола в состоянии его видеть! Или, по крайней мере, ощущать его присутствие каким–то органом аперцепции (внечувственного восприятия), в каком–то ином измерении. И… ее совершенно не смущал его запах.
«Совершенно верно, — подтвердила папоола. — У вас просто замечательный запах. Я совсем на него не жалуюсь, ни чуточки.»
Конгросян, все еще продолжая стоять, спросил:
— А как будут обстоять дела на Марсе? Там меня смогут видеть — или хотя бы догадываться о моем существовании — и это не будет оскорблять чувства других людей?
«На Марсе нет рекламы Теодоруса Нитца, — проникла в его сознание мысль папоолы. — Вы постепенно освободитесь от своего загрязнения в тамошней чистой, по сути девственной, окружающей среде. Пройдите в контору мистер Конгросян, и побеседуйте с мистером Миллером, нашим торговым представителем. Ему не терпится услужить вам, он и существует лишь для того, чтобы служить вам.»
— Спасибо, — поблагодарил Конгросян и открыл дверь конторки.
Внутри уже ждал другой клиент, для которого продавец заполнял бланк контракта. Худой, высокий, лысеющий мужчина, которому, казалось, было не по себе: он все время суетливо озирался вокруг. Увидев Конгросяна, он на шаг отодвинулся от него. Это мерзкий запах вызвал у него отвращение, подумал Конгросян.
— Извините меня, — пробормотал он убитым тоном.
— А теперь, мистер Страйкрок, — обратился продавец к первому клиенту, — если вы подпишетесь здесь…
Он развернул бланк и протянул авторучку. Мужчина лихорадочно подписал бумагу, затем отошел в сторону, явно дрожа от охватившего его напряжения.
— Это великое мгновение, — обратился он к Конгросяну. — Когда вы решаетесь на это. Сам я никогда не набрался бы мужества, но мне посоветовал это мой психиатр. Сказал, что для меня это наилучшая альтернатива.
— А кто ваш психиатр? — естественно, заинтересовался Конгросян.
— В наши дни существует лишь один. Доктор Эгон Саперб.
— Это и мой врач тоже, — воскликнул Конгросян. — Прекраснейший человек. Я только что с ним разговаривал.
Собеседник пристально посмотрел на Конгросяна. Затем произнес очень медленно, тщательно подбирая слова:
— Это вы говорили по телефону. Вызывали доктора Саперба. А я в тот момент был в его кабинете.
В беседу вступил продавец марсолетов.
— Мистер Страйкрок, если вы не против прогуляться со мною, то я сначала проинструктирую вас, как управлять аппаратом. Так, на всякий случай. И вы можете выбрать себе тот, который вам больше всего понравится.
Повернувшись к Конгросяну, сказал:
— Я смогу помочь вам через пару минут. Потерпите, пожалуйста.
— В–вы м–меня можете в–видеть? — заикаясь, вымолвил Конгросян.
— Я могу увидеть каждого, — ответил продавец, — дайте мне только достаточно времени.
С этими словами он вместе со Страйкроком вышел из конторы.
«Успокойтесь», — произнесла папоола, разумеется мысленно. В конторе она осталась, очевидно, для того, чтобы составить ему компанию. Все в полном порядке. Мистер Миллер не оставит вас без внимания и очень–очень скоро займется вами.»
Ее слова стали звучать все более проникновенно, она убаюкивала его.
«Миллер Эл всюду поспел», — нараспев продолжала она.
Неожиданно мистер Страйкрок вернулся в контору и обратился к Конгросяну:
— Я вот только что вспомнил, кто вы! Вы знаменитый пианист, который всегда играет для Николь в Белом доме: Вы Ричард Конгросян.
— Да, удивился Конгросян, довольный тем, что его узнали.
Однако, просто на всякий случай, он несколько отодвинулся от Страйкрока, чтобы не вызывать у него отвращения своим запахом.
— Я поражен тем, что вы в состоянии меня видеть; еще совсем недавно я был фактически невидимым… именно по этому вопросу я консультировался с Эгоном Сапербом по телефону. В настоящее время я ищу возможности возродиться заново. Вот почему я собираюсь эмигрировать. Здесь, на Земле, — я уже абсолютно четко представляю себе это — для меня не остается ни малейшей надежды.
— Я в состоянии понять чувства, которые вами владеют, — кивнул Страйкрок. — Совсем недавно я оставил свою работу. Здесь меня уже ничто и никто не удерживает, ни мой брат, ни… — он осекся, лицо его помрачнело.
— Никто. Я отбываю один, совершенно один.
— Послушайте–ка, — начал Конгросян, повинуясь какому–то неожиданному порыву, — почему бы нам не эмигрировать вместе? Или… неужели вас так сильно отталкивает исходящий от меня мерзкий запах?
Страйкрок, казалось, не понимал, о чем он говорит.
— Эмигрировать вместе? Вы имеете в виду застолбить на двоих участок земли и стать партнерами?
— Денег у меня куча, — продолжал Конгросян, — Гонорары за мои выступления. Мне ничего не стоит профинансировать нас обоих.
Безусловно, деньги его волновали в самой меньшей мере. Возможно, ему удастся помочь этому мистеру Страйкроку, который, как–никак, только что оставил свою работу.
