Беседа текла плавно, мы обсудили то и это, поговорили о королях и о капусте и все-таки сошли на тему Файролла. Она невинными и отвлеченными на первый взгляд вопросами пыталась узнать у меня мое мнение о происходящих в игре событиях, я умело отбивался, пока наконец не прозвучало:
— А с кланами-то что творится, а? Прямо скоро глотки друг другу рвать будут.
«Чертов Зимин! Все знал!»
— Да не то слово, Марина. Я так думаю, что скоро большая драка начнется. Ну, как скоро… Будет, одним словом.
— Полагаешь, что будет?
— Уверен. Я слышал, что в это дело вписались «Двойные щиты», а это что-то да значит.
— Откуда информация? — благодушный секунду назад голос Вежлевой сменился лязгом затвора.
— Марин, не проси меня ответить на вопрос, на который я все равно не отвечу. Знаю.
— Киф, ты последний человек, с которым я хочу ссориться, но если ты мне не скажешь, откуда у тебя такие данные, то я все равно это узнаю. Только отношения у нас после этого будут другие.
Вот и зубки показались. Причем пока только легкий оскал, только губа самую малость приподнялась. А по спине холод пополз, пополз… Как днем, в храме, когда я ту беду почуял, что сзади на хвосте стояла и жало высовывала…
— Я сказал, ты услышала. Кстати, не пора ли нам пора? Меня жена дома ждет.
— Жена? — Вежлева хмыкнула. — Провинциальная дурочка стала женой? Что-то я пропустила… Может, до утра подождет, куда нам, молодым да красивым, спешить?
— Да нет, она тогда спать не ляжет, синяки под глазами будут. Зачем?
— Ну, раз так — езжай, я еще посижу. Хорошо тут.
— Я думал, что отвезу тебя.
— Вызову такси. И кстати, скажи официанту, чтобы сюда зашел.
Я вынул бумажник, оставил купюры на столе, облобызал ей ручку и удалился. На спине я чувствовал ее взгляд, и мне казалось, что смотрит она сквозь оптический прицел.
Вика, увидев меня даже раньше одиннадцати, явно обрадовалась, впрочем, постаралась не показать это, а я в свою очередь постарался сделать вид, что этого не заметил.
— Ты завтра со мной едешь утром? — спросила она, засыпая.
— Я завтра на последний штурм, — пробормотал я уже сквозь сон.
ГЛАВА 15,
в которой героя ждут одновременно как удивительные, так и неприятные открытия
Я так заколебался накануне с этими храмами, змеями, повстанцами и Вежлевой, что продрых часов до одиннадцати и не слышал ни как ушла Вика, ни как звонил телефон, ни то, что за окном разгулялся ветер, предвещая скорое ненастье. Я спал — безмятежно, без снов и задних ног.
Продрав глаза, я понял, что у меня просто-таки отличное настроение. Среда с ожиданием этого никчемушного и откровенно стремного свидания миновала, с Вежлевой при этом я расстался, конечно, не слишком-то полюбовно, но и без открытой вражды. Да и не рискнет она мне напрямую подлянки строить, пока за моей спиной маячат тени с фамилиями Зимин и Валяев. Кстати, о Зимине.
— Алло, Максим Андрасович, это Киф.
— Ну, если бы ты мне позвонил часа два назад или хотя бы снял трубку, когда я звонил тебе час назад, может, я бы и подумал, что ты последовал моему совету. Сейчас-то я и сам знаю, что ты этого не сделал.
— Это не от неуважения к вашим советам. Исключительно инстинкт самосохранения. Ну не мог я в постель ложиться с эфой, боюсь.
— Нет у нее там зубов, я это точно знаю. Впрочем — твоя жизнь, тебе жить.
Слова-то такие, не слишком вроде приятные, но тон очень дружелюбный.
— Зато я ваше задание выполнил, — похвастался я. — Все, что надо, сказал.
— И? — в голосе хозяина появились деловые нотки.
— Очень взволновалась, меня чуть ли не за грудки хватала: откуда знаешь да откуда знаешь?
— А ты чего?
— Ну а я чего… — Я выдержал мхатовскую паузу. — А я говорю: не скажу. Не скажу — и все тут, поскольку это и есть моя личная главная военная тайна.
— Хм. Молодец. — Зимин удовлетворенно похмыкал. — Значит, вот что. Будет звонить — трубку не бери, на встречу звать — пока не ходи, жди моей отмашки.
— Ну прямо как шпионский боевик, — опасливо заметил я. — Неужто она тоже…
— Чего — тоже? — вкрадчиво спросил Зимин.
— Страдает заболеваниями сердечно-сосудистой системы? — уклончиво уточнил я.
Зимин захохотал:
— Ну, Киф, ну вот люблю я тебя, сукиного сына. Вот ведь что значит мастер художественного слова.
Я вежливо похихикал на пару с ним. Кто его знает, может, он смеется, а сам ко мне бригаду врачей с сорок пятым калибром посылает в этот момент.
— Не забивай себе голову этой ерундой. Что до Марины — нет, она не из этого расклада. Она не станет заниматься инсайдерством, тут немного другое, но что именно — тебе знать ни к чему. По крайней мере, сейчас.
— И очень хорошо! — абсолютно искренне сообщил Зимину я. — И не надо, да и потом мне наверняка это все не слишком интересно будет!
— Молодец, соображаешь. Так, что еще я хотел проговорить? А, вот! С тобой хочет познакомиться шеф.
Я не знал, как на это реагировать, и промолчал.
— Он сказал, что, как только ты благополучно закончишь квест с дриадами, немедленно доставить тебя пред его очи.
— Ну, наверное, это хорошо? — уточняюще произнес я.
— Это? — Зимин помолчал. — Это неожиданно даже для меня. И не очень хорошо для тебя. Ну, не то чтобы плохо, но…
— Я начинаю бояться, — искренне сказал я Зимину.
— Да не в этом смысле. Шеф тебя не съест, он у нас вообще, по-моему, никогда никого не обидел в этой жизни. Но сам факт того, что Старик хочет видеть человека, который в корпорации без году неделя, а некоторые люди, работающие у нас бездну времени, при этом у него на приеме ни разу не бывали, точно не добавит тебе любви большинства окружающих. Поэтому будь готов к тому, что вскоре многие подающие тебе руку будут думать о том, как бы половчее перебить тебе ноги. Впрочем, появятся и те, кто станет искать твоей дружбы, — ты в фаворе у нас, самых близких и верных помощников Старика, и, что уж греха таить, у его наследников, побывал у него самого, значит, с тобой надо дружить.
— Уфф, — вздохнул я. — Как же раньше все было просто и ясно…
— Не печалься. Зато мы тебе премию дали, сегодня сам увидишь, — приободрил меня Зимин.
— Упс. А меня сегодня не будет, я в храм собрался. А можно ваша тетенька-зарплатчица мою денежку Вике отдаст?
— Не боишься женщине в руки деньги давать? А ну как потратит? — подколол меня Зимин.
— Эта? Эта не потратит, — уверенно сказал я. — По крайней мере сейчас.
