– Да, таких банков сейчас много. И крупные тоже. И какие же мысли? – Сельдину не терпелось перейти к конструктивной части беседы.
– Может, своё что-нибудь сделать? Надоело «на дядю работать».
– Хорошая мысль… Алексей! – Вы же все эти годы были клиентом моей брокерской компании, – Сельдин констатировал факт, почему-то он перешёл на «вы». – Я посмотрел, как вы управляли своим счётом. Мне очень понравилось. Сначала ваши показатели отставали от индексов, когда вы переложились в облигации, я вообще не понял – зачем? Но потом, когда всё рухнуло, оказалось, вы индексы переиграли своей осторожной торговлей.
Сельдин имел в виду коррекцию на фондовом рынке в первом полугодии 2006 года.
– Да ладно! Ну, переиграл. Ерунда! Вон Олечка квартиру продала, купленную в спекулятивных целях! Прирост больше чем в три раза за три года! Мои игры просто меркнут перед ней.
Ольга Викторовна скромно потупила взор, ей было приятно искреннее восхищение мужа.
Дверь в мастерскую робко приоткрылась, на пороге появился малыш. Покачиваясь на ещё неокрепших ножках, Дима опасливо смотрел голубыми глазами на незнакомого дядю. Он сжимал в кулачке и тащил за собой по полу Олину ночнушку. Ольга, смутившись, отобрала её. «Потому что мамой пахнет, вот он и спит с ней». Мужчины молча любовались, как Димочка протопал к папе и пристроился у его колен. Алексей закопался носом в «ленинские» кудряшки. И ждал, пока Ольга возвратится.
– Мне моя контора не нравится, – продолжил Сергей Иванович, улыбаясь. Он вспомнил своих внуков, и ему вдруг расхотелось вести деловые разговоры: – Я тебе предлагаю ею заняться. Подумаешь?
Алексей пожал плечами:
– В смысле – рулить вашими деньгами?
– Не совсем. Мне интереснее построить бизнес, ориентированный на клиента. И нынешнее руководство с этим не справилось.
– Там конкуренция жестокая! – Алексей задумался, стоит ли демонстрировать скепсис? – Я подумаю! – ему не хотелось расстраивать гостя отказом, хотя принимать его предложение тоже не хотелось.
«К тому же у вас – коммунизм», – сам себе сказал Алёша, заставляя отнестись к словам Сергея Ивановича серьёзно.
– Подумай, подумай! – Ольга обратила на себя внимание, говоря мысленно: «А как же я?»
Сергей Иванович так и понял эту реплику, поэтому перевёл взгляд на хозяйку:
– А у вас какие планы?
– Может, выпьем? – Оля показала на бутылку, которая заждалась на столе, украшенном свежими цветами.
– Конечно-конечно, – теперь Алексей отрепетировал её присказку, но тоже не угадал интонацию.
– Хочу открыть компанию по бухсопровождению. Сейчас эта услуга востребована. Предприниматели не хотят сами заниматься своей бухгалтерией и отдают её на аутсорсинг. Вроде у меня даже и кадры есть знакомые, кто может согласиться, – Ольга не стала говорить Сельдину что нужных связей в налоговой ей как раз не хватает.
– Ну, давайте, может, вместе подумаем?
– Ну, давайте.
Сергей Иванович почувствовал себя навязчивым и сменил тему:
– На картине – вы? – спросил он очевидное.
Ольга кивнула:
– Приятно вспомнить себя стройной и молоденькой.
Они некоторое время любовались творением Алексея. Тот разлил вино по бокалам.
– За нас! – чокнулись и пригубили.
– Надо клубничку в бокал опустить, – сказала Ольга.
– Продавать не собираешься? Или выставляться?
– Не-а, – ответил Алексей.
– А почему? – вопрос Сергей Ивановича прозвучал почти возмущённо, он поднял брови и добавил: – Очень даже достойная вещь.
– Это моя дорога к Богу! – сказал Алексей. – Не всё ж надо делать ради денег.
– Странно… Создавать шедевр для Бога? Для нашего времени это так необычно… – фраза Сельдина повисла в воздухе, но он говорил совершенно серьёзно.
Все втроём снова уставились на картину.
Вдруг Ольга почувствовала укол ревности к своему изображению: «Он меня на картине любит больше, чем меня настоящую». И додумала с горечью: «Конечно, я тогда была интереснее…»
Алексей молчал, думал над ответом, смакуя prosecco.
– Тост! – наконец сказал он. Ему хотелось говорить с пафосом, но в глубине души Звонарёв оставался раздолбаем, как бы ни нахваливал его Сельдин. Всякая торжественность претила его характеру, поэтому Лёша заговорил медленно, выдавая фразы мелкими порциями.
– Три года назад произошли события, которые сильно перевернули всё моё отношение к жизни, – Алексей посмотрел на Олечку глазами, полными лукавого любопытства: догадается ли она, о чём он? – Эта картина!.. Результат…
Понимаете, к жизни можно относиться двумя способами…
Есть люди, которые считают жизнь сражением, которое надо выиграть… И они… рано или поздно обязательно проигрывают. Потому что сражаются со временем. А раз мы не молодеем, время всегда побеждает…
Алексею показалось, что он говорит сбивчиво, но аудитория слушала очень внимательно. «А где же тост?» – было написано на их лицах.
– А есть люди… их совсем мало… которые относятся к жизни, как к картине, которую нужно нарисовать…
Жизнь как искусство…
Эта картина… она дорога мне.
Она научила меня относиться к жизни, как к произведению искусства. К работе. К торговле. Вот почему я управляю портфелем успешно. И вы заметили это! Отношение к жизни! Я не собираюсь своим портфелем победить рынок, я рисую портфель! Как картину. Потому получается.
Алексей запнулся, давая им обдумать свои слова. «Ну вот! Опять говорю о деньгах!» – он чуть было не поморщился от этой мысли, но сдержался, увидев глаза Олечки…
Он снова помолчал, давая им обдумать свои слова.
– Я предлагаю выпить за музу, которая вдохновила меня! Благодаря ей у меня выросли крылья! – его голос прозвучал тихо, но глаза, глядящие на Ольгу, светились такой любовью, что Сельдин почувствовал себя неуютно и позавидовал ему.
– Моя жена – моя муза! За тебя, Олечка! – и мысленно добавил: «Люблю тебя». Она ответила на его взгляд. «А ведь правда! Мало стать для мужа любовницей, горничной и кухаркой. Нужно растить его – и расти с ним вместе», – Оля восхитилась Лёшиной проницательностью, сама себе она казалась довольно легкомысленной Музой.
2008 год, 20 октября, понедельник, день.
– Мужик, ты как?
– Плохо.
– Вижу, лежи смирно.
– Не смеши меня, куда уж смирнее.
– «Скорая» уже едет, но быстро они не смогут.
– Понятно…
– Продержишься?
– Должен.
Они помолчали.
– Мужик! А я тебя знаю, – Алексей вспомнил его.
