— Было дело, помню, — подтвердил Лейн.
— Так вот, в паре-тройке часов пути оттуда есть рощица, в которой растут дивной красоты цветы. Мне бы их нарвать.
Ур хлопал глазами, пытаясь осознать, на кой мне сдались цветы, причем именно из той рощи. Лейн же, сощурив глаза, внимательно смотрел на меня.
— Цветы, значит, — медленно протянул он. — А почему именно оттуда?
— Ну, вот такая прихоть. Там такие цветы растут, которых нигде больше нет. Хочу одной даме их подарить, на предмет ее благосклонности ко мне.
Я видел, что Лейн мне не верит напрочь, ни единому слову, и прикидывает — послать меня сразу и резко или не торопясь и по-родственному. Да я и сам знал, что несу полную чушь, но знал также, что парням нужен формальный повод для того, чтобы взять с меня деньги за оказанную услугу. Почему бы не этот?
— По шестьсот золотых каждому, — немедленно предложил я.
— Шестьсот! — ухнул Ур. — Лейн, да Нидхегг с ним, ну нужны ему какие-то там цветы — пусть его. Время десять, еще успеем и туда-обратно смотаться, и в Мейконге поддать, и с девками покуролесить.
— Портал с меня, — тут же закрепил успех я. — Как до рощи дойдем — сразу можете отправляться в Мейконг.
— Темнишь ты, парень, — криво улыбнулся Лейн. — Но у нас, в Пограничье, не принято лезть в чужие тайны, особенно если неплохо платят, так что мне нет дела до твоих секретов. Коли ты готов выложить ту сумму, что озвучил, — я с тобой.
— И я. — Ур встал со стула. — Вообще без вопросов.
— Кстати, о вопросах. Еще одна просьба, причем большая. — Я приобнял их за плечи. — Надо, чтобы никто не знал, куда мы ходили и зачем. Скажем так, мы вообще никуда вместе не ходили. Если что, я просто дал вам денег в долг — и все. И то лишь тогда говорите, если кто-то у вас об этом спросит. Договорились?
Лейн кивнул, Ур ухмыльнулся. После оба стали торопливо собираться, натягивая снаряжение и затягивая пояса.
— Дорогу знаешь? — между делом спросил меня Лейн.
— Направление знаю. А ты в тех местах не бывал?
— Да тут все места одинаковые — джунгли да саванны, змеи да крокодилы, — флегматично заметил Лейн, проверяя, легко ли выходит из ножен меч. — Не бойся, дойдем.
— Если с кем и дойдем, так это с ним, — подтвердил мне северянин. — Лейн — следопыт, да еще какой. Он любого врага, любую опасность за милю чует. Они в Пограничье все такие, а этот еще и из лучших. Да и не странно это, он же…
— Ур, ты кинжал взял? — перебил его Лейн.
Северянин осекся, виновато посмотрел на следопыта и начал проверять снаряжение на поясе.
Интересно все же, кто этот Лейн?
— Мы готовы. — Лейн не стал комментировать высказывание северянина, более того, сделал вид, что Ур совершенно ничего не сказал. — Только давай так — деньги вперед. Может случиться, что тебя убьют — а смерть в джунглях бывает непредсказуема и молниеносна, — и тогда мы ничего не получим, а это не совсем честно и очень досадно. Если убьют нас, тогда заберешь их обратно, но вряд ли мы за это на тебя обидимся.
Я согласно кивнул и достал из сумки золото.
Деревенька жила своей незамысловатой жизнью, и на нас никто даже не обратил внимания. Оно и понятно. Когда нападают: «Спаси, солдат!» А когда все тихо и мирно, так и воды напиться не предложат.
— Куда? — деловито спросил Лейн.
Я сверился с картой и ткнул пальцем на запад.
— Идем за мной, можно не след в след, но и не растягивайтесь. Подниму руку — стоим, опущу — идем, — отдавал Лейн короткие команды, причем тоном человека, который привык, что ему подчиняются без вопросов и возражений. Мы с Уром слушали и кивали. — Раз в десять минут сверяем направление, чтобы понапрасну ноги не глушить. Если мечами позвенеть придется — позвеним. Ну все, за мной.
И легким движением Лейн ввинтился в зеленую стену листвы.
— Следопыт! — уважительно пробасил Ур и последовал за ним. Я вздохнул и быстро двинулся в ту же сторону — в этих переплетениях лиан и кустов отстать от шустрого Лейна было невероятно просто.
Скажу вам честно: мне Юг был не по душе. Следуя за широченной спиной Ура, я с затаенной печалью вспоминал холмы и равнины Севера, серовато-синее небо и волны холодного моря. И чего-то так я растрогался, вспоминая недавние приключения, что прозевал и поднятую руку Лейна, и остановившегося Ура и врубился носом в кирасу северянина.
— Тш-ш-ш, — сделал страшные глаза Лейн и поманил меня рукой к себе.
Я, ступая по возможности тише, подошел к нему и опасливо прошептал:
— Чего?
Следопыт молча кивнул подбородком влево: мол, смотри. Что я и сделал.
По тропе, которая была шагах в десяти от нас, шел отряд каких-то людей, причем выглядели они как минимум страшновато — драная одежда, серо-смуглые тела под ней, разномастное вооружение и лица, на которые белой краской нанесен рисунок черепа. Идут молча, ни слов, ни шуток, ни песен, при этом как-то странно раскачиваясь и вихляя. Просто идут — и все. Впереди, надо думать, командир, и судя по всему боевой. Голова скрыта под серой от грязи повязкой, рукав весь кровищей перемазан — то ли своей, то ли чужой, да еще, похоже, и рана где-то открылась, поскольку на траве за ним оставался кровавый след.
Один из них обернулся в нашу сторону, и меня всего аж передернуло — глаза мутные, без зрачков, страшные, ноздри рваные, ошметками висят, и зубы во рту гнилые, но явно острые, прямо как иголки. Он повел своим носом, и я почувствовал, как напряглись мускулы Лейна.
Серокожий постоял секунду и, раскачиваясь, двинулся дальше. Сзади выдохнул Ур, Лейн ослабил пальцы на рукояти меча.
Скажу честно — ощущения были вроде тех, когда я темных дварфов в пещерах увидел. Умеют тут страху нагонять, ничего не скажешь.
Через несколько минут жуткий отряд скрылся за поворотом, и я шепотом спросил у Лейна:
— Это кто?
— Это? Может, сумеси, может, канаанцы. Я их не сильно различаю, — лаконично ответил следопыт.
— Это хороший ответ, но я ничего не понял. Я на Юге недавно. — Я понял, что Лейн не дуркует, он дал, по его мнению, достаточно развернутое объяснение.
— Здесь, в этой части Юга, живет много племен. Они почти все мирные. Это землепашцы и скотоводы, люди и нелюди, которые не любят и не хотят воевать. Не их это — война, кровь, пожары и прочие мужские забавы. Но еще есть, точнее, было несколько племен, которые, напротив, всегда тянулись к воинским радостям и не хотели работать на земле. Они все время пытались начать войну, не важно, с кем, и не важно, из-за чего. Когда-то очень давно они в очередной раз вырезали очередное племя, и это взорвало терпение кого-то из миролюбивых местных богов, может, благостного Нарата или сердобольной Фелостеи, и этот бог проклял все воинственные племена Юга и, до кучи, изъял из их тел души. Вот с тех пор они бродят не живыми и не мертвыми по тропам Юга, без особых шансов найти хоть какое-нибудь пристанище и спасение от проклятия. Идут и идут, и нет им покоя ни ночью ни днем. И спасения нет у того, кто им на дороге попадется, — нежилец он более. Для них живой — как тряпка для быка.
