Кем же был тот зловещий пришелец, которого видели беседующим с Джиллом? Весь город изнывал от любопытства. Никому этот человек не понравился. Некоторые говорили, что он негр, некоторые — что он темный от радиационного ожога, таких называли радиаками.
Может быть, то, что произошло с оптиком из Болинаса, случится и с этим человеком, предположил Дитц. Потому что здесь, у нас, слишком многим не нравятся влияния извне. Небезопасно приходить сюда и соваться не в свое дело.
Убийство Элдона Блэйна, естественно, напомнило Дитцу смерть Остуриаса, хотя последняя явилась результатом вердикта, вынесенного судом и советом граждан. И все–таки, в сущности, разница была небольшая. Обе смерти — закономерное выражение городских настроений. Таким же будет и исчезновение из нашего мира этого негра, или радиака, или как там его — который крутится сейчас вокруг Джилла. И вполне возможно, что Джиллу можно будет предъявить кое–какие обвинения.
Но у табачного эксперта были могущественные друзья, например Келлеры. И многие зависели от его поставок сигарет и алкоголя — Орион Страуд и Кэс Стоун оба закупали у него большие партии товара. Поэтому, может быть, Джилл и в безопасности…
Но к черномазому это не относится, решил Дитц. Не хотелось бы мне оказаться на его месте. Он — горожанин и не понимает глубину чувства маленькой коммуны. Мы — цельное общество, и нечего вторгаться в нашу жизнь.
Может быть, черномазому придется это почувствовать на собственной шкуре. Может быть, мы станем свидетелями еще одного убийства. Убийства черномазого. В каком–то смысле оно будет наилучшим решением.
Гордо выпрямившись, Хоппи Харрингтон восседал в центре своего «мобиля», плавно скользя по главной улице Пойнт–Рейса, как вдруг увидел чернокожего человека, похожего на того, которого он знал много лет назад, с кем он работал вместе в «Модерн ТВ», — похожего на Стюарта Макконти.
Но затем Хоппи сразу же понял, что это одна из имитаций, сотворенных Биллом.
Он ужаснулся, подумав о могуществе того, кто находился внутри Эди Келлер. Сотворить такое средь бела дня — что можно ему противопоставить? Как и в случае с голосом Джима Фергюссона, фок был обманут. Братец Билл одурачил его, несмотря на собственные громадные возможности фокомелуса. Я не знаю, что делать, честно признался Хоппи самому себе, продолжая следовать за чернокожим. Тот не исчезал.
Может быть, подумал фок, Билл знает, что я сделал с оптиком. Может быть, он мстит мне. Дети иногда поступают так.
Свернув на боковую улицу, он увеличил скорость, стараясь убраться подальше от призрака Стюарта Макконти.
— Эй, — предостерегающе крикнул ему чей–то голос.
Хоппи осмотрелся и понял, что он чуть не наехал на доктора Стокстилла.
Раздосадованный, он остановил «мобиль» и сказал:
— Извините.
Глядя в лицо доктору, он думал: вот стоит человек, которого я знал в прежние дни до Катастрофы. Стокстилл был психиатром, и на Шаттак–авеню в Беркли находился его офис. Почему он здесь? Как случилось, что он решил выбрать Вест–Марин, как и я? Простое совпадение?
И затем фокомелус подумал: может быть, Стокстилл — это долговременная имитация, вызванная к жизни в тот день, когда первая бомба упала в район заливов? Ведь именно тогда был зачат Билл Келлер…
Бонни, подумал он. Все из–за нее. Все неприятности в коммуне. История с Остуриасом, которая почти развалила коммуну, поделив нас на два враждебных лагеря. Именно Бонни настояла, чтобы Остуриаса убили, а следовало бы прикончить Джека Триза, этого дегенерата с его овцами, а не бывшего школьного учителя.
Хороший был человек, вежливый, спокойный, подумал фок, вспомнив мистера Остуриаса. И никто, кроме меня, не поддержал его открыто на так называемом суде.
Доктор Стокстилл колко заметил:
— Поосторожней со своим «мобилем», Хоппи. Сделай такую милость.
— Я же извинился, — буркнул фок.
— Что тебя напугало? — спросил доктор.
— Ничего, — ответил Хоппи, — я ничего на свете не боюсь.
И он сразу же вспомнил о происшествии в Форестер–холле и о том, как он вел себя там. Слухи пошли по городу. Доктор Стокстилл знал о случившемся, хотя и не присутствовал при нем лично.
— У меня фобия, — признался вдруг Хоппи, подчиняясь какому–то импульсу, — это по вашей части или вам теперь все равно? Она началась с того, что меня завалило в подвале, когда упала первая бомба. Это спасло мне жизнь, но… — Он задрожал.
— Понимаю, — кивнул Стокстилл.
— Вы когда–нибудь осматривали девочку Келлеров? — спросил Хоппи.
— Да, — ответил Стокстилл.
Хоппи с горечью сказал:
— Тогда вам все известно. Детей на самом деле двое. Они каким–то образом объединились, возможно, вы знаете как, но я — нет, да мне и неинтересно. Эта девчонка мутант, вернее, она и ее братец. Разве не так? — Горечь его перехлестывала через край. — Она не похожа на мутанта. Поэтому они вышли сухими из воды. Люди судят по внешности, не так ли? Разве вы не сталкивались с этим в своей практике?
Стокстилл сказал:
— В общем, да.
— Я слышал, — продолжал Хоппи, — что согласно закону маленькие мутанты, любые дети с какими–нибудь отклонениями от нормы, опасными или нет, должны быть переданы властям в Сакраменто.
Доктор не отвечал, а только молча изучал фока.
— Вы помогаете Келлерам нарушать закон, — сказал Хоппи.
После некоторой паузы Стокстилл спросил:
— Чего ты добиваешься, Хоппи?
Его низкий голос звучал спокойно.
— Н–ничего я не до–добиваюсь, — начал заикаться Хоппи. — Т–толь–ко справедливости. Все, чего я хочу, — точное соблюдение закона. Разве я не прав? Сам я уважаю закон: я зарегистрировался в Евгенической службе США как… — он поперхнулся словом, — как биологический мутант. Мне было очень неприятно, но я подчинился.
— Хоппи, — тихо спросил доктор, — что ты сделал с оптиком из Болинаса?
Развернув «мобиль», Хоппи быстро заскользил прочь, оставив доктора стоять и смотреть ему вслед.
Что я сделал с оптиком? — думал Хоппи. Я убил его, ты ведь отлично знаешь. Тогда зачем спрашиваешь? С чего ты так разволновался? Он не из наших мест, его можно не считать, все так думают. И Джун Рауб говорила, что он хотел украсть меня. Этого вполне достаточно — для большинства. И вполне достаточно для Эрла Кольвига, Ориона Страуда и Кэса Стоуна, а управляют нашей коммуной они, вместе с Келлерами, миссис Толман и Джун Рауб.
Он знает, что я убил Блэйна. Он многое знает обо мне, хотя я никогда не был у него на приеме. Он знает, что я могу действовать на расстоянии… но это всем известно. Однако, возможно, он — единственный, кто понимает, что это значит. Он образованный человек.
Если я еще раз встречу имитацию Стюарта Макконти, вдруг подумал он, я доберусь до нее и придушу. Я должен так сделать.
