- Как отреагировал мистер Галлмон на ваше лечение?
- Мне казалось, в моем докладе это изложено подробно.
- Совершенно верно, но мне бы хотелось услышать это лично от вас.
- Что ж, было несколько интересных моментов. Когда он впервые ко мне пришел, его усиления явно вышли из-под контроля. Видимых признаков одичания еще не было - характерных шрамов вокруг шеи и черепа, - но это был лишь вопрос времени. В результате лечения рост разбегания был приостановлен.
- Что вы можете сказать об этих его приступах?
- Он все еще жалуется на некоторые ассоциативные галлюцинации, и я понятия не имею, что их вызывает. Если бы вы мне могли сказать, наблюдались ли подобные явления у других лаборокрысов - в предположении, что вы тестировали эти препараты не только на Галлмоне…
- Эти вопросы я обсуждать не могу, - перебил Смиби.
- Что ж, ладно, - сказал Харденбрук с несколько уязвленным видом, но при этом заметно нервничая. Смиби не сообщил заранее о своем прибытии. Может быть, у Дрегера возникли сомнения в лояльности Харденбрука? - Есть еще одна вещь.
Смиби молча ждал.
- Я не включил ее в доклад, потому что это лишь личное ощущение, но раз вы тут… У меня такое чувство, что Галлмон не до конца искренен. Что некоторые вещи он мне просто не говорит.
«А некоторые вещи ты мне не говоришь, - решил про себя Смиби. - Но у меня достаточно времени, чтобы узнать о них самому».
14 октября 2096 года, 13 часов 45 минут. Эдинбург
Кендрик пошатался возле своей квартиры на Хеймаркете около часа, потом решил рискнуть и направился извилистым маршрутом на другую сторону квартала, к боковому окошку, сейчас удачно заслоненному вагонеткой, через которую можно было перелезть.
Окошко выводило на подземную парковку офисного комплекса, занимавшему часть здания. Оттуда Кендрик по служебной лестнице прошел в ту часть здания, где находилась его квартира. Когда-то он разведал себе этот маршрут на случай бегства, возможную необходимость которого не исключал никогда.
Но он не рассчитывал использовать этот путь в обратном направлении… но там, наверху, были вещи, которые ему нужны.
В «Святого» он возвращаться не рискнул бы, а гостеприимством Кэролайн злоупотреблять более не мог. Значит, надо идти домой - по крайней мере забежать, взять необходимое и найти себе какое-нибудь другое место.
Квартирка была крошечная - съемная комната и кухня в районе, за последние годы превратившемся в американское гетто. Когда Кендрик вошел и закрыл за собой дверь, всей тяжестью навалились стрессы и страхи последних дней; он рухнул на узкую койку, слушая тишину там, где когда-то у него билось сердце.
Через некоторое время он закрыл глаза.
Кендрик плавал в воздухе, а его дочь Сэм стояла далеко внизу на травянистой равнине и махала ему рукой. Где-то далеко от нее порыв ветра вдруг подхватил воздушного змея, и она побежала следом, смеясь.
Грузовик он сперва не заметил. Оливково-зеленая машина, тихо шумя двигателем, лязгала по траве.
- Эй! - крикнул Кендрик, потом снова, громче. Он теперь тоже стоял на траве и шел к Сэм, и жена его тоже была здесь и не видела ничего, кроме их дочери. И ни одна из них не становилась ближе.
Грузовик резко остановился, оттуда посыпались люди в мундирах. Они схватили его жену за руку, и ее тонкий вопль разнесся над травой.
Солдаты схватили его дочь, и она тоже кричала, упусти в своего змея - его уносило ветром. Кендрик побежал, непонятно откуда черпая силы, о которых даже не подозревал раньше. Сэм упала на землю, солдаты били ее прикладами, металлические стволы становились блестящими и липкими от ее крови…
Кендрик свалился с кровати, скользкий от холодного пота, с пересохшим горлом. Наверное, он орал во сне.
Он, пошатываясь, вышел из спальни и увидел около входной двери какой-то предмет. Это был конверт - Кендрик его подобрал. Он помнил, что конверта не было, когда он пришел, да и вообще почту он получал редко.
Долго рассматривал на конверте имя адресата. На дорогой плотной бумаге было написано от руки его настоящее имя - Кендрик Галлмон. От этого он сразу насторожился. Он не регистрировался в этой квартире под своим именем, значит, кто-то что-то ему говорил этим обращением. Говорил вот что: Мы знаем, кто ты такой, и знаем, где ты живешь.
Он задумался. Не полиция, не Европейский Легислат.В их процедуру не входила посылка конвертов хорошей бумаги - они бы просто пришли и забрали его. Значит, кто-то другой.
Кендрик открыл конверт и увидел, что там лежит простая визитная карточка. Буквы на текстурном кремовом пластике образовывали слова: «Марлин Смиби». Имя незнакомое.
Но стоило ему тронуть карточку пальцами, в мозгу возник незваный образ: портрет человека по плечи… редеющие волосы на макушке угольно-черные, к вискам меняющие цвет на седой.
Карточка выскользнула из пальцев Кендрика, он наклонился и поднял ее снова, на этот раз держа крепче. Да, это не была галлюцинация, решил он.
Второй раз это превращение уже не так поразило его. Лицо, видимое мысленным взором, принадлежало, очевидно, этому Марлину Смиби. Прикосновение к карточке вызывало ощущение, чем-то похожее на глубоко скрытое воспоминание, вдруг выплывшее на поверхность, на искру узнавания, когда по улице мимо проходит смутно знакомый человек, - но Кендрик точно знал, что в жизни не видел этого самого Смиби.
Он сосредоточил внимание на поверхности карточки. Усиленные чувства позволили ему обнаружить тонкую филигрань микроскопической серебряной схемы, вплетенной в ткань. Технология, не похожая ни на что ему знакомое, и применять ее к обыкновенной визитной карточке…
Она была создана с расчетом на людей, обладающих усилением. Не усиленный человек, такой, как Малки, ничего бы не испытал, взяв ее в руки.
Значит, кто-то хотел дать ему понять, что его прошлое известно. В этом отношении карточка несла много информации: о богатстве и возможностях. В частности, возможностях его найти.
Кендрик нашел местный сетевой адрес на реверсе карточки. Можно было ждать, что будет дальше, а можно было самому что-то сделать. Сама собой явилась мысль, не связана ли эта карточка со вчерашними событиями в «Святом». Но уж по крайней мере если кто-то хотел привлечь его внимание, то сделал он это действенно.
Кендрик вбил сетевой адрес в экран запроса эллиста, прилепленного на дверцу холодильника магнитиком. Ему высветилось местоположение «Арлингтона» - отеля в центре города. Большой и дорогой отель - он сотни раз мимо него проходил.
* * *
«Арлингтон» расположился между высокими домами, построенными из того же песчаника, что весь Эдинбург, но совсем не походил на здания тесных и узких улочек близлежащего Старого города. Здание это было полностью конца двадцать первого века. Зеркальные поверхности его окон виднелись среди алюминиевых промежутков, выпирающих под странными углами над расположенной ниже улицей, придавая всему зданию податливый, почти пластиковый облик. Кендрик на другой стороне улицы отклонился назад, разглядывая широкие стеклянные поля, отражающие что угодно, кроме соседних домов. Окна отеля давали виды другого города - возможно, Милана или Гонконга. Кендрик заметил отражение здания, построенного в невозможной форме серпа, будто он был предназначен для планеты с низким тяготением или же вообще без него - вид полностью противоположный реальности солидной архитектуры у него за спиной. Не слишком тонкий эффект, решил про себя Кендрик, свидетельствующий скорее о деньгах, нежели о вкусе.
