То ли медальон был замечен издалека, то ли так тут было принято, но хозяин вышел встречать дорогих гостей самолично и голову склонил чуть пониже, чем по обычаю полагалось.
— Радости вам, господа.
— И тебе того ж, хозяин, — ответил Денис.
Это тоже было частью неписаного этикета, который все знали и старались не нарушать. Если женщина путешествует не одна, а в компании с мужчиной, то кем бы он, мужчина, ни был — слугой или господином, наемным охранником или близким родственником, говорить всегда начинал он.
— Чего изволят гости? Отужинать али переночевать пожелаете?
— И того и другого. Найдется местечко поспокойнее?
— Найдется, — степенно, с чувством собственного достоинства и без лишней суеты ответил хозяин, уже мысленно прикидывавший, сколько отвалит благородная госпожа с медальоном титулованной волшебницы за хороший стол и мягкую постель. Да и спутничек ее выглядит голодным аки тарг.
Хозяин провел волшебницу и ее спутника в дальний угол зала. Человек неопытный мог бы подумать, что самые лучшие места были в центре, — и он бы ошибся. Таяну нельзя было отнести к знатокам, ей не так уж часто доводилось путешествовать, но она знала, что именно эти места, у дальней стены, всегда особо ценятся любителями тишины. Именно здесь можно было посидеть спокойно, поговорить, не повышая голоса, просто насладиться едой и вином, не беспокоясь, что кто-то толкнет тебя под локоть или отдавит ногу, а то и просто будет с завистью провожать глазами каждый кусок. Здесь, в полумраке, взгляд излишне любопытного не разглядит лиц,
Тут же, повинуясь движению пальца хозяина, подбежала и служанка. Выяснив, чего желают отведать благородные господа, она вихрем умчалась на кухню, и уже вскоре перед путниками бухнулось на стол блюдо с источающей соблазнительные запахи свиной шейкой, нежной, запеченной в ароматных листьях, с добавлением чеснока и дорогих привозных пряностей, Вслед за мясом последовали темная пыльная бутыль вина и здоровенный кувшин холодного, из погреба, пива. Отдельно в миске подали пирожки — крошечные, зато много, с луком и яйцами, с капустой, с рубленым мясом, с потрохами, с грибами, с острым сыром…
Денис, отдуваясь, отодвинулся от стола, прижавшись спиной к теплой деревянной стене. Измученное тело постепенно приходило в себя, боль отступала, и одновременно наваливалась сонливость. Таяна тоже клевала носом — за день они покрыли большой кусок пути. Девушка торопилась, хотя и сама не могла толком объяснить причину поспешности. Сам Денис не возражал — сильно раздражало постоянное ощущение взгляда в спину, исчезнувшее как по мановению волшебной палочки лишь несколько часов назад, когда солнце уже скрылось за горизонтом и на небе появились первые звезды. Он извертелся в седле, пытаясь определить, откуда приходит этот изучающий, жесткий, опасный взгляд. Но тщетно… И волшебница нервничала, особенно после той ночевки в лесу.
Он достал из кошелька несколько монет — Тэй безапелляционно заявила, что раз уж он является ее сопровождающим, то и расплачиваться везде, где это необходимо, должен он же. Денис не спорил: надо — значит надо. Хотя у него и появилось некоторое чувство неловкости. В конце концов, все это было не слишком правильно — он, полный сил молодой мужчина, который мог бы без труда заработать на пропитание и себе, и спутнице, находится на полном содержании у молодой красивой дамы. Все — от скакуна, не раз помянутого незлым тихим словом, и до той одежды, которую он сейчас носил, — все было куплено за ее счет, и это вызывало у Дениса неприятные ощущения. Он старался не думать об этом, обещая себе, что рано или поздно найдет способ вернуть ей все долги с лихвой… но пока что, к его глубочайшему сожалению, такого способа не предвиделось.
К их столику вновь подошел хозяин. Не глядя смахнув в карман кожаного фартука монеты, он, окинув коротким взглядом остатки трапезы и умиротворенные, сонные лица гостей, поинтересовался:
— Не желают ли господа совершить омовение? Вода нагрета.
При мысли об огромной бадье, до краев наполненной горячей водой, с губ Таяны сорвался короткий стон. Она вдруг в полной мере ощутила, до какой же степени ее утомила эта дорога, как же ей хочется снова вернуться к привычному размеренному образу жизни, к нормальной, своей постели, к дому, который она давно уже считала по-настоящему своим. Неужели находятся люди, искренне считающие ночевки под открытым небом или даже здесь, в придорожной гостинице, более предпочтительными, чем в своем собственном доме…
— Тина проводит вас, госпожа, и вас, господин. Ваши комнаты готовы…
Вокруг был металл. Снизу, сверху, с боков… местами он был скрыт под чем-то мягким, местами переходил в стекло… Денис знал, что это стекло отнюдь не является обычным, его не разбить ударом камня, оно выдержит и арбалетную стрелу, И еще было странное ощущение — он понимал, что все вокруг ему снится, и при этом не мог отделаться от ощущения, что все это реально.
А еще реальной была кровь. Ее было много, она была повсюду — и на металлическом полу, и на стенах, и даже на этом невероятно прозрачном и столь же невероятно прочном стекле. Она собиралась липкими, темными, почти черными лужами в углах, она стекала полузасохшими потеками с изрубленных кресел, с изуродованной ударами топоров мебели, выплескивалась из-под дверей, ведущих в разграбленные помещения.
Денис шел по этому кажущемуся бесконечным коридору, и глаза на каждом шагу натыкались на следы трагедии. Где он находился, оставалось тайной — но то, что предстанет перед ним в конце пути, Денис уже знал. Знал, потому что видел этот сон не впервые, потому что видение упрямо возвращалось вновь и вновь.
И вот позади остался очередной поворот, очередная дверь. И посреди зала пульсирует ОНО, маня, притягивая к себе — и одновременно пугая. Денису, как и много раз раньше, казалось, что вот именно теперь он поймет, что за чудо или что за проклятие перед ним. Он сделал шаг, другой… Мерцающая поверхность приближалась медленно, как будто не Денис шел к ней, а она сама подкрадывалась к нему, злобная тварь, готовая убить… А потом все вдруг завертелось водоворотом ярчайших красок, и Денис почувствовал, что куда-то падает. И проснулся.
Рывком сел, чувствуя, как бешено колотится сердце. Простыня была влажной от пота, тяжелые капли скатывались по вискам, заливали глаза, струились меж лопаток, Денис провел рукой по лбу и с некоторой опаской взглянул на влажную ладонь. Наверное, он бы даже не удивился, если бы увидел кровь. Но это был только лишь пот… Наваждение сна стремительно таяло, как бы он ни пытался удержать в памяти хоть какие-нибудь подробности, ничего не выходило — детали ускользали, сначала одна, потом другая — и вот морок рассеялся окончательно, оставив после себя только морок тревоги и острое ощущение опасности. Не той, что могла таиться за дверью или за стеной приютившей их гостиницы — опасности иной, куда более серьезной, с которой нельзя справиться крепкими мышцами или отточенной сталью.
Денис встал, с удовлетворением ощущая, что вчерашняя боль ушла, что тело вновь готово к дороге. Пожалуй, во всем есть свои плюсы — если уж ему надо каждое утро залазить на это чудовищное создание, то по крайней мере постепенно он научится ездить так, чтобы не краснеть хотя бы перед Тая ной.
