– Ну, будем работать? – сказал Перфильев, хмуро покосившись на охранников, вытянувшихся цепочкой вдоль ангара. – Все-таки занятие… Да и размяться не вредно…
Кивнув, Каргин надел шлем и зашагал к своему «Шмелю». Сегодня, как договорились, они хотели отработать парное взаимодействие, имитацию фронтальных и фланговых атак и выход из-под обстрела, когда один ведет дуэль с противником, давая возможность партнеру найти удобную позицию. Кроме того, было не вредно поупражняться в преодолении препятствий на высокой скорости, в маневрах среди кустов и камней, а также еще раз изучить пространство полигона, от западных до восточных скал и от дна котловины до гребня, поросшего лесом. На освоение техники и тренировки им отпустили пару дней; один день прошел, второй начинался, а чем закончится третий, думать сейчас не хотелось. Такие мысли вели Каргина в Краснодар, к родителям, к ласточке и к будущему их ребенку, которого он, быть может, не увидит, и размышлять об этот было совсем ни к чему. Равным образом лелеять планы мести и, вспоминая о Нукере, Таймазове и президенте Курбанове, наливаться гневом. Даже не стоило их имена повторять! Как говорил майор Толпыго, враг имени не имеет.
Забравшись в кабину, Каргин устроился в кресле, застегнул ремни и щелкнул тумблером, включив обзорный экран. Сетка целеуказания легла на него, расчертив квадратами противоположный склон, вспыхнули отметки от пушки, пулеметов и ракет, только прорисованные не красным, а зеленым – боеготовность полный ноль, в обоймах – ни патрона. «А были бы красными, – думал Каргин, уставившись на оружейные маркеры, – поднялись бы с Перфильичем на крыло, всадили десяток ракет в ангар и бункер, сшибли бы вертушки и разнесли забор… И – в ущелье, мимо разбитого лагеря, через тоннель в Кара-Суук, а там уж не остановишь! Только вот с автоматикой проблема…»
Он вздохнул и посмотрел на три отверстия под панелью пилота, обведенных яркими цветными кольцами. Три пустых зияющих дыры… Они с Перфильевым управлялись вручную, и было нетрудно догадаться, что система ДМУО, жало «Шмеля», стоит на третьем аппарате. Он находился в том же ангаре, в тщательно охраняемой секции, и пленников к нему не подпускали.
– Готов? – раздался в шлемофоне голос Влада. – С чего начнем?
– С разбитого танка под сгоревшей сосной. Я – с восхода, ты – с заката. Атакуем на полной скорости, пуск ракет с дистанции сто метров.
– На полной… – проворчал Перфильев. – Сколько мы выжмем вручную в этом буреломе?
– Сколько выжмем, все наше, – ответил Каргин.
Его машина всплыла в воздух и ринулась над россыпью камней к плоскому дну котловины. Перфильев не отставал. Промелькнули рваные глыбы в жухлой траве, склон стремительно придвинулся, «косилка» послушно задрала нос, проскочила над широкой воронкой и рвом, подпрыгнула, оставив внизу колючие кусты, обогнула похожий на гигантскую дыню гранитный выступ. Быстро, быстрее, еще быстрее… Машина шла зигзагом в гору почти не снижая скорости, и управляться с ней было легко. Любой боец «Стрелы», обученный вождению автомобиля, вертолета, военной и подводной техники, освоил бы «Шмель» за несколько дней, пусть не так, как тренированный пилот, но с вполне приличным результатом. Очевидно, на этот навык и рассчитывали, что говорило о здравомыслии туран-баши. В самом деле, где возьмешь хороших пилотов, готовых к тому же жизнью рискнуть перед глазами важного инвестора? Вот они, эти пилоты, и не простые – смертники! Не пропадать же добру в Елэ-Сулар без всякой пользы… Может, сам туран-баша до этого додумался, а может, получил совет от светлого эмира. Как-никак, Таймазов когда-то в генштабе служил, и было у него понятие, на что способны офицеры спецназа.
Дистанционный указатель отсчитывал последние метры. Поймав в перекрестье разбитый танк, Каргин нажал гашетку, сымитировал пуск и обогнул сгоревшую сосну с грудой ржавого металлолома.
– Цель поражена, – доложил Перфильев.
– Расходимся. На флангах, пятьсот метров ниже лесной опушки – орудия. – Каргин не сомневался, что их установят именно там. – Задача: огнем пушек и пулеметов уничтожить батарейную прислугу. Пошел!
– Задача ясна, – раздался хриплый голос Влада.
Каргин резко повернул – чудо-машина словно крутнулась на месте – и устремился в сторону восхода. Утреннее солнце, накалявшее броню «Шмеля», ему не мешало, панорама на экране была по-прежнему четкой, кусты, деревья и гранитные глыбы то ускользали в стороны, то проваливались под корпус, и главное, в чем заключалась хитрость – сообразить, перепрыгнешь ли через препятствие, или лучше обогнуть его без риска. Такие ситуации при боевом маневрировании отслеживались автоматикой, а подсистема управления огнем держала цель на мушке, куда бы не отклонился аппарат. Могла и несколько целей вести, на поражение орудием, ракетой и бортовыми пулеметами… Подумав об этом, Каргин скосился на пустые гнезда, помеченные синим, красным и белым кружками, и недовольно хмыкнул. Где они, модули ДМУО? Впрочем, легко догадаться, где…
Работали с краткими перерывами и с полной нагрузкой до шести часов. Солнце перевалило зенит и начало склоняться к далеким горным пикам на западе, лес и скалы ощетинились тенями, баки с горючим почти опустели – осталось лишь до ангара добраться. Однако решили не спешить. Выбрали ровное место на склоне, где не было траншей, воронок и камней, опустились, вылезли из кабин, расстегнули пропотевшие комбинезоны, сняли шлемы. Сели рядом на траву. Перфильев закурил.
Утесы, сосны и голубое небо, до базы – километр, только маленькие фигурки видны, что мельтешат у ангаров… Полная иллюзия свободы! Однако снизился над ними вертолет и, загораживая солнце, повис огромной гудящей стрекозой. Второе помело дежурило у лесной опушки – так, на всякий случай.
Перфильев докурил, втоптал окурок в землю каблуком.
– Настю бы с Танюшкой повидать… Танюшка у нас, знаешь ли, в рост пошла, барышня… глазищи серые, ресницы – во! Так и не собрался купить им в Армуте подарки… Танюшка халатик просила, полосатый такой, шелковый, как узбечки носят…
Каргин молчал, крутил в пальцах сухую травинку. Дорогие лица плыли перед ним, лица живых и погибших друзей, суровые черты отца, мать, Кэти и – что было совсем уж удивительно – костистая физиономия деда, рыжие брови, плотно сжатый рот, колючие, как острия штыков, зрачки. Не то чтобы он примирился со старым Патриком, забыл резню на Иннисфри, но все же полагалось попрощаться. Конечно, злодей он и волчара, но все-таки кровью своей поделился, и тут уж ничего не попишешь, факт есть факт, а дед есть дед… Нехорошо перед смертным днем думать про него с неприязнью, а тем более – с ненавистью…
– Как считаешь, отпустят нас, если викторию одержим? – спросил Перфильев. Голос его был таким, как всегда, спокойным и хрипловатым.
– Разве не ясно?
Влад угрюмо усмехнулся.
– Ясно, чего уж там… Какую предлагаешь диспозицию?
– По обстановке, – сказал Каргин. – В самом оптимальном варианте, если зазеваются, араба пристрелим и туран-башу, Таймазова, Нукера и прочих зрителей. Не выйдет, будем биться. Всех положим, сколько силы хватит! А потом…
