Рядом с ним то же самое сделал с явным облегчением Маури Фрауэнциммер.
— Сдается мне, что они–таки в конце концов добрались до этих крупных картелей, — высказал предположение рыжеволосый мужчина, медленно ведя машину через узкий проезд в баррикаде вслед за впереди ползущей машиной, после чего вырулил на самую крайнюю полосу.
— Это точке, — согласился с ним Маури.
— Как раз самое время, — произнес рыжеволосый.
— Что верно, то верно, — сказал Чик Страйкрок. — Я с вами полностью согласен.
Машина быстро набрала скорость.
* * *
В большом старом деревянном здании, полном эха и пыли, чап–чапычи степенно прохаживались из одного угла в другой, беседовали друг с другом, пили «кока–колу», а некоторые из них вроде бы даже танцевали. Как раз танцы их больше всего заинтересовали Ната Флайджера, и он направился со своим портативным «Ампеком Ф–A2» в ту часть «зала», где это происходило.
— Танцы — нет, — сказал ему Джим Планк. — Пение — да. Будем ждать, когда они начнут петь снова. Если только можно назвать пением то, чем они занимаются.
— Звуки, которые они издают танцуя, характеризуются определенным ритмом, — заметил Нат. — Как я полагая, нам следовало бы попытаться записать их тоже.
— Ты, конечно, технический глава предприятия, заметил Джим. — Но я сделал такое огромное количество самых различных записей в свое время, что вправе спорить с тобой. Поверь мне, это совершенно бессмысленно. Звуки будут на ленте, в этом сомневаться не приходится, вернее, в молекулах этих твоих червей. Но это не музыка.
Он посмотрел на Ната взглядом, полым сожаления.
Я все равно обязан попытаться, твердо решил Нат.
— Они такие сутулые, такие колченогие, — сказала подошедшая к ним Молли. — Все без исключения… и такие невысокие. Большинство их ростом даже ниже меня.
— Они обречены, — коротко заключил Джим. — Даже по их внешнему виду можно понять, что им не удастся просуществовать достаточно долгое время.
Они выглядят… очень озабоченными.
Это действительно так, мысленно согласился с ним Нат. Чап–чапычи неандертальцы — выглядел так, будто они крайне угнетены тяжестью бремени той жизни, которая выпала на их долю, они, наверное, даже и не помышляют о том, как выжить в процессе эволюции. Тут Джим совершенно прав — они просто не приспособлены для решения этой задачи. Кроткие нравом, небольшие по размерам, сгорбленные под тяжестью насущных проблем, которые им ежеминутно и ежесекундно с таким трудом приходится решать, смирившиеся со своим бедственным положением, неуклюже шаркающие ногами, что–то невразумительно бормочущие, они нетвердой походкой пройдут свой жалкий жизненный путь, с каждым мгновением приближаясь к неминуемой и такой очевидной развязке.
Так что лучше нам записать все это, пока еще есть у нас такая возможность, окончательно решил Нат. Недолго им выпало просуществовать на белом свете. Или… может быть, я все–таки ошибаюсь?
Один из чап–чапычей, взрослый мужчина в клетчатой рубахе и светло–серых рабочих брюках натолкнулся на Ната и пробормотал нечленораздельное извинение.
— Все в порядке, — заверил его Нат.
Он ощутил сильное желание проверить свои предположения, попытаться подбодрить эту такую беззащитную часть рода человеческого.
— Вы не станете возражать, если я угощу вас пивом? — спросил он у чап–чапыча. — О'кэй?
Здесь было что–то вроде бара в дальнем конце здания, представляющего из себя по сути один просторный зал для отдыха, нечто вроде клуба, находящегося у чап–чапычей в коллективном пользовании.
Чап–чапыч робко поглядел на гено и прошепелявил с благодарностью ответ, оказавшийся, тем не менее, отрицательным.
— Почему же нет? — удивился Нат.
— Птму чо, — чап–чапыч, казалась, был не в состоянии выдержать испытующий взгляд Ната; он вперился в пол, судорожно сжимал и разжимая ладони. — М–мне нельзя, — в конце концов удалось вымолвить ему.
Он, однако, не ушел и продолжал стоять перед Натом, все еще уткнувшись взглядом в пол и строя неконтролируемые гримасы на лице. По всей вероятности, так решил Нат, он очень напуган. Очень смущен, ощущая свою неполноценность.
— Эй, приятель, не могли бы вы спеть какую–нибудь популярную среди чап–чапычей песню? — обратился к нему Джим Планк, подчеркнуто медленно произнося каждое слово. — Мы запишем вас.
Он подмигнул Нату.
— Оставь его в покое, — сказала Молли. — Ты же видишь, что он не умеет петь. Он вообще ничего не умеет — это очевидно.
Она отошла в сторону, откровенно рассердившись на них обоих.
Чап–чапыч апатично поглядел ей вслед, еще сильнее ссутулившись в характерной для своих соплеменников манере. Взгляд его оставался все таким же тусклым.
Может ли что–нибудь воспламенить этот тусклый взгляд? Почему все–таки чап–чапычи желают выжить, если жизнь так мало должна для них значит? Эта мысль совершенно неожиданно пришла в голову Ната. Может быть, они выжидают, затаились, рассчитывая на что–то такое, что еще не случилось, но что — они знаю или надеются — случится. Это вполне объяснило бы их манеру поведения.
— В самом деле, оставь его в покое, — сказал Нат Джиму Планку.
— Она права.
Он положил руку на плечо Джима, но эксперт звукозаписи отпрянул от него.
— Мне кажется, они способны на гораздо больше, чем эта кажется постоянному взгляду, — сказал Джим. — У меня такое впечатление, что они просто тянут время, не растрачивая себя и своих истинных способностей. Не делая излишних попыток. Черт, ох как мне хочется поглядеть на то, как они станут пытаться что–то предпринять, чтобы изменить свое нынешнее положение.
— И мне тоже, — сказал Нат. — Но не нам заставлять их предпринимать такие попытки.
Из телевизора, стоявшего в углу зала, раздались какие–то громкие звуки, и многие из чап–чапычей, как мужчины, так и женщины, прошли в тот угол и теперь недвижимо стояли перед телевизором. По телевизору, сообразил Нат, передавали какие–то очень важные новости. Он сразу же переключил все свое внимание в ту сторону — произошло явно что–то экстраординарное.
— Ты слышишь, что говорит диктор? — прошептал ему на ухо Джим. — Боже мой, это же пахнет войной.
Они оба стали проталкиваться сквозь толпу чап–чапычей поближе к телевизору. Молли уже была там, увлечено слушая, что говорил диктор.
— Это революция, — ошеломлено промолвила она Нату, перекрывая натужные вопли, изрыгавшиеся громкоговорителями телевизора. — Карп… с лица ее мгновенно сошла вся краска; она не могла этому поверить.
— Карп и «Аг Хемие» пытались захватить власть при помощи национальной полиции.
На телевизора появились дымящиеся развалины домов, огромные индустриальные комплексы. Теперь даже трудно было себе представить их первоначальный вид.
