И вот так, глядя на нас, нерешительных и мятущихся, они, женщины, просто принимают решение, которое не можем принять мы. И мы остаемся с носом. Но они его принимают, верное или неверное. А мы — нет.
И что после этого безобидные причитания женщин и их умение заключать компромиссы с самими собой по всяким мелочам? Так, фигня… Зато в серьезных, по-настоящему кризисных личных ситуациях современные женщины куда более быстро и безжалостно рубят концы. И это повод для раздумий нам, мужчинам…
Выйдя с балкона, я почесал затылок и собрался было пойти навернуть котлетосов (понятное дело, не разогревая, это от лукавого, они и так хороши, да если с черным хлебушком, да с огурчиком маринованным, пряным, да если еще и майонеза сверху напрудить), как вспомнил о своем коварном замысле, который окончательно сформировался в голове после долгой жалости о сгинувших рунах.
— Максим Андрасович, добрый вечер, не отвлекаю ли?
— А, Киф, привет. Да нет, наоборот, очень кстати. Мне стопку бумаг принесли на подпись, ручкой чиркать их мне лень, а так я вроде с тобой занят.
Я вежливо посмеялся.
— Ладно, что случилось?
— Да тут пара странностей образовалась.
И я сжато рассказал ему о непонятном самостоятельном выборе предмета, после чего перешел к кляузе на зловредного Мюрата и подлого Ронина.
— Ну, то, что они меня грохнули, — вещал я, добавляя в голос слезу, — это ладно. Ну грохнули и грохнули, дело-то житейское. Но только вот эльф распинался о том, что при желании всех в игре в определенную позу поставит, извиняюсь, конечно, а это, знаете ли, попахивает скверно. Что значит: «У нас большая поддержка в реале»? Что такое: «Мы будем делить этот пирог»? Это они вашу игру распилить собрались, это значит, что в вашей игре кто-то стал устанавливать свои правила? И только представьте себе, куда это может привести.
Зимин молчал, и я подумал, что, может, зря все это замутил, может, погорячился…
— Киф, — наконец услышал я. — У тебя ведь дача есть?
— Ну, дачей я бы это не стал называть и уж точно поостерегся бы от словосочетания «загородный дом». Да и слово «дом» не слишком-то соответствует тому строению, что там расположилось. А что, надо туда отбыть, от греха? Холодно уже, Максим Андрасович…
— Да нет, просто думаю, чем тебя премировать за наблюдательность и сообразительность. Я, конечно, еще подумаю, но в принципе имей в виду — за корпорацией значится десятка четыре дачных участков в собственности, тебе достаточно позвонить — и один из них будет твой.
— Да я не знаю, — почесал я затылок. — Мне и моя-то собственная дача не слишком была нужна, а тут еще одна наклевывается, не менее ненужная. Надо с мамкой поговорить и Викой, наверное.
— Ну, у Вики сейчас и без тебя размышлений будет много, — хмыкнул Зимин. — Видел я ее часа полтора назад.
— Ух ты, — в свою очередь, удивился я. — А что она у вас делает?
— У меня? У меня ничего, она к Вежлевой шла, а уж что Марине было надо — не знаю, хотя, конечно, и догадываюсь.
— Марина — женщина с фантазией, никто не знает, что ей в голову придет, там такое многовариантье, — скривился я. — Но об Вику зубы обломает, она очень крепкий орешек.
— Ну, при известном желании деньги ломают кого угодно, это я наверняка знаю, — философски отметил Зимин. — Другой разговор, что Марина — человек фантастически упертый, надо будет с ней поговорить, чтобы чего не отчебучила, тем более если твоя Вика тоже удила закусит. Вот говорил же я тебе, а ты меня не слушал. Переспал бы с ней, добавила бы она твой скальп в свою коллекцию — и все, и свободен.
— Если я бы был уверен, что так и будет, переспал бы, — буркнул я. — Но опасаюсь, этим бы не закончилось.
— Делать вам всем нечего, — вздохнул Зимин. — Ладно, пойду, надо над твоей информацией поразмыслить, админам тумаков выписать, потому как совсем мышей не ловят, и аналитикам клизму вставить ведерную. Каждому!
И повесил трубку. Я довольно улыбнулся — ну, руны я конечно же не верну, но подкладывание свиньи Мюрату, похоже, удалось! И, что немаловажно, кажется, не без выгоды для себя.
Вика пришла в самый неподходящий момент, аккурат тогда, когда я с большим аппетитом и жадно урча поглощал холодные котлеты.
— И почему я даже не удивлена, — спокойно заметила она, снимая сапоги. — Ну неужели так сложно разогреть, а? Ну ведь горячее вкуснее.
— Так они и холодные вкусные, — пожал плечами я. — Нет, правда, вкусно.
Вика вздохнула, прошла на кухню и, сев за стол, стала смотреть на меня, положив подбородок на сложенные руки.
— Все совсем невесело? — прожевав кусок, спросил я, обеспокоенно глядя на нее.
— Смотря с чем сравнивать. — Вика криво улыбнулась. — Вот, в «Радеоне» побывала.
— Большое здание, красивое, — утвердительно сказал я, положив недоеденную котлету на тарелку. — Лифтов много.
— Много, — кивнула Вика. — Люди радушные, предложения делают щедрые.
— Да ты что? — Я взялся руками за щеки. — И чего посулили?
— Теплое место в аппарате, зарплату и командировки, причем не только в Ямало-Ненецкий округ и на Камчатку, но и в теплые страны.
— А как насчет бочки варенья и корзины печенья? — обеспокоенно поинтересовался я.
Вика непонимающе посмотрела на меня. Я вздохнул и махнул рукой — проехали, мол. Ну откуда ей знать книги моего детства, я и сам это все лишь краешком захватил, и то потому, что в библиотеке отца Гайдар был.
— И что взамен этих всех благ? — перешел я к животрепещущему вопросу.
— Да почти что ничего, — беззаботно ответила Вика, сдув прядку волос, упавшую ей на глаза. — Уйти из газеты, перейти в аппарат управления и переехать в квартиру, которую, кстати, тоже «Радеон» предоставит как перспективному сотруднику. Ах да, вот еще — уйти от тебя.
— Мм, вон как. — Я взял надкушенную котлету, осмотрел ее и, прикинув, влезет или нет, отправил в рот.
— Да, вот как-то так.
Я жевал, выпучив глаза, Вика смотрела на меня, улыбаясь, как Джоконда. Мне это надоело, и я помахал рукой: мол, не тяни вола за эти самые, чего там дальше?
— Вот что ты такие куски в рот запихиваешь? — покачала головой Вика. — Подавишься же. Ну что, кто-то отберет у тебя эти котлеты, что ли, или я тебе их еще не сделаю?
И она опять печально улыбнулась.
Вот оно что. Ну, и что я говорил? Там, где мужик, возможно, забуксовал бы в суровых раздумьях и невнятных логических выкладках типа: «А что, если потом…» — эта маленькая девочка спокойно рассталась с мечтой, которую пестовала долгие годы, причем сделала она это ради тридцатилетнего разведенного циника, с которым не факт, что еще что-то получится.
— Тут нам дачу предложили, — одолел я наконец котлету, отправив ее в желудок. — Нам дача нужна?
