— Предоставь мне доступ к твоему ядру. Координаты четыре-четыре-семь.
— Блок снят, — возмущенно вздохнула Кортана. — Так вы все-таки ответите на мой вопрос?
— Я устала приносить других людей в жертву во имя «великого добра», — сказала Халси. — Это бесконечный круг, Кортана, и у нас стремительно сокращается число тех, кого можно положить на алтарь.
Доктор ввела последнюю команду и нажала на кнопку ввода.
— Что…
— Я стираю все твои файлы, касающиеся этого события. Прости, Кортана, но тут я не могу доверять даже тебе.
ИИ умолк, когда программный червь прошелся по его памяти, уничтожая любую информацию, содержащую упоминание о сержанте Эвори Джонсоне.
— Кортана, перепроверь состояние своей памяти.
— Рекомпиляция блоков хранения показывает шестидесятипроцентное сокращение сроков обработки информации. Спасибо, доктор. У меня появилось чуть больше свободного пространства.
— Жаль, но большего я сделать не смогу, — произнесла Халси. — Иначе может пострадать информация по ИИ ковенантов и Гало. И не существует безопасного места, где можно было бы сохранить подобные сведения.
Доктор загрузила отчеты, созданные Уиткомбом, Джоном и отрядом Фреда. Она нахмурилась, увидев официальные формуляры ККОН, содержащие точное время и местоположение.
— Ты уже проводила анализ этих логов? — спросила она.
Да, доктор. И вы правы, между записями тех, кто улетел к Гало, и тех, кто оставался на Пределе, существуют расхождения. Временные маркеры различаются более чем на три недели. Полагаю, все дело в гравитационной аномалии, возникшей при переходе.
Уголки губ доктора Халси скривились в усмешке.
— Я разочарована в тебе, Кортана. Такое примитивное предположение, и такое неправильное.
— Неужели? — вызывающе откликнулся ИИ.
— У тебя ведь есть данные по последующим прыжкам в гравитационном поле, чтобы произвести сравнение?
Кортана отозвалась лишь спустя две секунды.
— Да, доктор. В последующих переходах через пространство скольжения нарушений временных отчетностей не отмечено.
— Как я и предполагала. — Доктор Халси задумчиво постучала пальцем по нижней губе. — Наложи нарушения на пространственно-временную шкалу. И выведи на соседний экран сводку по пространственным искажениям, созданным артефактом.
На двух дисплеях возникли удивительно схожие графики, начинавшиеся в одном и том же месте и времени: Предел, обнаружение артефакта.
— Он не просто искривляет пространство, — прошептала Халси практически себе под нос. — Кристалл влияет на время.
— Но это невозможно, — возразила Кортана. — Не мог артефакт повлиять на нас, когда мы были на Гало. Нас ведь разделяли многие световые годы.
— А ты думай не о физическом расстоянии, — с отсутствующим видом ответила ей доктор, не отрывая взгляда от экранов. — И ты, и Джон — оба оказались на вероятностной ветке, ведущей к этому кристаллу. — Она наложила графики друг на друга. Те идеально совпали. — Вы должны были появиться в нужное время и в нужном месте, чтобы спасти нас, и континуум прогнулся, позволяя этому событию произойти.
Кортана иронически рассмеялась:
— Это же замкнутый круг. Ваши утверждения противоречат сразу нескольким четко обоснованным теориям…
— Зато более чем соответствуют практике. — Халси закрыла все файлы, содержащие результаты анализов. — Теперь мне ясно, почему ковенанты так заинтересовались этим объектом. Нельзя допустить, чтобы они заполучили его. И не только они. Третий отдел также нельзя подпускать.
— Доктор?
Халси вновь взглянула на экран, где все еще ожидал приказаний червь, уничтожающий память, и ввела новые координаты. ИИ не должен был запомнить этот разговор.
— Кортана, доложи состояние Спартанца Пятьдесят восьмого.
— Температура стабильно поднимается со скоростью в две десятых градуса по Цельсию в минуту.
— Превосходно. Перемести в третью хирургию клонированные почки и печень.
— Выполняю, доктор.
На одном из дисплеев светился список имен спартанцев, напротив каждого из которых стоял текущий статус. В строю осталась лишь жалкая горстка. Все остальные числились как «получившие серьезные ранения» и «пропавшие без вести».
— Почему нет погибших? — пробормотала Халси. Она провела пальцами по записи о Спартанце-034. — Сэм помечен как пропавший без вести. Но почему? Он же погиб в две тысячи пятьсот двадцать пятом году.
— Директива девятьсот тридцатая по второму отделу ДВКР, — ответила Кортана. — Одновременно с принятием решения о разглашении существования программы «Спартанец II» возникло понимание: любое сообщение о гибели этих воинов приведет к падению боевого духа. Соответственно все потери отмечаются как ПСР или ПБВ, чтобы сохранить иллюзию того, что спартанцы бессмертны.
— Бессмертны? — прошептала доктор, выпрыгивая из кресла и с неожиданной яростью отбрасывая в сторону мониторы. — Если бы только это было правдой!
Еще так много предстояло сделать, и так мало времени оставалось и у нее, и у спартанцев, и у всей человеческой расы. Но все-таки кое-что можно было успеть. Она собиралась бороться за каждую жизнь. Начиная с Линды, затем Келли, а потом еще очень небольшой, избранной группы.
Конечно, это было в некотором роде предательством всех тех, кто в нее верил… но только так доктор Халси могла спасти себя и очистить свою душу.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ
Время: 19:30, 12 сентября 2552 (по военному календарю, пересмотренная дата) / Пространство скольжения, переход к системе Эридана, захваченный флагман «Восхождение правосудия».
Черноту космоса разорвали светящиеся трещины, и в системе Эридана возникли «Геттисбург» и «Восхождение правосудия».
Мастер-Шеф стоял на мостике фрегата, хотя ему отчаянно хотелось быть в медицинском отсеке, когда доктор Халси закончит с Линдой, быть там, когда его подруга очнется… или уже не очнется. Но его место было здесь. Он добровольно пошел на это, поскольку хотя бы отчасти разбирался в управлении, а людей не хватало.
— Проверка систем, — приказал адмирал Уиткомб.
Лейтенант Хаверсон склонился на консолью и пробежался взглядом по нескольким мониторам.
— Уровень радиации падает, — доложил он. — Навигационные системы и радары включены.
— Реакторы функционируют на шестьдесят процентов, — доложил Фред, стоящий за инженерным терминалом. — Незначительная утечка в десятом контуре. Компенсирую.
— Плазма? — спросил Уиткомб, опускаясь в капитанское кресло.
Над голографическим проектором возле звездной карты возник призрачный силуэт Кортаны.
