– Закрой рот, старый пьянчуга! – рявкнул Одинцов. Он вдруг забыл о Рахи, забыл, что находится в теле юнца, забыл о его сомнительной славе; над столом высился Один, грозный бог войны, многоопытный военачальник и боец, повидавший такое, чего этим людям не могло присниться в самом страшном сне. Вероятно, командиры айденского войска почувствовали странность происходящего; разговоры и звон кубков смолкли. Бар Нурат, однако, остался невозмутим. Щелкнув пальцами, он отдал краткий приказ:
– Выбросить болвана вон!
За спиной Одинцова как по волшебству выросли два широкоплечих телохранителя и попытались заломить ему руки за спину. В их движениях ощущалась большая сноровка, вырабатываемая только долгой практикой; очевидно, им не раз приходилось очищать штабной шатер от подгулявших офицеров.
Одинцов резко двинул локтем вверх, и один из стражей осел на пол, придерживая челюсть. Через миг второй пулей вылетел из палатки от могучего удара и растянулся у входа. Ильтар гулко захохотал. Глаза бар Нурата округлились, он начал приподыматься.
– Послушай, Айсор бар Нурат! – Голос Одинцова раскатился словно львиный рык. – Если там, в долине, нас поджидают тысяч десять панцирных копьеносцев Ксама, ты положишь им под ноги все войско! Не спеши и действуй осмотрительнее, как подобает твоему возрасту и положению.
Бар Нурат вдруг успокоился и снова сел, вытянув длинные ноги.
В его глазах зажглись насмешливые огоньки.
– Это кто со мною говорит? Бывший гвардеец, торчавший каждый третий день на дворцовой лестнице в парадных доспехах? Или потомок северных варваров? Кто из них напоминает мне о моем возрасте и положении?
– Северные варвары неглупые люди и превосходные бойцы, – чуть понизив голос, ответил Одинцов. – Но сейчас с тобой говорит не варвар и не гвардеец, а Аррах бар Ригон, сын Асруда бар Ригона, пэра Айдена и Стража Западных Пределов! Человек, чей род древнее твоего!
Рыжий офицер склонился к уху военачальника и что-то зашептал. Выслушав, бар Нурат кивнул головой и с подозрением уставился в лицо Одинцова. Убедившись, что дерзкий юнец совершенно трезв, полководец кивнул головой и произнес:
– Ладно! Послушаем, что скажет нам аларх Ригон, сын Асруда бар Ригона, изменника и бывшего пэра Айдена. – Слово «бывшего» было подчеркнуто весьма заметно.
Одинцов перевел дух. Он выиграл первый раунд – его согласились выслушать. Загибая пальцы, он начал излагать свой план.
– Первое. Надо оборудовать хорошо укрепленный лагерь – ров, вал, на валу – частокол, катапульты и баллисты. Лучше всего выбрать холм с плоской вершиной и подрезать его склоны. В таком лагере нам не страшна атака фаланги – мы забросаем ее ядрами из катапульт.
Бар Ворт презрительно усмехнулся, но двое-трое молодых сардаров одобрительно закивали головами. Бар Кирот с интересом приподнял брови; видимо, идея временных укреплений, наподобие лагерей римских легионеров, еще не приходила в голову полководцам Айдена.
Одинцов продолжил:
– Второе. Необходимо провести разведку боем. Послать не алу лучников, а хайритскую сотню! Взять пленников, двух-трех, чином повыше. Допытаться, сколько войска у ксамитов, где оно стоит, кто командиры, сколь велики запасы продовольствия… Третье. Выведав все, составить подходящий план. Возможно несколько вариантов: зажать их армию в ущельях среди холмов; ослабить ее набегами всадников; отрезать от источников воды. Но лезть очертя голову в этот лабиринт холмов – безумие! Преступное безумие! Профессионалы так не воюют!
Он окинул взглядом стол. Бар Ворт, громко хлюпая, присосался к кружке. Его сосед пренебрежительно выпятил губу, показывая всем своим видом, что советы всяких сопляков его не интересуют. Но бар Кирот, Иртем бар Корин и еще один сардар из молодых слушали внимательно. Им, вероятно, совсем не улыбалось класть головы в бою с непобедимой фалангой эдората. Одинцов усмехнулся уголком рта и положил руку на мускулистое плечо Ильтара.
– Если досточтимый стратег бар Нурат и мой командир позволят, я готов вести свою сотню в разведку.
Бар Нурат, похлопывая кинжалом по ладони, задумчиво оглядел кузенов. Его холодные темные зрачки не отражали ничего, кроме глубоко скрытого недоверия и неприязни, и Одинцов почувствовал, как под этим взглядом личина Арраха бар Ригона, нобиля империи, сползает с него, выставляя напоказ хайрита Эльса. Для бар Нурата он был полукровкой – и, следовательно, таким же ненадежным чужаком, как и Ильтар.
– Когда ты, молодой бар Ригон, – раздался размеренный голос стратега, – получишь под свою руку хотя бы одну алу и станешь большим полководцем, тогда и будешь строить планы. А пока твое дело махать мечом и метать дротики. Я сказал!
Бар Ворт усмехнулся, его сосед захохотал во весь голос. Пытаясь справиться с туманившим голову гневом, Одинцов так стиснул кулаки, что костяшки пальцев побелели. Затем он ответил – и голос его был таким же размеренным и спокойным, как у бар Нурата:
– Под моей рукой хайритская сотня, досточтимый. И она стоит больше любой орды твоей армии.
Теперь захохотал Ильтар. Одинцов небрежно поклонился и вышел.
Он стоял у входа в палатку, стараясь обуздать клокотавшую в груди ярость. За полотняной стенкой раздался голос Ворта:
– Забить наглеца в колодки! Даже не попросил позволения удалиться!
– Ну, незваным пришел, без спроса ушел, – возразил ему бар Кирот. Потом он произнес почтительно, но с укоризной: – Зря ты его так, досточтимый. Парень молод, но дело говорил. Если копьеносцев много, будет кровь… большая кровь… завтра…
* * *
С полчаса, успокаиваясь, Одинцов бродил среди лагерных палаток. Парень! Если не считать ксамитских шпионов, этого юного Рахи никто не хочет принимать всерьез… Лет десять пройдет, пока он станет мужем средних лет, чьи слова имеют значение и вес… Впрочем, Георгий Одинцов не собирался ждать так долго. Он напомнил себе, с каким уважением был принят в Батре; затем, порывшись среди событий последних месяцев, откопал еще пару-другую эпизодов, когда юный возраст Рахи оказался вполне к месту. Вздохнув, Одинцов решил, что за все в этой жизни надо платить – в том числе и за услады молодости.
Когда он перешагнул порог своего шатра, его встретила ухмыляющаяся физиономия Ильтара. Чос, собиравший ужин на походном столике, вскинул на хозяина тревожные глаза.
– Хвала Айдену и владычице Ирассе! – сказал он, осматривая Одинцова с головы до ног. – Ты цел и невредим!
– Ненадолго, уверяю тебя, ненадолго. – Ильтар налил себе вина.
– Дразнишь меня, господин? – Чос возмущенно уставился на хайрита, потом перевел взгляд на хозяина. – Он говорит, господин мой Рахи, что ты устроил мерзкий дебош на совете… разбил голову красноносому Ворту – порази его Шебрет молнией в тощую задницу! – а потом переломал кости телохранителям бар Нурата и…
Одинцов поднял руку.
– Готов поклясться, что по крайней мере половина сказанного – правда, – заявил он.
