На территории лагеря они практически не появлялись, кроме дней пересылок. Все остальное время заключенные были предоставлены сами себе — их плотно кормили, хотя и однообразно, но очень питательно. Брикеты какой-то растительной массы имели привкус капусты и первое время Лесли был ими вполне удовлетворен.
Никто не заставлял людей работать. Безделье, кстати, угнетало не меньше, чем тяжелый труд. Большую часть дня люди проводили на нарах, в блаженной полудреме, проявляя активность лишь во время кормежки. Каждый получал по пять зеленых брусков — поначалу старик едва осиливал пару из них, настолько питательная масса была сытной. Однако сейчас в своих фантазиях он уничтожал брикеты десятками, один за другим, давясь и чавкая. Впрочем, только в фантазиях, наяву он позволял себе только один, растягивая его на весь день, и весь день страдая от жестоких спазмов в желудке — голод, казалось, способен был довести его до обморока.
Поначалу он думал, что состав пищи не вполне подходит организму человека — практически все люди быстро поправлялись, даже Элен, всегда гордившаяся своей фигурой, быстро потеряла все свои достоинства и обросла жирком. Кроме того, биомасса вызывала зверский аппетит — скоро многим стало не хватать пяти брусков и рекны охотно увеличили пайки. Может, именно это и насторожило старика. Как-то не вязалось такое поведение с жестокими псоглавами, с пленом, с концлагерем. Глядя на Элен, голодную и постоянно мечтавшую о лишней пайке, старик героически отдавал ей половину своей порции.
Потом была первая пересылка. Тогда рекны впервые появились в лагере за последние две недели. Тысячи три солдат, закованных в боевую броню, с бластерами наизготовку, около десятка больших транспортных флаеров, человек на сто каждый, и несколько десятков офицеров. Офицеры отбирали людей, отправляя их в автобусы, и те безропотно шли и занимали места. Потом в лагерь доставили около тысячи новичков, в этот раз — преимущественно ленитов, хотя попадались и земляне, в основном попавшие в плен бойцы Шестой дивизии, сражающейся на Ленне.
Глядя, как офицеры отбирают людей для отправки неизвестно куда, Лесли впервые заподозрил что-то нечистое в этом размеренном процессе. Потом, собравшись с мыслями, он пришел к выводу, который поверг его в ужас. «Нет, — убеждал он себя и тогда, и много раз впоследствии — этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!». Но он не мог ошибиться и следующая пересылка вновь подтвердила его выводы, вопреки всем его надеждам — они отбирали самых толстых ! Вывод напрашивался сам собой, страшный вывод, неприемлемый для человеческого разума. Но слишком уж хорошо все укладывалось в простую и логичную схему, и явно гормональные пайки, и бешеный аппетит, и полное отсутствие физических нагрузок, все сразу встало на свои места. А он упорно не хотел верить в то, что подсказывала элементарная логика.
Именно тогда Лесли практически перестал есть и впервые попытался убедить Элен сократить рацион — напрасно, невестка высмеяла его «болезненные фантазии» и, мало того, растрезвонила об этом всем своим подружкам. Многие смеялись над Старком, однако тот упорно стоял на своем.
Однажды к Лесли подошел высокий человек в довольно обтрепанном мундире торгового флота. Лицо его было старику незнакомо — раньше они не встречались, жили в разных бараках. На мундире красовался значок навигатора первого класса.
— Мистер Старк, я не ошибся?
— Какой там «мистер», молодой человек… Просто Лесли, к вашим услугам. — От взгляда старика не укрылся один момент, который он счел для себя исключительно важным — навигатор не был толст. Вернее, он был упитанным, но до уровня основной массы людей ему было далеко.
— Моя фамилия Нильсен, Ханс Нильсен. У нас тут в соседнем бараке собирается компания, у одного из наших сохранилась колода карт. Не составите ли вы нам партию в покер?
На что Старк никогда не жаловался, так это на отсутствие мозгов. Играть в карты не приглашают незнакомого человека, тем более из другой, так сказать, зоны. Значит он кому-то понадобился. Тем более, что этот Нильсен знал его имя — значит искал конкретно его. Лесли окинул мужчину испытывающим взглядом, и решил, что парень ему определенно нравится. Нильсену было лет тридцать, еще не сошедший ровный загар говорил о том, что парень много времени проводит на солнце. Чуть уловимый акцент завершал картину. «Селестианец — уверенно подумал Старк, которого жизнь давно научила неплохо разбираться в людях — прекрасно развит физически, интеллигентен, умен, решителен, похоже и порядочен».
— Разумеется, мистер Нильсен…
— Просто Ханс, сэр, тем более что вы старше меня раза в два…
— Хорошо, Ханс… Конечно, я с удовольствием составлю вам компанию. Вы же знаете, здесь можно умереть от скуки.
— Чудесно, э-э … Лесли, мы ждем вас часов в шесть. Шестой барак, сектор семь. — Нильсен повернулся и сделал несколько шагов к выходу, потом вдруг остановился и обернулся — Мы очень вас ждем, Лесли…
Точно в шесть Старк переступил порог седьмого сектора шестого барака.
[19]
Комната была полна народу, даже на первый взгляд тут было человек пятьдесят. Одни играли в карты, другие о чем-то беседовали. Старику сразу бросилось в глаза, что среди собравшихся нет ни одного «слишком упитанного». Нильсен заметил вошедшего и поднялся ему навстречу.
— О, добрый вечер, Лесли. Присаживайтесь к нам.
Кроме Нильсена, за столом сидело еще двое, которых Ханс не замедлил представить Старку. Один из них, седоволосый мужчина в форме капитана Морской пехоты, протянул широкую мозолистую ладонь:
— Жан Бенуа, Шестая дивизия Патруля. Рад видеть вас в нашем кругу…
Лесли пожал протянутую руку и повернулся к второму игроку. Это была пожилая женщина, сохранившая изысканность и утонченность светской дамы, однако, как и у остальных, ее фигура заметно пострадала от зеленых брикетов.
— Мадам, позвольте представиться — поклонился старик — Лесли Старк, к вашим услугам.
Женщина протянула узкую сухонькую ручку.
— Элизабет Мони… для вас просто Лиз. Мне очень приятно…
— Садитесь, садитесь, Лесли. — Нильсен придвинул старику стул, уселся рядом и начал задумчиво тасовать довольно потрепанную колоду. — Вы умеете играть в покер?
— Конечно, Ханс, но предпочитаю преферанс, больше простора для ума, меньше слепого везения и возможностей для блефа.
— Думаю, у общества возражений не будет? — получив утвердительные кивки от каждого, Ханс принялся раздавать карты. — Увы, бумаги нет, поэтому свои цифры каждый запоминает сам.
