Наступает жуткая тишина, а затем из перекореженного, разбитого всмятку металлического цилиндра появляются люди. Потрясенные и онемевшие, они осматривают повреждения. Чтобы снова приступить к бесплодной, тщетной работе. Собирать припасы, латать ракету… На губах миссис Бертельсон играла улыбка.
Этого она и хотела. Как раз то, что надо. А сделать всего-то и надо, что выбрать при следующей поездке именно эту цепочку. При следующей деловой поездке, в будущую субботу.
Полупогребенный черным пеплом, Кроули пытался ощупать глубокую ссадину на правой щеке; обессиленные пальцы дрожали, отказывались слушаться. Во рту горячий, солоноватый привкус крови, на месте выбитого зуба острыми толчками пульсирует боль. Пошевелить ногой не удается, лежит как чужая, как протез. Наверное, сломана. Потрясенный, охваченный отчаянием мозг отказывался чтонибудь соображать.
Лежавший неподалеку Фланнери пошевелился. Застонала женщина. В предрассветном полумраке среди камней и обломков корабля лежали раненые и умирающие люди. Кто-то встал, покачнулся и снова упал. Мигнул фонарик, среди разбитых остатков того, что должно было стать их миром, неуверенно пробирался Теллман, его очки болтались на одном ухе. На Кроули глупо уставилось лицо, у которого отсутствовала половина нижней челюсти, затем Теллман покачнулся и ничком упал на дымящуюся груду каких-то коробок. Костлявое тело забилось в судорогах.
Кроули кое-как встал на колени. Склонившийся над ним Мастерсон раз за разом повторял какие-то слова.
— Я в порядке, — проскрипел Кроули.
— Мы упали. Корабль вдребезги.
— Я знаю.
Разбитое лицо Мастерсона дрожало, он был близок к истерике.
— А вы не думаете…
— Нет, — пробормотал Кроули. — Это невозможно.
Мастерсон начал хихикать, сперва тихо, а потом — все громче. На грязных окровавленных щеках появились светлые бороздки от бегущих слез. Капли густой соленой влаги стекали по шее, за почерневший, обуглившийся воротник.
— Это она. Это она все устроила. Она хочет, чтобы мы здесь остались.
— Нет, — повторил Кроули. Он не хотел и думать о таком. Этого не может быть. Этого просто не может быть. — Мы все равно выберемся, — сказал он. — Соберем остатки, начнем все снова.
— Она вернется. — Голос Мастерсона дрожал и срывался. — Она знает, что мы здесь, ждем ее. Покупатели.
— Нет, — сказал Кроули. Он не верил. Он заставлял себя не верить. — Мы выберемся. Мы должны выбраться.
ЕСЛИ БЫ БЕННИ ЦЕМОЛИ НЕ БЫЛО…
Увидев появившуюся в небе махину, мальчишки, мчавшиеся по непаханому полю, заорали от восторга; все тип-топ, корабль опускается точно там, где и ожидалось, и они добрались к нему первыми.
— Ну и здоровый же, в жизни таких не видел! — задыхаясь, остановился первый из троих. — Это издалека, не с Марса. Совсем-совсем издалека, уж я-то знаю.
Только теперь разобравший истинные размеры корабля мальчик испуганно смолк. Подняв глаза к небу, он увидел, что опускается целая армада — все, как и ожидалось.
— Бежим, расскажем, — повернулся он к своим приятелям.
А тем временем на одном из ближних холмов Джон Леконт нетерпеливо ожидал, когда наконец шофер разогреет котел его парового лимузина.
«Это же надо, — с плохо сдерживаемой яростью сказал он себе, — чтобы какие-то шпанята добрались туда первыми. А должен бы я».
— Да и дети-то какие, все в лохмотьях, обычные крестьянские мальчишки. — Ну а сегодня-то у вас телефон работает? — спросил он, не поворачиваясь.
Его секретарь мистер Фолл взглянул на переносной столик.
— Да, сэр. Связать вас с Оклахома-Сити?
Уже вид мистера Фолла — самого тощего сотрудника ведомства Леконта за все время существования этого ведомства — показывал, что себе он не берет ничего; этот человек просто не интересовался пищей. И на него всегда можно было положиться.
— Просто возмутительно, — пробормотал Леконт. — Надо сообщить в иммиграционную службу.
Он вздохнул. Все не так, все не так. Прошло десять лет, с Проксимы Центавра прилетела целая армада, и хоть бы одна из систем раннего предупреждения обнаружила ее вовремя. И вот теперь Оклахома-Сити придется иметь дело с чужаками здесь, на своем поле, — ситуация получалась крайне невыгодная психологически, и Леконт ощущал это очень остро.
«И какая у этих поганцев техника, — думал он, глядя, как транспортники флотилии начинают разгружаться. — Рядом с ними мы все равно что сельские лопухи».
Если бы этому автомобилю не требовалось двадцать минут разогреваться, если бы…
А самое главное — если бы не существовало никакого ЦКОГа. Центаврианский Комитет Обновления Городов, обладавший, в дополнение к своим самым лучшим намерениям, еще и колоссальной, межзвездного масштаба властью, узнал о случившемся в 2170 году Несчастье и мгновенно рванулся в космос, словно некий фототропный организм, привлеченный вспышками водородных бомб. Однако Леконт прекрасно знал, что все тут значительно сложнее, что правительства Центаврианской системы поддерживали радиосвязь с планетами Солнечной системы и поэтому довольно подробно знают обстоятельства постигшей Землю трагедии. Из здешних форм жизни уцелело очень немногое. Сам Леконт происходил с Марса, семь лет назад он возглавил спасательную экспедицию, да так и остался на Земле — тут было очень много условий для роста, хотя, конечно, прочие условия…
«Сложно это, — сказал он себе, все еще ожидая, пока прогреется машина. — Конечно же, мы прилетели сюда первыми, но власти у ЦКОГа больше, нравится это нам или не нравится. Поработали мы хорошо, в этом я уверен. Конечно же, пока здесь совсем не то, что было раньше, но ведь десять лет — срок совсем небольшой. Дайте нам еще двадцать, и по рельсам побегут поезда. А облигации последнего займа на восстановление дорог продавались просто великолепно, можно было выпустить их и побольше, а так не всем желающим хватило».
— Вас вызывает Оклахома-Сити, сэр, — сказал мистер Фолл, протягивая трубку полевого телефона.
— Верховный уполномоченный Джо Леконт слушает, — громко произнес в нее Леконт. — Давайте, я вас слушаю.
— С вами говорят из Комитета партии. — Сухой, официальный голос, доносившийся с другого конца провода, был еле слышен за треском помех. — Многие десятки бдительных граждан Западной Оклахомы и Техаса сообщают нам о широкомасштабном…
— Они здесь, — прервал его Леконт. — Я их вижу. Я как раз собираюсь ехать, чтобы провести переговоры с их руководителями. Полный доклад вы получите в обычное время, так что не было никакой необходимости меня проверять.
Он был крайне раздражен.
— Армада сильно вооружена?
— Нет. — Хотя собеседник не мог его видеть, Леконт отрицательно покачал головой. — Насколько я понимаю, прилетели бюрократы да коммерсанты, одним словом — стервятники.
